Читать книгу "Мысли - Андрей Демидов"

— Свернуться может пудра то. Потом будешь как прокаженная, умылась бы сначала.

— Да черт с ним, перед кем здесь выпендриваться то? Олег мне больше не нравится, чумной какой то, думает, что я сама за него буду все делать, и обнимать, и под юбку себе лезть, и домой затаскивать утром, когда родители на работу уматывают. Ведет себя как детсадовец, за каждую линейку, ластик трясется так, будто это единственная и неповторимая в его жизни ценность… Денис, дружок его, неделю не показывается, так что не перед кем! Если только перед этим лысым лектором, да и то с него одного раза хватит, когда экзамен будет. Я, кстати, в мини юбке приду, в той, что на прошлой сессии.

Катя с пониманием кивнула:

— Это та, что трусики видны, когда ты садишься?

— Точно. Помнишь, как у математика очки на лоб вылезли, когда я перед ним потянулась к Баранову за чистым листом? Он мне всю задницу взглядом испепелил, но все таки тройку поставил, козел безрогий…

— Скажи спасибо, что не пару, ведь ничего не знала, ну абсолютно ничего!

— Э, бог с ним. Стипендии не лишили — и ладно.

Ольга уставилась тяжелым взглядом куда то в пустоту.

У соседки справа на электронных японских часах сработал будильник, на несколько минут опережая время окончания лекции. Преподаватель засуетился, глянул на свои старомодные позолоченные часы на истончившемся от старости кожаном ремешке и как то виновато обернулся:

— У нас еще три минуты…

Парень в пестром свитере, сидящий на три ряда впереди, заканючил:

— Леонид Андреич, вы обещали пораньше, чтоб в буфете успеть очередь занять.

— Хорошо, хорошо, еще полминуты. Итак, скоренько! Это последнее условие нужно добавить с тем, чтобы ограничить в центре «эр нулевое» значение «энэр», определяемое из уравнения под номером пятнадцать. Это должно быть у вас с прошлой лекции. Таким образом, получаем окончательное уравнение функции нагрузки, «дзета» равна «пэ», деленное на два «пи эр».

Лектор явно не успевал закончить тему, мел крошился, на лысине выступила испарина, шея, стиснутая узким воротником пиджака, побагровела. Его уже не слушали, переговариваясь и наполняя аудиторию характерным шумом закрываемых тетрадей, вжиканьем молний сумок, шлепаньем кидаемых вслед за тетрадями ручек, линеек, карандашей и всего того, что хоть и не относилось к образовательному процессу, но обязательно лежало у студентов рядом с раскрытыми конспектами во время лекций. Студенты суетливо собирали книги, газеты, открытые на телевизионной программе, головоломки типа кубика Рубика, надкусанные плитки шоколада, конфетные фантики, яблоки, растерзанные в задумчивости спичечные коробки и, наконец, чужие тетради, взятые у друзей, чтобы списать пропущенную самостоятельную работу…

Тем временем, как избавление от мук, в гулком мраморном коридоре противно затрезвонил звонок. Преподаватель досадливо закончил:

— Остальное в следующий раз… Вопросы есть по этому материалу?

Невнятный шорох и сонное бормотание задремавшей было в спертом тепле аудитории мгновенно переросли в грохот отодвигаемых стульев, топот и крики:

— Че, Петь, все, что ли?

— Да, да, скорее в столовую!

Лектор, складывая свои листы с тезисами, взывал к старостам групп:

— Так, журналы посещения мне на подпись!

Мимо его стола в распахнутые двери тек поток молодых людей, бледных от раннего утреннего вставания. Коридор нес им навстречу гомон вырывающихся из соседних аудиторий студентов.

— Все, теперь в буфет тащиться дохлый номер, не протолкаешься. Вот когда первые курсы на картошке работали, была лафа! Народу никого, тишина…

Ольга села на стол лектора и брезгливо сбросила на пол запачканную мелом тряпку. Катя, задевшая рукавом кофты исписанную формулами доску, старательно отряхивалась.

