Читать книгу "Икар - Альберто Васкес-Фигероа"

К югу от глубоководной Ориноко может случиться все что угодно.

Над дикими краями, расположенными к югу от глубоководной Ориноко, уже летают гигантские реактивные самолеты и даже сотни искусственных спутников, однако то, что творится на поверхности земли, почти полностью окутано тайной.

К югу от Ориноко пеший человек обречен.

Дик Карри этого не понял и заплатил за свое дерзновение жизнью.

И поэтому Джимми Эйнджел испытывал тяжелое чувство вины, ведь это он втянул в ужасную авантюру невинного человека.

Два года спустя он вернулся, чтобы заняться поисками пропавшего друга.

На этот раз он прилетел на замечательном самолете — сияющем желтом «Де Хэвиленд-Тайге Мозе», значительно улучшенной модели несчастного «Джипси Моза». Ради этого ему пришлось заниматься тяжелым и опасным делом: работать летчиком на самолетах, которые перевозили нитроглицерин, предназначенный для гашения пламени на нефтяных скважинах.

С ним была его новая жена Мэри, миниатюрная приятная женщина, которая с энтузиазмом относилась ко всему, что сулило приключение, и была убеждена в том, что мужчина, за которого она вышла замуж, непременно станет легендой в истории авиации.

Они обосновались в Сьюдад-Боливаре, и первое, что сделал Король Неба, как только устроил жену в симпатичный отель с красивой террасой, выходящей на реку, — это отправился в расположенный недалеко Пуэрто-Ордас, чтобы добыть сведения, которые могли бы подсказать, как сложилась судьба его друга.

— Не знаю, не знаю, сеньор, — печально ответила вдова. — Я расспрашивала всех, кто вернулся с юга, однако никто его не видел. Сгинул, сеньор, прямо сквозь землю провалился.

— Он ничего не оставил: ни карты, ни записки?

— Только несколько книг и кое-что из одежды. Он дни напролет читал и занимался. Замечательный был человек, сеньор. Настоящий кабальеро, и такая жалость, что он ушел, потому что здесь у нас с кабальеро-то не густо.

— Можно взглянуть на то, что он оставил?

— Можете взять это себе. Мне прекрасно известно, что вы его друг. Он всегда рассказывал мне о вас и о том времени, что вы провели вместе там, на юге. — Бедная женщина скорбно покачала головой. — Думаю, что это была самая лучшая пора его жизни. Это был добрый и грустный человек, сеньор. Очень добрый и очень грустный.

Джимми Эйнджел всучил вдове несколько банкнот, которые она отказывалась принять, и вышел из скромного жилища с потертым чемоданом в руках: в нем лежало все, что осталось в этом мире от бывшего автогонщика из Детройта.

Следующие три дня подряд он изучал засаленные тетради, в которых Дик Карри нацарапал фразы на ломаном испанском; чувствовалось, что язык давался ему с трудом. Среди них летчик обнаружил кое-какие сокровенные мысли друга, которому явно было страшно одиноко в этой далекой чужой стране.

Я люблю этот край, хотя знаю, что в итоге он меня погубит, так же, как любил Кэтти, зная, что в конце концов она меня бросит.

Почему я всегда испытывал это болезненное влечение ко всему, что причиняет мне вред?

А в другом месте — расплывшееся и почти нечитаемое, странное, хотя и логичное предсказание:

Кто выкопает мне могилу, кто вырежет на кресте мое имя?

Ах, Джимми! Знаю, что я должен был бы тебя дождаться, но не могу. Твоя гора зовет меня к себе.

Джимми Эйнджел заплакал — наверно, впервые за многие годы.

Сидя на террасе старого колониального отеля, он мысленно вернулся в тот вечер, когда они ужинали на берегу этой бесстрастной реки с темной водой, и очень расстроился, вспомнив, как в первую же минуту этот мечтатель признался ему в своей безмерной любви к земле, на которую они только-только совершили посадку.

Полуденный зной и влажность вызывают у меня к ней отвращение, но с наступлением вечера окрашенное зарей небо и бесконечный покой примиряют меня с ней, как я мирился с Кэтти, когда ночью мы предавались любви.

— Я не должен был тебя оставлять, — тихо проговорил он. — Не должен был тебя оставлять — ясно, что тебе было одиноко, как никому другому.

Мэри пыталась его утешить, внушая ему, что Дик Карри был взрослым здравомыслящим человеком, который был волен выбирать собственную судьбу, и что, возможно, на самом деле его судьба сложилась не столь драматично, как могло показаться.

— Как знать, может, он решил навсегда поселиться здесь и теперь у него есть удобная хижина и даже симпатичная туземка, которая подарила ему пару прелестных детишек? Или решил продолжить путешествие до Бразилии и сейчас загорает себе на пляже в Рио-де-Жанейро? — Она ласково взяла его ладонь и начала поглаживать, как частенько это делала. — И самый плохой вариант… А что, если он нашел месторождение, но решил не делиться. Кто поручится, что это не так?

— Дик никогда бы так не поступил.

— Мы никогда не знаем, как человек «никогда бы не поступил», — с улыбкой сказала Мэри. — Бухгалтер нашей фирмы — очаровательный малый, женатый, отец троих детей — сбежал с хористкой, прихватив из кассы девяносто тысяч долларов. Его до сих пор ищут.

— Дик — нет. Дик умер.

— Откуда такая уверенность?

Король Неба махнул рукой в сторону книг, разбросанных на столе:

— Я знаю, потому что прочитал их.

— Где он говорит об этом?

— На каждой странице — и нигде. — Теперь он взял в свои руки маленькую кисть жены и нежно ее погладил. — Я знаю, что тебе этого не понять, но, когда ты видишь, как исчезает множество людей, которые тебя окружают, появляется своего рода шестое чувство в отношении смерти. Во Франции, когда пилот не возвращался, мы сразу понимали, сбили его или же ему просто-напросто пришлось совершить аварийную посадку и он в любой момент объявится — на своих двоих, усталый и улыбающийся.

— Нехорошо это — все время жить в компании со смертью, — сказала женщина. — Совсем нехорошо.

Два дня спустя Джимми Эйнджел приступил к тщательному и систематическому прочесыванию с воздуха обширной, дикой и незнакомой области, расположенной южнее реки Ориноко и восточнее Карони.

Его мощный и превосходно оснащенный биплан, способный перевезти почти двести килограммов груза, позволял ему совершать долгие полеты. Это был прочный и надежный аппарат, на котором он отваживался совершать посадки в самых невероятных местах.

В редких случаях его сопровождала Мэри, но по большей части она предпочитала оставаться в отеле, с нетерпением ожидая, когда над Ориноко появится характерный желтый силуэт и мягко опустится на расположенную неподалеку посадочную площадку.

Однажды вечером, когда они закончили ужинать в просторной столовой, выходившей на север, возле их столика остановился какой-то мужчина.

— Добрый вечер! — сказал он. — Меня зовут Феликс Кардона.[53]Разрешите присесть?