Читать книгу "Три грани мизерикорда - Анна Волошина"

Варфоломей, рисуясь, согнул руку кренделем, Агата положила ладонь на его рукав, и они пошли по тротуару направо. Платине показалось, что за их спинами голос миссис Лауры негромко призвал на «детей» благословение Сент-Николаса, но оборачиваться не стал.

Агата остановилась так резко, что Варфоломей, ещё толком не адаптировавшийся к местной силе тяжести – а она, по его прикидкам, поддерживалась на уровне 0,7 g, – развернулся вокруг своей оси. Теперь на витрину магазинчика вблизи оживлённого даже в этот час перекрёстка смотрели оба.

– Что ты делаешь, чёрт побери?! – рявкнул Кондовый, но его праведный гнев пропал втуне, не произведя на девушку никакого впечатления. Она, чуть склонив голову набок, рассматривала выставленный в витрине манекен.

– Аг… тьфу ты, Фрида! Фрида, ты чего?

– Я хочу эту шмотку, – отозвалась, наконец, Агата.

– Что?! Какую ещё шмотку? Мать, ты сдурела? Нам надо идти, нас ждут!

– Я хочу эту шмотку, – мрачно повторила она.

Платина демонстративно поглядел вверх, вопрошая отсутствующие здесь небеса, что делать с явно поехавшей крышей подругой, снова опустил глаза и попытался понять, что, собственно, происходит. За толстым стеклом, над которым переливались золотом слова «Bella Donna», стояла женская фигура, облаченная в темно-синие штаны, судя по всему – настоящие кожаные, и такую же сильно приталенную безрукавку, отороченную по глубокому, почти открывающему плечи декольте мехом цвета слоновой кости. Мех был коротким, густым и очень мягким на вид.

– Фрида, послушай… никуда эта лавка не денется, и шмотка не денется, – Варфоломей говорил мягко, успокаивающе, так, как по его представлениям должен говорить с находящимся на грани припадка пациентом хороший психиатр. – И вообще – почти четыре утра, что ты рассчитываешь купить в это время?

Словно в ответ на его слова дверь магазинчика распахнулась, и оттуда пулей вылетел низенький господин, чье пузо сделало бы честь победителю конкурса любителей пива. Коротышка был счастливым обладателем обширной лысины, вороных усов устрашающих размеров и улыбки, которая, будь она хоть самую малость пошире, вполне могла бы заползти на затылок.

– Сеньорита! Сеньорита! – затараторил он, делая приглашающие жесты неожиданно крупными ладонями, тыльная сторона которых густо поросла жестким черным волосом. – Прошу вас, проходите! Такая красавица, как вы, обязательно, непременно должна посетить мой магазин! Бриллианту необходима оправа! Ах, я знал, знал, что не напрасно засиделся сегодня! Я чувствовал! Я предвидел! Прошу, прошу!

И Платине ничего не оставалось, как только последовать за устремившейся вперёд «супругой».

Внутри оказалось неожиданно просторно. Помещение было довольно узким, под стать фасаду, но очень длинным и высоким. Варфоломей запоздало сообразил, что, должно быть, все заведения здесь устроены таким образом. Оформленный выход на улицу стоит денег, и тем больших, чем он шире. Вырубить же в скальной породе любой нужный объём труда не составляет. И неизвестно, сколько ещё и каких комнат, а то и залов, прячется за портьерами и увитыми зеленью решетками.

Будь стены голыми, могло бы показаться, что посетитель попал в туннель, но зеркала и драпировки делали своё дело, превращая интерьер в подобие роскошной шкатулки. Между тем хозяин продолжал строчить, как древнее автоматическое оружие:

– Я могу предложить сеньорите всё, что пожелает ее прекрасная душа! Одежду, обувь, бельё… Паола! Паола!

Откуда-то слева выскользнула совсем юная девушка с длинными черными волосами и смугловатой матовой кожей. Под ее лукавым, изучающим взглядом Платина почувствовал, что краснеет.