— Слушай, может, пойдем отсюда, еще две лекции высидеть не по силам, проще повеситься…

Ольга сомневалась недолго:

— Там еще теоретическая механика и гидравлика, по всем злобные преподы. А хотя… Пойдем! Может, в кино завалимся? В «Космосе» какая то комедия идет штатовская.

— Девчонки, вы Дениса Алешина не видели? — Невысокая, полная девушка с досадливыми, несколько затравленными глазами наклонилась к уху Кати. Та посторонилась:

— Ты чего шепчешь, боишься разглашения?

— Какого разглашения. Он мне тетрадь по теормеху должен вернуть с задачками. На прошлой неделе взял и пропал. Вы не знаете, где он вообще, может, его телефон у вас есть?

Катя улыбнулась, а ее подруга презрительно фыркнула:

— Зачем это нам его телефон! Они у нас такие неприступные, такие все из себя, такие задумчивые, с брезгливо поджатыми губками, куда нам!

Катя достала записную книжку со щенком сенбернара на обложке:

— Ты у нас, Раюшкина, отличница, ты все должна знать. Записывай: двести девяносто один, шестьдесят девять, восемнадцать. Я ему звонила вчера, его не было дома.

Ольга удивленно вскинула брови, полные, жирно накрашенные губы слегка приоткрылись. Катя объяснила:

— Звонила как профорг, сделать нагоняй за непосещение занятий!

— А, подруга, знаю я эти профорговские звоночки. — Ольга неожиданно рассмеялась. — Ну да ладно, Кать, пошли, нечего здесь стоять! — Она решительно протолкалась сквозь пробку в дверях, образованную сокурсниками. Через три минуты Ольга и Катя уже стояли под козырьком главного входа. Над ними громоздилось здание института. Чуть левее высилась двадцатипятиэтажная башня ректората, за ней один к одному теснились монотонные панельные жилые дома, гостиницы, общежития.

Студентки медленно пошли по аллейке, вымощенной небольшими бетонными плитками. Жалкие и куцые деревца беспомощно раскидали в стороны голые, тонкие ветви и своей слабостью наводили тоску.

— Кать, чего скисла? — Ольга заглянула подруге в лицо.

Та молчала, думала о чем то своем.

— Кать, а давай к Ленке завалимся, так просто, неожиданно, будто снег на голову.

— Нет, она может быть не одна. Поставим в неловкое положение.

Ольга не унималась:

— А может, пойдем на концерт «Месяца»? Сейчас они как раз в «Олимпийском». Доедем до «Колхозной», пошатаемся в скверике, а потом к пяти часам рванем, а?

— Нет, меня от них тошнит, тем более человек, которого я считала хоть и кретином, но порядочным, оказался просто свиньей, а он без них жить не может. Помнишь, я тебе говорила про наших с Ленкой дружков? Ну тех, еще по школе?

— Это Бабкин и Брызгин, что ли?

Ольга наморщила лоб, чувствуя, как резко угасает настроение подруги, как появляются в ее голосе нотки досады и раздражения.

— Да, Славик Бабкин и Коля Брызгалов. Мы их как то, еще в школе, купили на «Приветливый месяц». Давно это было, но ты, наверное, помнишь. Дело в том, что Лена предала меня! Представляешь, отбила этого самого Бабкина, скрытно пообещав свести его лично с Болотниковым. Он в принципе мне не нужен, хлыщ безмозглый, но она… Она, заглядывая в глаза, врала мне, все врала. И ездила с ним на дачу в мой день рождения, и еще… Нет, Оль, мы не поедем к Ленке. Она сейчас сильно занята. И она все время врет! Ты знаешь, мне вчера ее сестра проговорилась. Она сейчас знаешь, что разыгрывает? Ни за что не догадаешься! — Катя все сильнее распалялась. — Уже неделю она с Бабкиным «ходит в гости» к Болотникову. И вот как это происходит.