Читать книгу "Последний поворот на Бруклин - Хьюберт Селби"

С минуту он постоял на пороге, глядя по сторонам, потом прошел в глубь зала и сел за столик. Соседи по столику изредка заговаривали с ним, но Гарри только кивал или хмыкал. Он заказал порцию выпивки, а когда остальные спросили, не угостит ли он их, сказал, что у него мало денег. Они принялись над ним подтрунивать, но когда поняли, что он не шутит, перестали обращать на него внимание, а Гарри сидел, медленно пил и посматривал на входную дверь. В стакане у Гарри оставалось еще несколько капель растаявшего льда, когда наконец появилась Регина. Она села и несколько минут посплетничала с девочками, потом спросила у Гарри, собирается ли он вести ее к «Стюарту». Гарри запинаясь пробормотал что-то невразумительное, а Регина, принявшись озираться вокруг, надменно велела ему не утруждать себя. Она, мол, найдет себе другого кавалера. Может, выпьешь чего-нибудь, и мы поговорим? — сгорбившись над столиком и кончиками пальцев поглаживая свой стакан. В задней комнате есть свободная кабинка, мы могли бы посидеть вдвоем и поговорить. О чем же, интересно? О крупных финансовых операциях? — насмешливо улыбнувшись Гарри, потом посмотрев на остальных девочек, которые принялись хихикать. Перестань, Регина, пойдем. Ах, право же! — она встала и, то и дело пожимая плечами, направилась к телефонной будке. Вернувшись, она презрительно посмотрела на Гарри: ты еще здесь? Долго ты еще будешь сидеть и дрочить этот стакан? Ты же знаешь, что это очень вредная привычка. Гарри поднял на нее взгляд, потом опустил голову, стиснув стакан в руке. Он сидел за столиком, время от времени поглядывая на Регину, но Регина и все остальные, не обращая на него никакого внимания, продолжали болтать между собой до тех пор, пока Регина не поднялась, поправив одежду: а вот и мой кавалер! Я уверена, девочки, что вы меня извините, — и направилась к стойке бара. Гомики рассмеялись, а Гарри глазел на Регину, пока она не ушла со своим кавалером. Гарри долго смотрел на свой пустой стакан, потом ушел и поехал на метро в Бруклин. На метро Гарри не ездил уже давно, и ему показалось, что в вагоне необычайно душно и холодно, что каждый поворот и каждый резкий толчок предназначены только для того, чтобы причинять ему неудобство.

Он изо всех сил старался удержаться на сиденье, боясь, что его того и гляди подбросит до потолка, швырнет на пол или к противоположной стенке вагона. Выйдя из метро, он взял такси и проехал два квартала до бара рядом с конторой стачечного комитета, потом, расплачиваясь с водителем, пожалел об этом, долго думал, давать ли ему на чай, и в конце концов дал пятицентовик. Он сел у стойки и целый час с грустью вспоминал о тридцати пяти центах, истраченных на такси. Все, что произошло, произошло чересчур неожиданно. Он был просто не в состоянии всего этого осмыслить. Но казалось, что всё опять пошло наперекосяк. Он мог бы сводить Регину к «Стюарту». У него же оставалось еще немного денег. Они могли бы неплохо провести время. Он заглянул в свой бумажник. Пара долларов. Черт подери! Час спустя он позвонил Регине. Гудки звучали очень долго, и, повесив наконец трубку, он вернулся к стойке. Выждав еще около часа, он позвонил снова. Алло. Регина? Гарри. Может, увидимся завтра вечерком, сходим к «Стюарту», если хочешь, или еще куда… Ах, право же, Гарри… можно пойти, куда захочешь, я… Ах, оставь меня в покое! Я очень занята. Она бросила трубку, а Гарри тупо уставился на телефон. Регина! Регина!

