Читать книгу "Межмировая таможня - Алексей Свиридов"

— Пусть они уходят. Я не стану больше ее держать…

— Опомнитесь, Государыня. С вами мы выстоим, без вас — нет.

— Они действительно боятся этого больше смерти… Они изменились, и мы больше не вправе повелевать их жизнями.

Ронди внимательно посмотрел на нее, она не отрывала рук от лица.

— Спасибо, мать, ты больше личность, чем те, кто преображался. Может быть, ради того, чтобы сохранить мир, который тебе дорог, я в самом деле перед смертью сумею пробиться к тебе…

В небе быстро темнело, сгущались тучи… Он нагнулся над сестрой, легко поднял ее на руки.

— Прощайте.

Расколовшая небо молния была ему ответом.

— Сволочи, сволочи, сволочи… — всхлипывала Ринель, равномерно стуча кулачком по подушке роскошнейшего многоспального сексодрома. Айрондир сидел в кресле в противоположном углу комнаты и просматривал газеты, изрядно поднакопившиеся в почтовом ящике — в свой коттедж он заезжал не слишком часто. Он отдыхал. Принеся сестренку из-за Порога, он первым делом макнул ее в холодную ванну, потом, вовремя спеленав, бросил на кровать и теперь, передыхая, ждал, когда закончится отходняк. Мокрая, взъерошенная, совершенно несчастная, но изумительно живая Ринель лежала в его постели и грязно ругалась, поминая всех своих родственников до всех доступных родов.

Так продолжалось уже два часа, за которые он узнал четыре новые словесные конструкции (правда, одна из них явно из-за Граней — это не считалось, но остальные три — просто роскошнейшие). Но вроде бы к данному моменту она иссякла, а значит, стала более или менее реагировать на явления окружающего мира. Например, на него.

— Тебе налить?

— Почему ты меня не предупредил?

— Ты ж сама все поняла, только верить не хотела…

— Ничего я не поняла…

— Так тебе налить?

— Опять какая-нибудь травяная настойка с той стороны?

— Угу. На этот раз действительно нечто. Крепкая, но при этом вкуса не теряет. — Он швырнул ей бутылку и бокал, проверяя реакцию. Все было в порядке, то есть она не стала их ловить, а просто взяла из воздуха. Плеснула себе зеленоватой настойки с горьковато-грустным привкусом.

— Действительно неплохо. Но ты тоже сволочь.

— А я-то здесь при чем? — удивился он.

— А ты на себя в зеркало посмотри — вылитый эльф!

— А ты?

— А я, я хуже, чем сволочь. Я — дура!

В пятницу утром я понял, что с Ринелью случилось что-то особенное. Или что она особенно не в духе. В офис она прибыла на машине с вдребезги разбитыми фарами и смятой решеткой радиатора, на которой явственно отпечаталась часть рекламы, украшающей борта трамваев пятого маршрута — что-то насчет зубной пасты, как раз та часть, которая изображала белозубую улыбку. В любой другой день это было бы смешно, но, глянув в лицо эльфийки, даже Ак-Барс воздержался от комментариев.

— Общее совещание, — бросила Ринель на ходу. — Всем быть через пять минут.

Собрались мы не через пять минут, а через три, но такое проявление трудового энтузиазма начальницу не обрадовало. Подперев голову руками, она мрачно смерила быстрым взглядом Лорда, прибывшего последним, и заговорила вовсе не сварливо, как я ожидал, а скорее даже задумчиво:

— Как вы думаете, дорогие мои соратники, а не сменить ли нам профессии? Вот, например, вы, Лорд — я думаю, у вас бы нашлось, о чем побеседовать с Нимом Кравлином и без такого дурацкого повода, как какой-то там спертый грошик.

Лорд обошелся без своей леденящей душу «улыбки», а просто кивнул. Да, мол, ну и что? Ринель этого как не заметила.

— Или, скажем, мессир Артуро. Я краем уха слышала, что вы весьма способный администратор, с хорошим опытом работы — да вам в любом учреждении сразу же минимум восьмой класс дадут! Или даже девятый, не так ли?

Артуро скептически усмехнулся:

— Так уж сразу и девятый?

— Про Супер-Барсика… Извиняюсь — уважаемого Ак-Барса — я и не говорю: с его талантами остаться за бортом жизни просто невозможно.

Ак-Барс очень по-кошачьи фыркнул и очень по-мохноногски улыбнулся, видимо, польщенный.

— Или возьмем, к примеру, Айше: при всей своей молодости он единственный из нас, кто обладает ученой степенью, подтвержденной университетским дипломом. И жизнь знает, и с оружием не промах, и сам по себе симпатяга: что орчанки-балаболки, что вампиры-извращенцы так и липнут на парня как мухи — чуют запах экологически чистого деревенского навоза. И чего он тут свою карьеру губит, а? Ему ж расти надо, выдвигаться, мальчик-то способный!

Наверное, ожидалось, что и я как-то среагирую, так вот фиг вам! Я стоял с каменным лицом, и ни один мускул на нем не шевельнулся. По крайней мере мне самому так показалось. Но Ринель моих героических усилий остаться спокойным и не заметила даже, а говорила дальше, все так же спокойно и даже мечтательно:

— Да и я что-то на месте засиделась, хватит, наверное, наигралась? Родичи уж не чают увидеть, как я заживу нормальной эльфийской жизнью — обрадовать бы их! Выйду замуж в хороший клан, начну ездить на фестивали песен-под-зведами; сама петь тоже буду и даже кайф от этого ловить научусь… — Глаза Ринель прищурились, а потом и вовсе закрылись — наверное, она предалась грезам о песнях под звездами. Губы ее продолжали шевелиться, но ничего слышно не было.

Мы тоже все сидели молча. Не знаю, кто о чем думал, а я, например, о том, что эльфы — существа непонятные. Даже такие своеобразные эльфы, как наша начальница. Дела идут хуже некуда, а Ринель собирает подчиненных и начинает рассказывать им, как бы все было замечательно, если б они с ней не встретились. Так прошло минут пять, в тишине и спокойствии. Затем Лорд поднялся, мягко подошел к Ринель и без предупреждений влепил ей пощечину. Хорошую такую, со всего размаху — голова эльфиянки мотнулась назад так, что я испугался, а не оторвется ли. Ринель вскочила на ноги с шипением, которое сделало бы честь стае взбесившихся кошек, и вскинула руку со скрюченными пальцами… Да так в этой позе и застыла.

— Я полагаю, истерика окончена? — осведомился Лорд и с достоинством проследовал на свое место.

— Ты… я… — И вдруг Ринель обмякла и шлепнулась обратно в кресло. Помолчала немного и признала: — Ты прав. Действительно, что-то я распустила себя. Спасибо.

Она нагнулась, достала из ящика стола небольшую бутылочку, налила из нее полстакана какой-то едко пахнущей жидкости и залпом выпила. Мохноног, стоящий рядом со мной, завистливо сглотнул.

— Прошу прощения у всех, давайте вернемся к делу.

И словно ничего не произошло! Голос вновь уверенный, звонкий и в то же время готовый в любую секунду перейти на сугубую язвительность. Ринель вновь стала сама собой… на горе всем окружающим.

— Итак, мы неделю крутимся вокруг этой несчастной кражи без всякого успеха. Все сходится к тому, что проделать такую штуку невозможно в принципе никак и никому. Артуро, ты полностью уверен в своем железе?