Читать книгу "Бармалей и Снегурочка - Геннадий Тарасов"

анчутка этот?

– Вот и мне не понятно. Гредень, конечно, в этом деле поучаствовал, вольно или невольно. Вот пусть теперь и думает, как все исправить. Он, кстати, сам на бал собирался, он вообще ни одного не пропускал еще. Обычно он перед праздником в берлоге своей отсыпается, чтобы потом дольше всех куролесить. Только ждать, пока он сам проснется, нам некогда. Мы не успеем. Значит, придется будить. Без него все равно не обойтись, это точно. Карачун соперник серьезный. Чернобог, он все-таки – бог! А вот Гредень, с его колдовством, вполне может что-нибудь хитрое придумать. Его даже Мара опасается. Во всяком случае, так она сказывала.

– Чернобог, Мара... Даже не спрашиваю, кто такие.

– Потерпи, скоро, касатик, узнаешь. Может, и лично познакомишься.

– Мерррзавец он, этот Грредень! – кот заскрежетал зубами.

– Что ты так кипятишься, голуба? – вновь полюбопытствовал Бармалей. Ему горячность кота казалась все-таки несколько чрезмерной.

– Так потому и горячится, – пояснила мамаша Фи за усатого, – что они со Снегуркой лучшими друзьями были. Он в дом к Деду Морозу так же свободно заходил, как ко мне в Корчмуу.

– Он ей дичь таскал, а она, уф, его пирогами с той дичью кормила.

– И еще у Снегурочки такие нежные руки! – кот мечтательно закатил глаза, что странным образом было видно даже за темными стеклами очков. Расплывшаяся физиономия его выражала крайнюю степень мечтательности и блаженства. – Она ими так мой живот гладила, как никто не умяул. А потом все прропааало!

– Вот, теперь более-менее понятно. Котик любит ласку. Только почему ты мне на голову-то сиганул? Я, наоборот, Снегурочке друг и выручатель. Выручать ее пришел.

– Ошибочка вышла. Погоррячился...

– Да нет, я просто...

«Лес стоит румян, словно девица, – запели упадническое не знающие устали лешие и кикиморы. – Только нам с тобой в нем не встретится...» Кот зашмыгал носом, потом поднял очки и принялся вытирать глаза лапой. Ишь ты, расчувствовался, приметил Борис. Какой сентиментальный...

– Что ж, – Ягодина Ниевна опустила руки на стол, давая знак прекратить разговоры. – Времени у вас немного, пора за дело браться! – сказала. – Ты, молодец, хотел план? Его есть у меня. План такой – нам с тобой: Карачуна усыпить, засунуть в мешок, а мешок тот в навий колодец бросить. Там ему самое место!

Баюн побарабанил когтями по столу. Нервничает, что ли? – продолжая отслеживать действия кота, подумал Борис.

– План хороший, не очень сложный, мне нравится, – сказал он. – Вот только по деталям не совсем понятно. Как того Злозвона усыпить? И кто этим займется? Мешок, в который его, спящего, упаковать следует, тоже, наверное, необычный? Где такой взять? Ну и, наконец, колодец? Кто-нибудь знает, где он находится?

– Про колодец не печалься, он тебе сам откроется, когда время придет. Как только Карачун в мешке окажется, так колодец и покажется. Ух, ты, стихотворное получилось!

– А если нет?

– Тогда я его тебе укажу. Мешок придется у Гредня истребовать. Пусть исправляет, что накосячил! Отрабатывает. Ну, а усыпить Карачуна, сдается, должно Снегурке постараться. Не знаю, как! Как-нибудь! Она тоже, чай, не простая девушка!

– Что значит, не простая?

– То и значит! Объяснений не будет.

– Ладно, не настаиваю пока. И вы хотите, чтобы я всем этим занялся?

– Так говорю же, что больше некому, голуба! – Ягодина Ниевна коварно ухмыльнулась, вновь засветив острый желтый клык. – Но разве ты не для этого в Русколанский лес прибыл? Хотел Снегурку спасать, Деда Мороза из беды выручать? Все, вперед, геройствуй!

– Ну да, да. Что-то такое я и предполагал, – с презрительной улыбкой отвечал Бармалей. – Назвался груздем – полезай в кузов. Только, сдается, что одному придется слишком долго возиться. До Нового года могу не успеть!

– Зачем же одному? Сказано было: три богатыря! Вот и пойдете на троих соображать. Без лешего все равно по лесу не пройти, он один знает, где тут что, и дорогу указать может. А Баюн просто пригодится. Зубы кому заговорить, или шкуру с кого содрать, в этом ему равных нет. У него когти вона какие. Видел? Так и чешутся!

– А он меня самого ими, того, не раздерет? Уже ведь бросался...

– Да ты только глянь на него! Так и льнет к тебе! Сменил гнев на милость.

– Чего бы это?

– Так из-за Снегурочки. Она, получается, для вас двоих одна зазноба. Ну, что-то еще?

«Синий лес, до небес! – будто безотказный музыкальный нон-стоп автомат, переключился на следующий трек хор мальчиков-леших. – Синий лес, пожалуйста, сказку мне расскажи о весне...»

Глава 11. Мастер уговоров

Искрящийся снег, напружиненный морозом, заскрипел под ногами и лапами, будто крахмал, едва нареченная богатырской троица спустилась с крыльца. Никто провожать их не вышел, не было таких. Только сочился из подслеповатых заиндевевших окон янтарный медовый свет, да из-за закрытой двери приглушенным напутствием тянулось распевно:

«В заповедных и дремучих страшных Муромских лесах всяка нечисть бродит тучей и в прохожих сеет страх...»

Актуально, ничего не скажешь! – окидывая взглядом обступивший его со всех сторон и замерший в напряженном, настороженном молчании лес, оценил тему песнопения Бармалей. Дед эту песню в свой спектакль точно вставил бы.

«Стра-ашно, аж жуть!»

«Корчмаа» оставалась за спиной, казалось бы – вот она, но чувство было такое, будто со страшной силой уносится она прочь, точно дебаркадер пролетной станции. В ночь, в неизвестность, в невозвратность... И только ветер завивался позади с посвистом, запуская свой ледяной щупалец за воротник.

Ощутив этот, вызванный мистическим, а, может, и вполне реальным сквозняком неприятный холодок, припудривший спину инеем, Бармалей передернул плечами.

– Что, идем? – спросил он, только чтобы что-то сказать и через слово реченное убедиться в натуральности происходящего. Уж больно эта конкретная картина подлунного леса, с елками в снегу, луной, избой и дымом из трубы на фоне выбеленного неба, выглядела открыточной постановкой. Сознание никак не могло свыкнуться с фактом, что он находится в сказке. Что сказка и есть его новая реальность.

Дыхание срывалось с губ в виде полупрозрачных дракончиков, которые тут же, один за другим, уносились ввысь. Полная луна, цепляясь за трубу «Корчмыы», продолжала изливать с небес призрачное сияние, освещая пространства подлежащие, ближние и дальние. Дракончики друг за другом, по мере проявления, устремлялись прямиком к луне, очевидно,