Читать книгу "Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani - Елена Веселая"

Я рада за Майку. Пусть бьется за своего Василия. Мне бы ее уверенность в собственных силах!

Мы встречаемся с Виктором вечером. Я полдня провожу у зеркала — занятие, над которым я еще недавно потешалась. Можно сказать, впервые за долгое время вижу свое лицо во всех деталях. Увы, долгое разглядывание приводит к неутешительному выводу: минусов больше, чем плюсов. Ленкин звонок отвлекает меня от этого полезного занятия. Она быстро выясняет, чем я занята, и, как всегда, выступает как конструктивная добрая фея. Тут же набирает номер знакомого визажиста, уверяет его в том, что это вопрос жизни и смерти, и умоляет приехать ко мне.

Я никогда не встречалась с профессионалами в этой области. Мне казалось, достаточно провести щеточкой по ресницам, чтобы разлепить глаза поутру, мазнуть помадой по губам — и готово. То, что кто-то чужой будет касаться моего лица и рисовать на нем что-то свое, кажется мне неприятным вторжением в мой внутренний мир. Поэтому я встречаю визажиста с опаской. Тем более что Ленка предупредила, что парень работает с нашими ведущими журналами и полгорода увешаны фотографиями его работ размером с дом.

Андрей приезжает с большим чемоданом, деловито раскладывает кисти и краски и окидывает меня взглядом взыскательного художника. Как только я открыла дверь, я поняла, что светловолосый кудрявый парень — мой человек. Он излучает уверенность и доброжелательность. Я ему нравлюсь (или он умело делает вид). Манера общения напоминает Юну Ясину — он смотрит на меня по-доброму, тактично не говорит о недостатках, умело подчеркивает достоинства. Я успокаиваюсь. Через минуту чувствую себя неземной красавицей, хотя он еще даже не коснулся кистью моего лица. Я представляю себе, что этаже кисть гуляла по высоким скулам Жени Володиной или Натальи Водяновой, и даже Нелли Уварову делала красивой. Я закрываю глаза и отдаюсь в руки мастера.

Он касается лица кистью легко, будто крылом бабочки. Что-то говорит по ходу дела. Главное, что я усваиваю, — что он готов научить меня, что нужно делать с моим лицом.

Через полчаса работа сделана. Я боюсь открыть глаза. Боюсь не узнать себя. Но нет. Из зеркала на меня определенно смотрят мои глаза, только невообразимо прекрасные, глубокие, влажные, чувственные. Андрей совершил чудо. Он улыбается — ему приятно видеть мой восторг.

Теперь я знаю — я готова к свиданию.

Усилия Андрея и мои собственные вознаграждены. В глазах Виктора я читаю искреннее восхищение. Я уже забыла, как это приятно — нравиться. Все слова кажутся ярче, мне хочется даже не улыбаться — смеяться во весь голос.

Мы сидим на втором этаже «Пушкина». Я заметила — иностранцев тянет в этот ресторан либо в первый вечер после приезда, либо в последний перед отъездом. Эклектичную здешнюю кухню почему-то считают русской, хотя что ни возьми — борщ с пампушками или каре ягненка — все откуда-то заимствовано. Если не из Франции, то с Украины. В этом, наверно, и есть русский дух. С миру по нитке.

Народу вокруг, к счастью, немного. Основная тусовка происходит внизу. Там бегают официанты с лицами и манерами прошлого века. Говорят, они проходят специальный кастинг или даже фейс-контроль — ни одного из них невозможно себе представить в джинсах и с серьгой в ухе. Мальчики с лицами студентов-разночинцев (как если бы Чернышевский подрабатывал официантом) разговаривают галантерейно-парикмахерским языком, еду называют уменьшительно-ласкательными именами (огурчики, картошечка, водочка) и практически не отходят от стола. Последнее обстоятельство меня лично напрягает — я не хочу, чтобы один из главных разговоров моей жизни слышали посторонние уши. Даже совершенно незнакомые.

