Читать книгу "Пожар страсти - Белва Плейн"

Массивный, окруженный широкими газонами и пышными кустарниками, дом стоял на границе города. Мимо дома шла дорога в сторону Беркширских холмов. Ландшафт здесь был неровный, холмистый. Утреннее солнце окрашивало вершины в дымчато-розовый цвет, а с наступлением вечерней зари можно было видеть, как алая полоса неба отделяет темные склоны холмов от моря серых облаков.

В один из таких вечеров Гиацинта оторвалась от этюдника и отложила в сторону уголь, чтобы полюбоваться живописным пейзажем. Тишину нарушал лишь легкий шелест листьев. Она стояла у открытого окна, радуясь теплому спокойному сентябрьскому вечеру.

Ею овладело настроение, которое Гиацинта, подшучивая над собой, называла «поэтическим моментом». Однако было бы несправедливо подшучивать над подобным настроением, тем более сейчас, когда она была столь несказанно счастлива, так спокойна, умиротворена и любима.

Внезапно Гиацинта услышала голоса. Ее родители, по своему обыкновению, расположились на открытой террасе внизу. Она никогда не подслушивала, но сейчас прозвучало ее имя.

– Гиацинте уже двадцать один, – сказал отец. – Она не ребенок.

– Ей только идет двадцать первый год.

– Ты меня изумляешь, Францина. Девушка отлично учится, год назад окончила колледж, приглашена в один из лучших музеев страны. И потом, – продолжил он с гордостью и вместе с тем вполне серьезно – именно к такому тону он прибегал, когда хотел похвастаться своей единственной дочерью, – она художница. Гиацинта сделает себе имя! Ты только подожди немного.

– Я говорю не о ее академических успехах, а о чувствах. Ты замечал, как она ходит и все время улыбается? Не удивлюсь, если Гиацинта уже спланировала свою свадьбу. Я так хотела бы отправить этого парня в Австралию, в Тьерра-дель-Фуэго, да куда угодно!

Гиа подтянула стул поближе к окну и замерла, прислушиваясь.

– Чем он тебе не угодил, Францина? Допустим, ты от него не в восторге, это твое право. Но так резко выступать против него? Почему?

– Он разбил ей сердце, Джим, вот в чем причина. Джеральд – бабник. Я это вижу, чувствую нутром. Сейчас он старается завоевать расположение Гиацинты, но когда-нибудь бросит ее. Я не доверяю ему. Он будет волочиться за женщинами, и женщины – за ним. Он слишком эффектен. Ему место в Голливуде. Гиацинта ему не пара.

– Господи, тебя слишком далеко заносит воображение. Джеральд предан ей. Приезжает три раза в неделю, да еще и на уик-энд.

– Я не говорю, что он неискренний. Сейчас это вполне возможно. Конечно, у нее есть такие качества, которые не у всякой обнаружишь. Она умна. Со вкусом и с достоинством. И очевидно, обожает его. Мужчине это льстит.

– Все же, по-моему, ты делаешь из мухи слона.

– Джим! Я говорю о возможном унижении, о жестоком разочаровании. Он не для нее! Нет, не для нее!

Сердце в груди Гиацинты застучало, как колокол. «Не для меня? Да что вам известно о нем или даже обо мне? Вы ровным счетом ничего не знаете о моей жизни!»

– Она очень добрая, Джим. Добрейшее создание.

– Да-да, так оно и есть.

Совершенно явственно, как если бы сидела на террасе с ними рядом, Гиацинта увидела их лица: светлые, как у нее, глаза отца, задумчиво устремленные вдаль; ясно-голубые глаза матери, словно мечущие искры, когда она чем-то взволнована.

– Не вижу ничего страшного, Францина. Приятный молодой человек, с хорошими манерами, умен, окончил медицинский колледж, почетный член медицинского общества. Вполне подходящий претендент, если бы ты спросила мое мнение. И признаться, он мне нравится.

– Да, он может понравиться. Но я опять-таки скажу, что Джеральд слишком расчетлив. Гиацинта же – полная невинность. Что она знает о жизни? Или о людях? Она общалась только с парнями из колледжа, да, возможно, встречала пару-тройку художников на своей работе. Не более того. Почти весь этот год ее опекал Джеральд.

«Лучший год в моей жизни, – подумала Гиацинта. – Год, который изменил мою жизнь».

– Она типичная художница, студентка, погруженная в свое дело, и всегда была такой.

– Многие бывают художниками, студентами и погружены в свои дела. Среди них есть по-настоящему замечательные люди.

– Именно они наиболее уязвимы.

– Если ты в самом деле так считаешь, то почему не поговоришь с ней об этом?

– Поговорить с Гиацинтой? При всей ее кажущейся мягкости она бывает упряма как мул. Вспомни, сколько мы просили ее бросить курить? Разве она послушалась? Только и видишь ее с сигаретой в руке.

Может, следует спуститься вниз, предстать перед ними и гневно высказать все то, что накипело у нее на душе? Однако Гиацинта осталась у окна, ожидая продолжения разговора.

Отец негромко сказал:

– Ты слишком болезненно все переживаешь.

– А что мне остается? Спокойно сидеть и наблюдать, как мужчина старается заполучить от моего ребенка то, что ему нужно?

– Что ты имеешь в виду? Секс?

– Кто знает? Есть кое-что и помимо секса.

– Например? – осведомился отец.

– Ты только посмотри. Ну что плохого в этом доме? Здесь удобно и уютно. И Джеральд все ходил здесь, что-то высматривал. Я это видела.