– Паола! Кофе сеньору! И что-нибудь освежающее! И закуски, закуски! Сеньорита, вам понравился этот костюм? Великолепный вкус, великолепный! Я уверен, что это ваш размер! Паола, мой сантиметр!

Окончательно сбитый с толку Кондовый обнаружил, что сидит на розовом пуфике возле крохотного столика. Перед ним на узорной столешнице стояли чашка кофе, бутылка вина, бокал, плетенка с булочками и тарелка с несколькими сортами сыра и тонко нарезанной салями. Тарелка занимала большую часть стола. Он растерянно огляделся. Ни Агаты, ни Паолы, ни хозяина видно не было, компанию пилоту составлял только бесстыдно голый манекен в витрине. Из глубины магазина доносилось:

– Нет-нет, сеньорита, что бы у вас ни было под рубашкой, это решительно не годится, решительно! Паола, голубой комплект номер три! И чулки, чулки! И сапоги, это нельзя носить с ботинками! Сеньорита… ах, сеньора?! Тем лучше, тем лучше! Женщине нужен мужчина, который баловал бы её, а где ж ещё и баловать, как не у Марио Висконти! Паола! Паола! Ну, где же эта девчонка! Паола, нам нужны две… нет, три! Три сорочки! И шарфы, неси шарфы!

Варфоломей окончательно смирился с судьбой. Похоже, отсюда они не уйдут до тех пор, пока этот недомерок не всучит Агате половину своего товара. Или три четверти. Или весь.

Впрочем, практика показала, что он ошибся в своих предположениях. Не прошло и двух бокалов вина, как перед ним предстала Агата, всё ещё в старой одежде, но с тремя разновеликими фирменными пакетами в руках. Хозяин, часто кланяясь, семенил за ней, а девушка негромко, но внушительно говорила:

– Сеньор Висконти, у меня был длинный день. Длинный и трудный. Сейчас я просто не в состоянии оценить ваш ассортимент. Давайте договоримся так: я приду к вам, скажем, в два часа пополудни, и мы решим, что ещё мне следует приобрести. Подберите что-нибудь на свой вкус. Не очень много – я привыкла путешествовать налегке. И, умоляю, никакой вычурности.

– Я понял, сеньора, я вас понял! Но зачем же вам приходить?! Я сам приду! Только скажите – куда, и к двум пополудни я буду к вашим услугам!

– «Два бурундука», сеньор Висконти. Спросите там фру Йоханссон.

– Конечно, сеньора Йоханссон, конечно! Может быть, кофе? Бокал вина? Паола!

– Сеньор Висконти, я устала. Я не уверена сейчас даже в своей способности принять душ перед сном. Но я буду с удовольствием ждать вашего прихода. До встречи!

С этими словами Агата величественно выплыла за предупредительно распахнутую хозяином дверь магазина. Платина с ухмылкой покосился на сеньора Висконти – тот стоял, прижав пальцы к губам, и театральным шёпотом восклицал: «Bellissima! Bellissima!» – и вышел вслед за ней.

Было уже начало шестого, когда они добрались, наконец, до «Двух бурундуков». Возбуждение, столь несвоевременно охватившее Агату у витрины «Bella Donna», позорно капитулировало под натиском усталости, и теперь она с трудом переставляла ноги. Даже маленькая сила тяжести не спасала.

В баре – а «Два бурундука» оказались именно баром – было почти пусто. Три сдвинутых столика оккупировала компания, которая, наверное, была шумной – часа эдак два, а то и три назад. Сейчас же просто, но добротно одетые мужчины сидели ссутулившись, натужно шутили, и вяло переставляли огромные пивные кружки, почти не притрагиваясь к их содержимому. Агата улыбнулась почти против воли: настолько явно в воздухе витало «Мы заплатили за это пиво, и мы его выпьем, и гори всё синим пламенем!».