Читать книгу "Вор и любовь - Барбара Картленд"

– О, Жанна, неужели вы действительно его мне даете?

Она завороженно посмотрела на красивое блестящее платье. Оно было как раз таким, о котором она мечтала. Элоэ представила выражение лица Дикса, когда он ее увидит, она была уверена, что в таком платье ему не стыдно будет представить ее своим друзьям.

– Ну, конечно, я его даю вам. Примерьте его. Если потребуются небольшие изменения, то у меня есть масса времени, чтобы что-то переделать.

Элоэ сняла свое ситцевое платье, и Жанна помогла ей надеть голубое. Оно плотно облегало ее в груди, подчеркивая ее изящную форму, а ее фигура оказалась к тому же лучше, чем думала сама Элоэ. Короткие маленькие рукава скользили по плечам, а жесткий синий бархатный ремень на талии был украшен вышивкой из блесток и крошечных бриллиантиков. И, однако, сама юбка, которую делали пышной туго накрахмаленные шелковые нижние юбки, соблазнительно зашелестела, когда она на цыпочках прошлась по комнате к высокому зеркалу, висевшему на стене.

– Как красиво! Безумно красиво! – воскликнула она. – Вы совершенно уверены, Жанна, что хотите дать мне его надеть на вечер?

– Я хочу, чтобы вы его надели. Теперь вы выглядите так, как и должны выглядеть – принцессой.

– Золушка, вот что вы хотели сказать. А вы действительно моя сказочная добрая фея. Меня угнетала мысль о том, что мне придется надеть старое черное платье, но у меня ничего больше нет. А теперь я себя чувствую совсем другой. Совершенно, совершенно другой.

– Это просто то, что делает с женщиной одежда. Настоящая одежда.

Элоэ со страхом подумала про себя, что Дикс может ожидать от нее, чтобы она всегда носила эту, «настоящую», одежду. Он был француз. Он знает то, что никогда не приходит в голову англичанам, не только, как много значит одежда для женщины, но и как сильно она может ее преобразить.

Бессмысленно было лицемерить, она действительно выглядела по-иному, потому что была хорошо одета.

Но тут, даже при мысли о будущем, в ней заговорило ее холодное, логическое «Я», которое выдвинуло ряд горьких вопросов: «А как ты собираешься платить за эту новую одежду? Как Дикс будет платить за нее? Откуда будут поступать эти деньги?»

Ее терзали эти вопросы, возникая как бы из какого-то ужасного кошмара, чтобы преследовать и злобно дразнить ее своими гнусными намеками. Она решительно от них отмахнулась.

– Спасибо, Жанна, – сказала она. – Я, наверное, никогда не смогу вас полностью отблагодарить. И я буду аккуратной, ужасно аккуратной, чтобы не испортить платье вашей племянницы.

– Однажды, когда накопим достаточно денег, мы с племянницей откроем свой магазин. И, возможно, вы, мадемуазель, будете нашей постоянной клиенткой. Мне нравится одевать таких хорошеньких, как вы.

– Вы мне льстите, – улыбнулась Элоэ. – Но если у меня когда-нибудь появятся деньги, чтобы позволить себе красивые платья, вы увидите меня в своем магазине. – Она наклонилась и поцеловала Жанну. – Спасибо, – еще раз сказала она.

– Теперь думайте только о том, как вы весело проведете время, – наставляла Жанна. – А также думайте о том, чтобы тот счастливчик, который ведет вас на вечеринку, оценил по достоинству то, что он получил.

– Я думаю, он это сделает.

Она сняла платье и надела свое ситцевое, затем бережно отнесла по коридору голубое кружевное платье и повесила его у себя в гардеробе. Она оставила дверцу шкафа приоткрытой, почти веря в то, что оно может испариться в дымке и что, когда наступит время встречи с Диксом, ей опять придется надеть все то же, старое ненавистное черное платье.

Время тянулось медленно. Она не могла ничем себя толком занять.

Она отнесла письма миссис Деранж на подпись, когда та поднялась к себе переодеться к ужину. Лью принимала ванну, и Элоэ ее не видела, чему была даже рада. Ей не хотелось сейчас встречаться с Лью, так как она все еще размышляла, предала она ее или нет, послав за Стивом Вестоном.

Она уже испытывала тревогу и опасения перед тем, что она сделала. В конечном счете она сказала себе: «Если уж худшему и суждено случиться, то Стиву не станет намного хуже, чем было до этого».

Но все равно ей было волнительно, и только вид голубого платья, висевшего у нее в шкафу, разогнал прочь все волнения Элоэ.

Она приняла ванну, расчесала волосы до шелкового блеска и в четверть девятого надела голубое кружевное платье. Жанна была права. Одежда очень меняет людей. Вечернее солнце сверкало на блестках и бриллиантах на поясе, а сама она выглядела так, как будто была одета в платье, сотканное из солнечных лучей.

Она и понятия не имела, что у нее кожа такая белая, а глаза могут так ярко сверкать, оттого что она идет на встречу с любимым. Она была готова за пять минут до того, как ей нужно было спуститься. Она провела это время, бесцельно кружа по комнате, переставляя с места на место то одну вещь, то другую, а затем открыла ящик письменного стола, чтобы взглянуть на начатое ею письмо к отцу и матери.

«Я влюбилась во француза».

Эта часть письма, по крайней мере, была правдой. Она любила его. Она знала, что любит его, и все же дальше стоял этот ужасный барьер, не позволяющий ей добавить что-либо еще.

Она с грохотом задвинула ящик, взяла свою дамскую сумочку и сбежала вниз по лестнице.

Портье и швейцар смотрели на нее с любопытством, пока она проходила через холл.

– Такси, мадемуазель? – спросил швейцар.

– Нет, спасибо.

Она чувствовала, как он смотрит ей вслед с удивлением, пока она шла через двор.

Она слышала шелест нижних юбок при ходьбе, и от этого ее походка стала такой гордой, как будто у нее под ногами был расстелен красный ковер.

Машина уже стояла. Дикс выскочил из нее, и она увидела, как у него слегка сузились глаза при виде ее. Затем он поднес ее руки к своим губам.

– Ты выглядишь прекрасно, обворожительно, – сказал он.

Она вздрогнула от прикосновения его губ.

И в то же самое время она испытывала чувство триумфа, потому что он даже и не пытался скрыть восхищения на лице.

Он открыл ей дверцу, и она села в машину. Он сел с другой стороны. Дикс не сразу завел мотор, а повернулся, чтобы посмотреть на нее.

– Я никогда не думал, что кто-нибудь может быть таким красивым, как ты, – сказал он.

Он говорил глубоким голосом, что дало ей понять, что он говорит правду.

– Я… хотела выглядеть… симпатичной для… тебя и твоих друзей, – запинаясь, проговорила она.

Он взял обе ее ладони в свои и, развернув их к себе, уткнулся в них лицом.

– О, моя дорогая, моя любимая, я не достоин тебя, – сказал он.

Глава 10

Дикс поднял голову.