Читать книгу "Все нечестные святые - Мэгги Стивотер"

И если цветок оказывался не черным, Франсиско начинал всё сначала.

Порой Франсиско думал, что люди могли бы быть розами. Не то чтобы он не верил Дарвину и отрицал классификацию видов. Просто всякий раз, осторожно нанося пыльцу, он размышлял об этом процессе, о том, как пыльца попадает в рыльце, а оттуда – в зародышевый мешок и яйцеклетку, оплодотворяя ее, и как удивительно и странно это соотносится с тем процессом, благодаря которому рождаются люди. Целые дни, особенно долгими летними месяцами, Франсиско проводил, погрузившись в раздумья о том, почему столь многие обитающие под солнцем существа, от роз до птиц, от деревьев до акул, появляются на свет вследствие одного и того же сложного процесса. Даже если процесс этот выглядит совершенно по-другому, как, например, размножение морских ежей, в общем и целом так много схожих факторов – клетки, оплодотворение, хромосомы. Франсиско задумывался о том, почему в процессе эволюции большая часть мира не пришла к простому бесполому способу размножения, который иногда используют некоторые растения, например аистник обыкновенный, или, как его иначе называют, грабельки. Можно отрезать часть растения, воткнуть во влажную почву, и вскоре из этой части вырастает новое растение. Таким образом, чтобы создать Беатрис, Франсиско нужно было бы просто посадить один из своих пальцев и подождать, пока дочь вырастет, причем уже взрослая и независимая.

И вообще, рассуждал Франсиско, зачем нам жизнь? Чтобы создавать новые жизни? Мы принимаем как должное, что два существа встречаются, спариваются и порождают новое существо, но мы вовсе не ждем, что облако, огонь или кастрюля станут вести себя так же. Да, все эти процессы требуют сочетания других составляющих, но без клетки, без яйцеклетки?.. Если действительно существовал великий творец, создавший нас по своему образу и подобию, тогда почему таким же образом нельзя творить жизнь и дальше, вдыхая слово в горстку праха? Вместо этого размножение и любовь превратились в беспорядочный процесс, а беспорядочный процесс может привести ко множеству неудач.

Вот какие мысли занимали Франсиско дни напролет.

Однако в день, когда Беатрис и Пит вернулись в Бичо Раро после ночной погони, к его обычным мыслям добавилась одна новая, потому что позже утром Беатрис постучала по стеклу и вошла в оранжерею.

– Доброе утро, папа, – просвистела она на их языке.

– Сейчас утро? – ответил Франсиско таким же образом, не поднимая глаз от записной книжки. Приход дочери не вызвал у него недовольства. Франсиско было очень трудно работать, если его отвлекали определенным образом, например если звучала музыка, или его вовлекали в разговор, быстро становившийся всё более эмоциональным, но он ничего не имел против того, чтобы ему читали тихим, спокойным голосом или чтобы посетители вели себя тихо. Беатрис обычно вела себя очень тихо, а когда он только переехал в оранжерею, читала отцу по вечерам.

– Утро, хотя оно и не кажется таковым. Хочу попросить тебя об одолжении, но не знаю, возможно ли это, так что если нет, не страшно, просто скажи мне об этом, – сказала Беатрис.

Прошло уже довольно много времени с тех пор, как у Франсиско просили что-то, что он мог бы дать, – в основном его просили снова съехаться с Антонией. Он очень надеялся, что Беатрис, в высшей степени разумная молодая женщина, явилась к нему с какой-то другой просьбой.

– Что такое? – поинтересовался он.

– Я бы хотела, чтобы ты какое-то время подержал у себя в оранжерее этого петуха.

Беатрис говорила, разумеется, о Генерале Макартуре, бойцовом петухе, целевое назначение которого они с Питом изменили всего несколько часов назад. В результате многочисленных боев у петуха недоставало части перьев, его грудь пересекал ужасный шрам, оставленный лезвием другой птицы, а на тусклых перьях, покрывающих его голову, осталась засохшая кровь.

Когда Франсиско повернулся поглядеть на петуха, Беатрис добавила:

– Не знаю, не потревожит ли он твои растения.

Франсиско тут же предположил, что за появлением этой птицы стоит целая нерассказанная история, но решил, что если бы дочь хотела ее поведать, то уже сделала бы это. Поэтому он просто сказал:

– Полагаю, есть причина, по которой этот петух не может остаться в курятнике вместе с остальными курами.

– У него проблемы с агрессией, – предупредила Беатрис. – И Роза не обрадуется, если он убьет ее петуха.

Франсиско обдумал просьбу. Куры наверняка клюют лепестки роз, но в его распоряжении имелось много забракованных лепестков, которые можно скормить петуху, чтобы он не трогал лепестки на живых растениях. Конечно, после кур остается помет, но его можно использовать как удобрение. Ему не хотелось присматривать за внезапно свалившейся на него живностью, но раньше дочь ничего у него не просила, и он чувствовал, что ради нее нужно пойти на маленькую жертву.

– Оставь его на один день, – предложил Франсиско, – а я посмотрю, как он будет себя вести. Как его зовут?

Естественно, Беатрис понятия не имела о том, что петуха величают Генералом Макартуром – они ведь украли петуха, а не его имя. Она вытащила слегка помятую птицу из-за пазухи и поглядела на него, словно надеясь, что на нем написана его кличка.

– Не знаю, – призналась она в конце концов.

Она поставила петуха на землю. В облике птицы не было ничего, что могло бы вызвать симпатию. Прошлой ночью он был зол и сейчас тоже злился. Франсиско поцокал языком, чтобы подбодрить петуха, но тот с важным видом зашагал прочь, посматривая на окружающие его розы. Несколько минут отец с дочерью наблюдали за птицей.

– У тебя еще что-то на уме, Беатрис? – спросил в конечном итоге Франсиско.

У Беатрис постоянно было что-то на уме, так что она озвучила самую первую мысль:

– Даниэль.

Франсиско тоже много думал о племяннике, которого любил почти как родного сына.

После того как Даниэль потерял родителей, Франсиско вместе с другими выжившими взрослыми Сория, которые остались в Бичо Раро, взял на себя попечение о мальчике. Франсиско, Антония, Майкл, Роза и бабушка энергично принялись изливать на ребенка лучи любви и заботы, что привело вначале к ужасному поведению Даниэля, а потом – к чрезвычайно хорошему поведению. В тот день Франсиско уже раздумывал об этом, потому что год как раз достиг той точки, в которой солнце наиболее яркое, и его лучи, проходя сквозь оконное стекло, заливали рабочий стол Франсиско разноцветными отблесками. Окно это отличалось от прочих окон оранжереи, потому что когда Даниэль еще пребывал в состоянии неуправляемого чертенка, Франсиско как-то раз запретил ему ночи напролет кататься на чужих машинах. Кому другому подобный запрет показался бы вполне разумным правилом, но Даниэль нашел его раздражающим и несправедливым и всю ночь выражал свои чувства посредством метания камней в панели упомянутого окна. Находившиеся внутри растения погибли от ночного мороза. В наказание Даниэля заставили починить окно. Это задание парнишка тоже расценил как повод к бунту и необходимые для починки стекла набрал на ближайшей помойке. В результате каждая из составляющих окно панелей состояла из четырех, пяти и даже шести крошечных кусков – осколков бутылок, кувшинов, оконных стекол, ваз, цветочных горшков, кружек. Даниэль хотел напакостить, но не знал, что при свете дня весь его отчаянный протест засияет ослепительным великолепием.