Он выронил трубку, вышел из бара и поплелся домой. Мэри лежала в постели, и он встал над ней. Потом начал медленно наклоняться к кровати. Мэри была укрыта до подбородка и рукой крепко держала одеяло на горле. Волосы разметались по подушке. Ах ты, гнусная пизда, как же ты меня заебала! Слышишь? Ты меня заебала, стерва никчемная!.. Мэри пошевелилась, потом повернулась на спину и открыла глаза… Ага, сука, — схватив жену за локоть, вывернув ей руку и рывком заставив ее сесть на кровати, — пизда ебучая! Что с тобой? ты что, спятил? — пытаясь высвободить руку. Ага, спятил, конечно спятил, раз позволял тебе унижать меня и заебывать… ребенок заворочался в кроватке и захныкал, потом закричал. Лучше пусти меня, не то я тебя прикончу! Ты чего тут раскомандовался, пьяная скотина! Пьяная скотина, значит? Я тебе покажу! Ты у меня получишь, — сильнее вывернув руку жены и отвесив ей оплеуху. Пьяная скотина, значит? ну как, нравится? нравится? — тряся и выворачивая ей руку, продолжая отвешивать оплеухи. АХ ТЫ, МЕРЗКИЙ УБЛЮДОК! Я УБЬЮ ТЕБЯ! ПОПРОБУЙ ТОЛЬКО ЕЩЕ УДАРИТЬ! — оцарапав ему руку. АХ ТЫ, ПИЗДА ПАРШИВАЯ, ЕСЛИ БЫ НЕ ТЫ, ВСЁ БЫЛО БЫ ПО-ДРУГОМУ! ЭТО ТЫ ВО ВСЕМ ВИНОВАТА!.. Мэри укусила его в руку, он отпустил ее и принялся трясти рукой, продолжая орать… по-прежнему кричавший ребенок ударился о стенку кроватки. Гарри вышел в ванную, а Мэри, сидя в постели, громко выругалась ему вслед, потом легла и накрыла голову подушкой, чтобы не слышать криков малыша. Гарри подержал ладонь под струей воды, потом сел за кухонный стол, положил голову на руку и, по-прежнему что-то бормоча, вскоре уснул. Через некоторое время, продолжая хныкать, начал забываться беспокойным сном измученный ребенок.

В первый день рабочим, пришедшим на завод, было как-то не по себе. Они так долго бастовали, что едва не заблудились, пытаясь отыскать свои станки. Забастовка началась в теплый весенний день, и рабочие шутили, мыли свои машины, пили пиво… и вот уже выпал снег, наступил новый год. Они уже давно потеряли даже способность надеяться. Служащие и мастера носились по цехам, распределяя задания, следя за их выполнением, доставляя в надлежащие места нужные инструменты и вспомогательные материалы; а рабочие стояли у своих станков, дожидаясь, когда у них появится все необходимое для выполнения задания, потом без всякого воодушевления принимались за работу и время от времени останавливались, с удивлением осознавая факт своего возвращения на завод.

Гарри неумело возился со своим станком, практически ничего не делая — глазел на людей, снующих от станка к станку, из цеха в цех, наблюдал за Уилсоном, думал о Харрингтоне, слушал лязг механизмов, а заготовка в станке и чертеж на столе вызывали у него раздражение. Мастер объяснил Гарри задание и включил его станок. Гарри смотрел, как от заготовки отделяется, разматываясь по спирали, тонкая полоска металла. Смотрел, как вращается треклятая заготовка и вертится стружка. Он раздумывал о том, не следует ли ему ознакомиться с обстановкой, совершить обход, но никуда идти не хотелось. Когда резец прошел первый круг, Гарри не стал возвращать его в исходное положение, а просто стоял до тех пор, пока мастер, подойдя, не подрегулировал станок и снова не отошел. В конце концов Гарри ушел. Он не отключил станок и не сказал никому, что уходит. Просто повернулся, сделал шаг, потом пошел дальше.

До вечера он сидел в баре и пил виски; еще несколько раз звонил Регине, но она либо не подходила к телефону, либо, услышав его голос, бросала трубку. А ведь мог бы сейчас быть на Верхнем Манхэттене! До чего же осточертели все эти кровососы!

В начале девятого он вышел из бара. По дороге он то и дело останавливался, поскользнувшись на покрытой льдом земле, и, не в силах стоять, прислонялся к стене. Прислонился и к окну пустующего склада, где раньше была контора стачечного комитета. Пытаясь заглянуть внутрь, он зажег несколько спичек, но так и не смог ничего разглядеть. Впрочем, смотреть там было не на что. Приемник он уже унес домой. Там вновь был пустующий склад с табличкой «сдается» на двери.