Читать книгу "Путешествие в Агарту - Абель Поссе"

Вечером сармунги сняли с меня повязку, но остались неподалеку от моей юрты.

Я записываю все это как любопытные подробности пути. Страха во мне нет.

Кошмарный день. Около полудня мы оказались в своеобразном ветряном коридоре, образованном узкой долиной. Проводники кричали друг другу, что надо делать, с таким отчаянием, как моряки во время сильного шторма. Мне показалось, что они едва не потеряли одного из верблюдов, который обезумел в этом вихре. Из-под темного капюшона я слышу, как хрипят животные с мордами, запачканными песком.

Наверняка эта вечная ветряная завеса служит естественной защитой тому месту, в которое меня везут. Сейчас мы переводим дух. Судя по всему, ночью здесь немного спокойнее, но тьма кажется особенно непроглядной из-за висящей в воздухе пыли.

Мы спустились по спиралевидной тропе. Сквозь капюшон я видел оранжевый отсвет, предвещавший прекрасный день.

Около десяти часов утра главарь сармунгов приказал снять с меня повязку. Я увидел потрясающей красоты долину, обрамленную двумя низкими горными цепями. Вдалеке виднелась ровная серебряная лента – поливной канал и отходящие от него в геометрическом порядке ответвления. Зеленые сады. Стайки разноцветных птиц.

А чуть дальше – обычные для тибетского или, вернее, китайского монастыря строения: крыши в форме пагод, балки, выкрашенные в алый цвет. Множество каменных построек, примостившихся на горе. Сверкают на солнце бронзовые башни главного храма, символизирующие эфир.

Сармунги останавливаются у деревянного моста с аркой. Рядом с ним хлев.

Несколько монахов-прислужников сердечно приветствуют меня поклоном и начинают суетиться над моим багажом.

Сармунги со мной не прощаются. Я вручаю монахам большую сумму в фунтах стерлингов.

Сегодня 19 апреля 1944 года.

Глава VI

Тайный монастырь. Танцующие

Встретивший меня монах был одет в тунику из блестящего черного шелка. На нем необычный головной убор с вырезом наверху, откуда торчала косичка из волос, тока держалась на ней, приколотая белой нефритовой брошью. Это был даос. Он благосклонно взглянул на меня и сказал:

– Мы поселим гостя в квартале для иностранцев… Ты можешь называть меня Ли Лизанг, это мое имя в ордене. Тебя отведут в дом, предназначенный для Роберта Вуда…

Эти слова звучали двусмысленно. Мне захотелось поправить его:

– Я Вальтер Вернер. Вам это прекрасно известно, хотя я и путешествую под другим именем. Наши люди в Традуме сообщили вам… – Ли Лизанг продолжал подчеркнуто вежливо улыбаться. Улыбкой он, скорее всего, отгораживался от меня, как стеклом равнодушия. Так обычно поступают китайцы, когда западные люди слишком докучают им своими уточнениями.

– Да-да, конечно, – сказал он с равнодушным видом, как будто речь шла о незначительных мелочах.

Дул весенний ветерок. Зеленые сады блестели на солнце, а скалы отбрасывали металлический отблеск.

Послушники-слуги, два китайских мальчика, подняли мои сумки и повели меня по козьей тропе к «кварталу для иностранцев». Со склона я смог разглядеть вдалеке силуэты женщин, наверняка работавших в саду.

Я чем-то насмешил мальчиков. Одному я подарил металлический карандаш, а другому – позолоченную брошь.

Дом оказался каменным. Деревянный пол выложен так, чтобы нивелировать наклон горы. Гранитная дверь сделана в форме обрезанного конуса. В доме есть помост из гибких досок, на котором лежит циновка, служащая постелью. Меня ждет жестяной термос с горячим чаем и блюдо с зерном и инжиром.

Почти ледяная, необыкновенно чистая вода из горного источника льется в каменную лохань по хитроумно расположенным бамбуковым трубам. Я помылся ледяной водой, выйдя на солнце. Мои волосы наконец освободились от песка, накопившегося в них за долгую дорогу.

Я раскладываю свои вещи. Распаковываю баулы. Проверяю, в порядке ли часы и секстант. Мне приходится стряхивать песок со страниц дневника.

Принимаюсь рассматривать в бинокль храмовую территорию и сады. Людей почти не видно.

Записываю по памяти высказывание фон Хагена, которое пришло мне на ум при виде шапки Ли Лизанга:

«Агарта, вероятно, располагается на стыке буддизма и даосизма, во времени, застывшем вне времени».

22 АПРЕЛЯ 1944 ГОДА

Наконец-то все стало двигаться многообещающе быстро: рано утром пришел один из мальчиков и объявил, что скоро я предстану перед Просветленным. Произнося это слово, он скосил глаза и поклонился так низко, что едва не коснулся пола.

Когда солнце уже сияло высоко в небе, явились два монаха и сопроводили меня на храмовую территорию, расположенную на самой вершине холма.

Мы прошли сквозь несколько церемониальных залов. В одном из них около десяти послушников, бритых, но с косами, декламировали нескончаемую молитву. Вдоль шеренги расхаживал монах, вооруженный бамбуковой палкой, и время от времени раздавал сильные сухие удары по затылкам сбившихся с ритма или недостаточно сосредоточившихся на молитве послушников.

Ли Лизанг приказал мне подождать при входе в покои Просветленного, где несколько старых монахов, одетых в роскошные шелка, молились, согнувшись на своих циновках. Это были китайцы, даосы или тантрические буддисты, в красно-желтых головных уборах, по форме напоминающих петушиный гребень. Они с навязчивой монотонностью повторяли несколько священных слов, смысл которых был мне совершенно непонятен. Из курительницы распространялся аромат сандалового дерева.

Не привлекая к себе внимания, мы подошли к последнему залу, в котором царил полумрак. От молящихся он был отделен широкой, роскошно украшенной аркадой. Я почти ничего не видел, словно в темном кинотеатре. Ли Лизанг проводил меня до циновки, лежащей напротив помоста, возвышавшегося в метре от пола. Я сел скрестив ноги. Ли Лизанг удалился.

Я увидел, как кто-то медленно приближается к переднему краю помоста. Чувствовалось, что это тело глубокого старика. Мне показалось, я услышал шуршание шелков. Очень медленно он сел в позу лотоса. Теперь я мог лучше разглядеть его. Просветленный вышел на помост своеобразной конструкции из бамбука и циновок, напоминающей огромный короб. Там виднелась скамейка для молитвы и лежак. Наверняка это его комната для метафизических путешествий. К одной из стенок этого строения был прикреплен рисунок, едва различимый, несмотря на все мои усилия, но форма его показалась мне знакомой.

Вспоминая этот эпизод, я должен признать, что чувствовал себя раскованно, не испытывая волнения, столь естественного в момент встречи с человеком, который во многом был центральной, ключевой фигурой в судьбе моей миссии.

Перед тем как войти, Ли Лизанг сказал мне: «Вы ни о чем не должны беспокоиться. И не беспокойте Просветленного речами. Не говорите. Не действуйте. Просто пребывайте. Он тулку, ему прекрасно видны все цвета вашей ауры, все оттенки, самые потаенные стороны вашего существа. Он увидит ваше прошлое, грозящие вам опасности, ваши стремления. Возможно, он увидит и вашу судьбу…»