Читать книгу "Бармалей и Снегурочка - Геннадий Тарасов"

все они жили там же, на ней, а на землю спускались только чтобы очиститься здесь и возродиться через дыхание людей. Удивительно, как он мог не замечать этого раньше?

– Ты – за мной, а ты – за ним, – ткнув пальцем в каждого, распределил места в походном порядке леший. Он в их троице явно играл роль пехотного сержанта, и она ему вполне удавалась.

Возражений не последовало.

– Хорошо, – удовлетворенно качнув конусом головы, сказал леший. – Нам – туда, – указал он рукой как-то неопределенно, размашисто, показалось, в направлении самого большого скопления теней.

– Наверное, ты знаешь, куда, – согласился с ним Борис. – Веди нас, о лоцман лесной! Вперед и только вперед! Кстати, леший! У тебя имя-то есть? А то я все леший, да леший, не комильфо как-то получается.

– Не что, получается? – удивился леший.

– Неудобно. Все равно, что сапожника по профессии все время сапожником звать. Или, скажем, собаку – собакой. – Спохватившись, он быстро взглянул на кота. – Вот, Лютик, пока не назван был, чуть голову мне не оторвал. А теперь смотри, какая милота!

– Кто, мряв, старое помянет, тому глаз вон! – напомнил Баюн принцип.

– Нет, нет! Вот глаза мои не тронь, ладно? И все же? Есть у тебя, леший, имя? Или нет?

– Есть, как не быть, – сказал леший и раздумчиво пошевелил густыми бровями. – Только наши имена кому попало знать не положено.

– Что значит, кому попало? – обиделся Бармалей. – Я не кто попало! И вообще! Мы же вместе на дело идем! А там может быть опасно.

– Рядом, еще не значит вместе, – вмешался кот. – Еще надо посмотрреть, чего ты стоишь.

– Смотрите, глаза не просмотрите, – пуще разобидевшись, пригрозил Борис. – Ну и ладно. Тогда я сам всем, кого не знаю, имена придумаю. Тебя, леший, буду Макаром звать, который куда только телят не гонял. Хочешь? Как турки всех наших девиц у себя Наташами кличут, ты у меня будешь Макаром. Нравится?

Леший пожал плечами.

– Клич, как хочется, мне все одинаково. И он опять напомнил порядок движения. Бармалею: – Ты за мной. Коту: – А ты за ним.

Похоже, леший больше не склонен был шутить и балагурить. Ступив на тропу походную, он сделался сосредоточен и подтянут, и даже вздыхать стал реже. Только глаза его светились тусклым и трепещущим оранжевым светом, как неоновые лампочки на щите электропитания. И, Бармалей боялся ошибиться, но ему порой казалось, что на конической голове лешего, на самой ее макушке время от времени простреливали голубые и зеленые искорки.

– Идти буду неторопливо, но быстро, – предупредил его леший. – Если не хочешь замерзнуть, не отставай.

Бармалей поглубже, до самых бровей, нахлобучил шапку, надел рукавицы и звучно хлопнул ими.

– Готов к труду и обороне! – доложил он. Подумав, добавил. – И к марш-броску!

– Уф! – с какой-то обреченностью в голосе вздохнул леший, понимая, видимо, что инструктаж его не приносит должных плодов. – Эх, стынь-глушь! – произнес хозяин лесной, будто заклинание, после чего повернулся и устремился в лес, в ту самую его часть, где собрались неподвластные лунному свету тени.

Усмехнувшись, Бармалей бросился за ним следом. «А вот мы сейчас посмотрим, кто из нас быстрей! – думал он. – Вот все и увидим!»

И действительно, через короткое время стало ясно, что он безнадежно отстает от лешего. Выбивается из сил, увязая в глубоком снегу, а тот летит себе впереди, как на лыжах, удаляясь все дальше и дальше. Леший не проваливался и почти не оставлял следов, хотя на ногах его кроме обычной лешачьей мохнатости, ничего, никаких снегоступов не было. В конце концов, Бармалей совсем выбился из сил и, увязнув в сугробе, остановился.

Подошел и сел рядом, обернув хвостом ноги, Кот Баюн. Этот экипировался для похода по зимнему лесу вполне себе хорошо. На задних лапах его были ладные, по размеру, валеночки, на передних – меховые варежки на резинке через шею, чтоб, значит, не потерялись. Еще на шею себе он намотал длинный красно-белый шерстяной шарф с узлами на концах, а на голову натянул такую же спортивную шапочку с помпоном. Ходить кот предпочитал, как заметил Бармалей, преимущественно вертикально, на задних лапах, и лишь иногда переходил на обычный кошачий бег на четырех. В общем, и валенки, и рукавицы, и шапочка с шарфом все отлично попадали в зимнюю тему. Лыж ему не хватает, мельком подумал Борис, заваливаясь спиной на снег.

Через минуту вернулся леший, встал рядом с котом. Они переглянулись и с нескрываемым презрением, сверху вниз, стали смотреть на утопшего в снегу молодца.

– Что вы тут застряли? – насмотревшись, спросил леший кота.

– Кое-кто торрмозит, – сказал кот.

– В чем проблема? – перевел взгляд на Бармалея леший.

– Ни в чем! – взорвался раздражением тот. – Просто вы почему-то по снегу, по насту скользите, а я в него проваливаюсь по самое не балуйся!

– Так ты, уф, не проваливайся.

– Как! – заорал Бармалей. – Как не проваливаться, если я такой тяжелый?

– У кого-то на лапах волшебные валенки, а он даже не знает, как ими пользоваться. Стрранно.

– В самом деле, отчего ты их не включаешь? Валенки свои. Тебе же, уф, сказано: два притопа, три прихлопа. Хватит прикидываться, нам вообще-то, стынь-глушь, некогда.

– Да я не в курсах, и вообще внимания не обратил. Думал, просто шутка такая, – стал оправдываться Борис. – Валенки-тихоходы, они и есть тихоходы. Это ж понятно. Тепло, но не быстро.

– Он думал! Да тихоходы они в том смысле, что тише едешь – дальше будешь! Поговорка как раз с этих валенок началась.

Там, в «Корчмее», перед самым выходом, мамаша Фи посмотрела на ноги Бармалея и сказала раздумчиво:

– Да-а-а, в таких ботиночках самое то по нашему волшебному лесу зимой разгуливать. Ты в них до ближней елки не дойдешь, не то, что до берендеевой берлоги.

Бармалей смущенно развел руками.

– Ну, вот так получилось, – сказал он. – Отправился в путешествие почти спонтанно. Я вообще не предполагал, что меня сюда занесет. Не верил, короче. Просто решил попробовать. И попробовал, а оно, раз, и вот... А ботиночки для города, кстати, отличные, теплые и не промокают. Фирменные.

– Это чего такое, фирменные? Не знаем мы такого. Ты, парень, давай-ка