Обстановка располагает к ностальгическим настроениям, и я наконец решаюсь спросить Виктора, каким образом он оказался в Америке.

— Все очень просто. Я начинал заниматься бизнесом двадцать лет назад вместе с другом. Нам тогда казалось пределом мечтаний что-то купить, потом продать, заработать денег и жить припеваючи. Вы этого, конечно, помнить не можете, но нравы тогда в бизнесе были довольно дикие. В моего друга стреляли. Он настоял на том, чтобы обзавестись охраной. Он как-то быстро привык не замечать людей, которые сопровождали его повсюду — чуть ли не дома в постель с ним ложились. Его жена вообще проходила сквозь охрану не глядя — использовала приставленных к ней служивых как носильщиков, курьеров, а иногда и как вешалку для пальто. Меня же это страшно раздражало. Не могу я ходить в гости с охраной! Все мои друзья стали от меня шарахаться — кому понравится, что их дом обыскивают перед тем, как запустить дорогого гостя? Я могу сказать, что уехал, чтобы жить нормальной жизнью частного человека, которому ничего не угрожает и который может строить свои отношения с другими людьми, исходя из личной склонности, а не из соображений безопасности.

— Но как вы оказались в ювелирном бизнесе?

— В общем-то случайно. Я химик по образованию. В Америке занялся камнями, увлекся, но среда бриллиантовых дилеров очень закрытая, кастовая. Этот бизнес передается из поколения в поколение. Не еврею без связей и соответствующего происхождения там делать нечего. К тому же в Америке очень своеобразное отношение к ювелирному искусству — в основном весьма прагматичное, красоты там мало. Я решил воплотить идеи, которые бродили в моей голове посреди изобилия камней и возможностей. Так все потихоньку и пошло.

— А ваша жена? Она русская?

— Да. Мы уезжали вместе, хотя уже тогда не очень ладили между собой. Она была в восторге от Нью-Йорка, от уровня жизни, магазинов… Ей всегда хотелось большего. Не нравилось, что я не рвусь в «высшие» круги, не хожу на приемы, а сижу допоздна в мастерской. Вы замечали, какие руки у ювелиров? Порезанные, с черными ногтями — отмыть их практически невозможно. Тогда мне приходилось много работать за верстаком самому — конечно, я не мастер, но многое могу сделать своими руками. Жена начала меня стесняться. Потом я начал ездить по миру, чтобы продать свои украшения. Это ей тоже не понравилось — во-первых, меня никогда не было дома, во-вторых, она вечно ругала меня за глупость: «Если бы ты был умным, клиенты ездили бы к тебе. Что ж, тот, у кого нет мозгов, должен работать ногами. Бегай-бегай! Добегаешься!» К тому же она считала, что мои поездки — это лишь повод проводить время вне дома. Она была страшно ревнива. Постепенно наши отношения свелись к чисто материальным — я не мешал ей вести тот образ жизни, который казался ей достойным ее, она не вмешивалась в мою работу.

— А сейчас?

— Сейчас мы живем отдельно.

— Почему?

— Однажды я вернулся из поездки на Барбадос, где у меня была встреча с очень важным клиентом. Это была трудная встреча — по-настоящему богатые люди вовсе не спешат расставаться с деньгами. Их надо всячески ублажать, чем-то цеплять, чтобы убедить отдать деньги именно тебе, а не производителю частных самолетов, к примеру. На острове приходилось много ходить пешком. Я вернулся измотанный эмоционально, черный от солнца. Похудел за несколько дней на семь килограммов. Жена встретила меня криком: «Пока я тут сижу, ты разопекаешься с девками на пляже, прикрываясь работой! И еще смеешь являться ко мне с загорелой мордой!» И выставила мои чемоданы за порог. На этом все кончилось. Теперь мы общаемся посредством банковских переводов.