Читать книгу "Гребаная история - Бернар Миньер"

Бернд Крюгер опустил штору – без сомнения, чтобы не дать журналистам возможности сделать мою фотографию. Их тут было множество – расположившихся лагерем перед этими зданиями, устроивших засаду с видеокамерой.

– Извини, что заставил ждать, – сказал он, открывая дверь.

Крюгер пересек кабинет и уселся. Откинулся на спинку своего кресла. Он был один.

– Как ты выдерживаешь все это? Плохо, я полагаю… Я огорчен из-за журналистов. Мы здесь действительно не привыкли к таким вещам…

Я бросил на него настойчивый взгляд:

– Вы мне сказали, есть что-то новое?

Ответив мне точно таким же взглядом, Крюгер покачал головой:

– На этом этапе нам нельзя фокусироваться на чем-то одном… Приходится оставлять открытыми все вопросы. Но знаешь, Генри, убийства не так таинственны, как в основном показывают в телесериалах. Очень часто мотив легко находится: ревность, гнев, корыстные соображения… Перед тем как обосноваться здесь, я работал инспектором в округе Кинг. По большей части причиной убийства были или сведения счетов, связанных с наркобизнесом, или вопросы территории, или виновным оказывался кто-то из близких – муж, любовник… Либо член семьи…

Его телефон зазвонил. Шеф ответил:

– Да… нет… да.

Затем разъединил вызов.

– Как вы там с твоими двумя мамами?

– Что?

– У вас там все хорошо? Ты знаешь, что случилось с твоими родителями?

– Я же говорил, они погибли в автокатастрофе.

– А не случалось так, чтобы тебе хотелось побольше о них разузнать?

Я сделал отрицательный жест, но это была ложь.

– Мне было два года, – сказал я. – Может быть, три… У меня не сохранилось о них никаких воспоминаний.

– Сейчас я расскажу тебе историю, Генри: я тоже приемный ребенок. – Он наклонился вперед. – Будучи в твоем возрасте, я вбил себе в голову, что должен отыскать свою маму. Это стало навязчивой идеей. А ведь у меня была замечательная семья, мои приемные родители были превосходными людьми и никогда не делали различия между мной и моими братьями и сестрами. Может быть, они даже больше окружали меня заботой, видишь ли, и были ко мне чуть снисходительнее, чем к ним…

Я смотрел на Крюгера – на его бороду и рубленые черты лица, пытаясь представить его подростком. У меня это не получилось.

– Затем я поступил на факультет, и, как я тебе уже говорил, это стало навязчивой идеей. Все время только об этом и думал. Я пытался представить ее себе – место, где она находится, живя своей другой жизнью, ее жизнь в моем представлении: есть ли у нее дети, часто ли она думает обо мне, сохранила ли мою фотографию…

Еще раз я попытался представить себе эту сцену, но перед моим мысленным взором был не Бернд Крюгер, а я сам.

– Короче говоря, в конце концов я начал разыскивать ее. Я напал на след. Должен признаться, что в своей второй жизни она преуспела: вышла замуж за богатого типа, который работал в киноиндустрии; у них была роскошная вилла ниже Пойнт-Лобос, просто невероятное место с видом на Тихий океан. И вот наконец одним прекрасным утром я прибываю к ним туда. Я рассчитывал, что будут слезы, извинения, сожаления и все такое. Тысяча четыреста километров, четырнадцать часов дороги, сам посуди – у меня было время придумать себе эту сказку… Вместо этого она пригласила меня присесть, мне подали кофе в шикарной гостиной шикарного дома, и она спросила меня:

– Чего ты хочешь? Денег?

Я сказал:

– Нет, мама. Я хочу не денег, я хочу всего лишь увидеть тебя, познакомиться, и это всё.

Что-то в таком духе. Я – испуганный, должно быть, белый как полотно, а вот она смотрит на меня без малейших эмоций. При этом она великолепная, шикарная, стильная в своем красивом костюме, а я всего лишь бедный студент без гроша в кармане, с длинными волосами и в изношенных кедах. Затем она наконец смягчается… Начинает расспрашивать меня о моей жизни, о приемных родителях, есть ли у меня подружка, чем я хочу заняться в жизни… Я рассказываю ей все – по крайней мере, все, что может прийти в голову, то есть ничего особенного. Она изображает интерес, кивает, смеется моим шуткам; короче говоря, я на седьмом небе. Это длится, может быть, минут сорок… В конце концов она смотрит на часы и говорит:

– Ах, черт! Мне очень жаль, Бернд, у меня важная встреча.

Судя по виду, ей действительно было очень жаль прерывать такую сцену. Она встает, протягивает мне карточку со своим адресом и телефонным номером сверху; в те времена мейлов еще не было.

– Ты мне только напиши, – говорит она, провожая меня. – Я тебе отвечу, обещаю. И мы можем попробовать встречаться время от времени, если ты хочешь.

Надо ли говорить о том, как мне этого хотелось! Она крепко меня обнимает, я вижу ее влажные от слез глаза, да и сам тоже готов расплакаться. Она смотрит мне вслед, и я вижу ее в зеркало заднего вида стоящей на пороге дома. Я начинаю в это верить, нахожу ее прекрасной, такой красивой, такой стильной – и это моя мать, боже ты мой! Возвращаясь, я чувствую себя таким гордым и счастливым, что ты представить себе не можешь. Я включаю музыку на полную громкость и всю дорогу распеваю во все горло. Двадцать восемь часов пути туда и обратно, да еще ночь в жалком мотеле, ради сорока минут разговора… Я не думал о том, что все могло пойти по-другому, что она даже не предложила переночевать у нее или хотя бы отдохнуть перед обратной дорогой. Нет, я сказал себе, что оно того стоило: мы будем переписываться, будем видеться… У меня превосходные родители, необыкновенная мама, подружка на факультете, и вообще я самый счастливый из парней…

Крюгер прервался, чтобы выпить бутылку минералки, но я догадался, что это лишь для того, чтобы успокоиться. Я спросил себя, чего ради я сюда притащился, – слушать откровения, вместо того чтобы было наоборот? Я чувствовал себя все более и более неуютно.

– Я ей написал… Длинное письмо. Прежде чем послать, переписал его по меньшей мере шесть раз. Я тщательно выбирал каждое слово. Очень красивое письмо. В конце концов, может быть, письмо не было таким уж красивым, но тогда я был очень доволен собой. В течение нескольких недель, которые за этим последовали, каждое утро я открывал ящик для писем, ощущая, как колет в сердце. Через месяц, так и не получив ответа, я решил, что письмо, возможно, пропало по дороге. Я написал второе. Не такое красивое, но все же очаровательное. Ответа я так и не дождался. Затем я позвонил ей. Один раз, два, три… И вот я собрался проделать этот путь во второй раз. Но съездить в Кармел – это не то же самое, что зайти в соседнюю дверь. И вот я отказался от этой затеи. Она так и не перезвонила мне и не написала в ответ. Это разбило мне сердце. Мне понадобились годы, чтобы исцелиться…

Я спрашивал себя, почему он мне все это рассказывает против моей воли, и чувствовал себя смущенным его историей. Это была красивая история, грустная, но красивая. Мне тоже было грустно за него, так как я чувствовал, что даже спустя столько лет он не выздоровел.