Читать книгу "Пожар страсти - Белва Плейн"

Почти всегда по субботам и воскресеньям Гиацинта посещала специальные классы. И, заполняя таким образом каждую минуту в течение недели, она боролась с одиночеством, которое порой грозило захлестнуть ее и унести в бездну.

Одиночество в толпе сейчас стало расхожей фразой. Гиацинта никогда еще не жила в таком месте, где почтальон не остановится, чтобы обменяться несколькими фразами у входной двери, или где кассир в супермаркете так дорожит своим временем. С одной стороны, анонимность была благом, а с другой – заставляла переживать тяжелые моменты. В городе и особенно в ее округе на границе с Челси жило множество людей, но отношения не налаживались. Гиацинта лишь вежливо раскланивалась с ними. У нее не было ничего общего с девятнадцатилетней честолюбивой актрисой, которая жила по другую сторону вестибюля вместе со своим дружком; не имела она никаких контактов и с портными, не говорившими по-английски. Дряхлая пара, прожившая в этом здании уже шестьдесят пять лет, вообще была из другого мира.

Под окном пролегала улица, которая на глазах претерпевала изменения. Прошлое сохранилось в виде пятиэтажек без лифта. Здесь возле окон развешивали постельное белье, а на балконах стояли женщины, сплетничающие и наблюдающие за детьми.

После трудового дня Гиацинта преодолевала четыре пролета лестницы и закрывала за собой дверь с противоречивыми чувствами. Иногда эти две комнаты казались ей убежищем, порой – местом заключения. Она понимала, чем вызваны такие перепады настроения. При виде какой-нибудь матери, прогуливающейся с детьми, Гиацинта искала в доме спасения, зная, что здесь ничто не будет напоминать ей о нормальной жизни других людей. Вместе с тем похвалы возбуждали у нее желание добиться успеха вопреки обстоятельствам – и тогда она ненавидела свою тюрьму.

Отказавшись от предложения Арни помочь ей снять жилье, Гиацинта нашла его сама. Несмотря на советы Францины, Гиацинта не пожелала украсить его. У нее была кровать, два стула и ломберный столик, на котором она выполняла свою работу. В маленькой кухоньке Гиацинта готовила редко, ела очень мало и еще больше похудела. Но это не волновало ее. Она хотела одного – поскорее закончить курс обучения, найти работу и получать столько, чтобы иметь возможность снять жилье, куда смогут приезжать дети.

Гиацинта постоянно убеждала себя, что самое важное – смотреть вперед. Оглядываться назад бесплодно, говаривала бабушка. В тот день, когда были подписаны последние бумаги о разводе, Гиацинта вдруг вспомнила мотель, где они тайно делили ложе под ее атласным одеялом; вспомнила танцы, их первую ночь. Почему же все это исчезло, испарилось, словно ничего подобного никогда и не было?

Да, остается только одно – смотреть вперед. Тем не менее бессонными ночами, слыша пронзительные голоса на улице и грохот грузовиков, она совершала мысленное путешествие к дому, который оставила.

Лишь очень немногим Гиацинта сказала, что уезжает. Друзья не задавали лишних вопросов и пришли пожелать ей благополучия. Среди них были Мойра и две учительницы. Полагая, что Гиацинта едет во Флориду, они принесли подарки для Джерри и Эммы. Пришел и маляр. Когда его жена тяжело болела прошлой зимой, Гиацинта готовила для его семьи, и он это запомнил.

Францина была озадачена, подавлена и сердита на дочь, но старалась этого не показывать. Обняв на прощание Гиацинту, мать ничего не сказала, хотя в ее глазах блеснули слезы.

Порой, лежа без сна и слыша, как тикает будильник, Гиацинта вспоминала и Уилла Миллера. Он удивился бы, узнав, что почти незнакомая ему женщина последовала его совету. Гиацинте хотелось бы рассказать Уиллу об этом, если бы было возможно. Уезжая, она не оставила адреса, да к тому же не исключено, что у него больше нет желания встречаться с ней. Наверное, Уилл потерял к ней интерес, узнав, что она отказалась от своих малолетних детей.

Однажды утром Гиацинта увидела за окном снег. Было начало ноября, и снег превращался в серое месиво на тротуаре. Тем не менее это напомнило ей о приближении Дня благодарения. О прошлогоднем кошмаре лучше не вспоминать. В том году ехать было некуда. Францина собиралась вылететь на Запад и повидаться с внуками. У Гиацинты же не было ни малейшего желания лететь с ней.

При виде снега Гиацинту охватила тоска. Вот и год подходит к концу. Месяцы мелькают быстро один за другим. В следующем семестре Эмма пойдет в первый класс, а Джерри – в четвертый. Не успеешь оглянуться, как они выйдут из детского возраста.

Гиа подумала, что нужно попросить Арни устроить ей свидание с детьми. Странно, что она зависит от Арни. И вместе с тем это казалось ей вполне естественным.

Во время полета на юг Гиацинта испытывала волнение и возбуждение. Решив не давать воли слезам, она сказала себе: «Разум превыше сердца», – и вернулась к чтению. Читала она о жизни Коко Шанель – девушки, которая научилась шить в ателье по переделке одежды и завоевала известность во всем мире.

В отеле, где Гиацинта обедала в одиночестве, поскольку Эмма и Джерри должны были появиться лишь на следующее утро, она с удивлением поймала себя на том, что оценивающе смотрит на одежду других женщин, хотя прежде не обращала на это внимания.

Поднявшись после обеда в свой номер и мечтая о том, чтобы скорее наступило утро, Гиацинта решила сделать несколько набросков. Она нарисовала широкий японский пояс и юбку с оборками. Потом женщину в платье для завтрака и широкополой летней шляпе. Затем то же самое платье в сочетании с небольшой круглой шляпкой.

Гиацинта вдруг одернула себя. «За кого ты себя принимаешь – за мадам Шанель? Да, она начала с маленькой лавчонки по продаже шляп, но у нее был богатый любовник, и это ей помогло».

На следующее утро явились дети. Они вышли из роскошного лимузина, возле которого стояла их няня. Гиацинта сразу заметила, что Джерри подрос дюйма на два. Мальчик был копией Джеральда. Косичек у Эммы больше не было, волосы ее лежали волнами, как у Францины, и она явно вышла из состояния младенчества. Да, они стали совершенно иными. Гиацинта дала себе зарок не плакать и не нарушила его, хотя едва сдержалась, когда Джерри и Эмма оказались в ее объятиях.

Чуть поодаль стояла немолодая женщина в белой униформе и приветливо улыбалась.

– Вы миссис О’Мэлли, – сказала Гиацинта.

– О да! Что это было за утро! Дети пустились бы в путь в шесть часов, если бы я им позволила! Они так рвались увидеть маму.

– Мы привезли купальные костюмы! – воскликнула Эмма. – Папа говорит, что в этом отеле есть бассейн и ты позволишь нам в нем искупаться.

Гиацинта не представляла себе, что слово «папа» так уязвит ее.

Однако она бодро ответила:

– Конечно. Жаль, что я не захватила свой костюм, но мы с миссис О’Мэлли посидим и понаблюдаем за вами. А потом мы позавтракаем и повеселимся.

– Ее зовут няня, – уточнила Эмма.

– Хорошо, мы с няней понаблюдаем за вами. Переоденьтесь здесь. Где твоя пляжная сумка? Я помогу тебе.