Читать книгу "Любовь неукротимая - Хизер Сноу"

– Господи, Пен! Всего одна неделя в Викеринг-плейс – и ты стала еще более безумной, чем я.

– Мы не сумасшедшие, – возразила она. – Габриэль, мы должны уехать. Прямо сейчас!

Габриэль замолчал и вновь осмотрел Пенелопу и удивительно маленький экипаж. Кучер сидел на козлах, лицо его выражало бесконечную скуку – как будто он каждый день подвозил сбежавших из лечебницы душевнобольных пациентов.

– Аллен больше не пустит меня к тебе. Он ясно дал это понять, и сегодняшняя наша встреча должна была стать последней.

– Что? – Взгляд Габриэля остановился на Пенелопе.

– Он узнал, что ты приходил ко мне тогда ночью, и подумал худшее. Он бросил мне в лицо отвратительные обвинения, когда я зашла к нему на днях попросить не мешать нам проводить беседы наедине. Я постаралась все объяснить, но он отказался слушать и начал угрожать.

Удивление Габриэля сменилось гневом.

– Вот мерзавец!

– Он терпел мое присутствие все эти дни только потому, что меня просила о помощи твоя матушка. Но он написал твоему брату. Я даже подумать боюсь, какие ужасные вещи управляющий ему сообщил, и если твоя семья ополчится на меня, нашим отношениям придет конец.

Габриэль пришел в ярость. До какой низости нужно было дойти, чтобы женщина решилась на все это безрассудство! Он посмотрел в ее лицо – воплощенная целеустремленность – и понял, что назад она не повернет.

Все же…

– Тогда я сам напишу брату и все объясню. И вскоре тебе снова позволят посещать меня.

– Возможно, но рисковать я не хочу. Аллен все равно будет твердить, что мое общество вредит тебе или по крайней мере что я некомпетентна, и твой брат предпочтет просто не вмешиваться.

От острого чувства тревоги по спине побежали мурашки. Габриэля раздражала одна мысль об Эдварде, особенно после последнего визита матери, когда она поведала сыну о проделках его брата. Тот и его жена Амелия последнее время жили на широкую ногу, щедро растрачивая семейные сбережения. Все зашло так далеко, что если Габриэль в скорейшем времени не поправится и не вернется домой, семье грозит нищета. Деньги меняют человека, и чаще – в худшую сторону. Так что Габриэль был готов к тому, что братец не упустит возможности задержать его в Викеринг-плейс подольше.

Теперь Габриэль твердо решил: он не вернется в клинику никогда.

На днях его поразил рассказ Пенелопы о тесной связи разума с ассоциациями: ее слова просто запали в душу. Конечно, ему очень хотелось верить, что он все-таки не безумец. Однако чувствовал он себя иначе.

За месяцы, проведенные в Викеринг-плейс, Габриэль охотно повиновался Аллену и врачам, которых тот к нему приглашал. Но все было тщетно, и день за днем им овладевало все большее уныние, и, как следствие, болезнь постепенно прогрессировала. Однако если верить Пенелопе, существовал реальный шанс вернуть его к нормальной жизни.

– Нужно спешить! – Голос Пенелопы прервал его размышления. Она обеспокоенно посматривала в сторону леса. – Картер, должно быть, уже заметил наше отсутствие. Назад пути нет, Габриэль, – для меня уж точно. Тебе придется сделать выбор – и прямо сейчас!

Боже! О каком еще выборе может идти речь? Габриэль больше не доверял Аллену. Он также не знал истинных намерений брата и невестки. Да что там говорить – он и в себе самом-то сомневался! Единственным человеком, кому он действительно верил, была Пенелопа – она, бесспорно, сделает все возможное, чтобы помочь ему.

Да помогут ей Небеса! Габриэль сделал выбор.

– Тогда пойдем.

Пенелопа с облегчением вздохнула. Неужели она и правда думала, что Габриэль ей откажет? Он, конечно, был глупцом, что позволил ей пойти на этот крайний шаг, но она оказалась еще глупее его, раз посмела подумать, что он ее бросит.

Она кивнула и направилась к карете. Кучер заметил, что пора отправляться, и поудобнее устроился на козлах.

Дьявол! Внезапный побег из Викеринг-плейс привел Габриэля в такое смятение, что у него не нашлось ни минутки, чтобы все обдумать. Согласился бы он на такой поступок по зрелом размышлении? Бывший солдат в очередной раз оценил малюсенький экипаж, и к горлу его подступил ком. Эта проклятая черная коробка напоминала катафалк. «Нет, – подумал Габриэль, – катафалк больше. Это – гроб».

Он уставился на дверцу, через которую только что проникла Пенелопа. Внутри было темно, а платье Пен, черное как ночь, создавало впечатление, что экипаж поглотил ее.

«Поглотит и меня», – проскользнула мысль. Эта безумная метафора потрясла его. После битвы при Ватерлоо его страшили тесные темные помещения. А эта повозка была явно рассчитана на двух очень субтильных пассажиров.

Он забрался внутрь, и экипаж заметно просел. Эта старенькая повозка определенно знала лучшие дни. Яркий солнечный свет не проникал сюда из-за отсутствия окон, и две лампы давали скудное освещение, еще более омрачая обстановку: старые черные стенки и поношенные диванные подушки.

Габриэль уселся напротив Пенелопы, изо всех сил стараясь не наступать на подол ее платья. Он отчаянно пытался не обращать внимания на темное замкнутое пространство, но ему все равно было не по себе. Он принялся глубоко дышать, но от спертого воздуха, смешанного с пылью, легче не становилось.

Он посмотрел на Пенелопу, надеясь, что она не заметила его замешательства. К счастью, она расправляла юбки и не смотрела в его сторону. Габриэль задел ногой шерстяную ткань ее накидки, и Пен улыбнулась ему. Он скупо улыбнулся в ответ, ерзая на месте, чтобы поудобнее устроиться на скудно набитых подушках. Экипаж был настолько тесным, что Габриэль, даже не вставая с места, без труда мог бы дотронуться до противоположной стенки.

Пенелопа понимающе улыбнулась. В ее глазах читалось сожаление.

– Боюсь, это лучшее, что я могла придумать. Мой личный экипаж остался возле Викеринг-плейс. Если бы он уехал, когда я отправилась с тобой на прогулку, Аллен мог бы что-нибудь заподозрить. Моему кучеру было приказано отправиться в Лондон, как только обнаружится, что мы пропали. Если кто-то пустится в погоню по его следам, он приведет их совсем в другую сторону.

Повозка снова просела, когда извозчик уселся на козлы, а потом еще раз – когда лакей встал на запятки. Легкий толчок – и экипаж отправился.

– Едем на север, не так ли? – Габриэль старался говорить как можно яснее, хотя в горле першило от пыли. – Надеюсь, мы отправляемся не в Гретна-Грин.

Щеки Пенелопы порозовели от смущения, и это было заметно даже при тусклом освещении.

– Боюсь, именно туда, – ответила она, улыбнувшись.

– Какой стыд, – буркнул он.

Лошади несли все быстрее. Габриэль откинулся на подушки и закрыл глаза.

– Я полагал, моя поездка на север будет вызвана более радостным поводом, – проговорил он.

О чем он только думал, когда соглашался бежать с Пенелопой? Действительно ли он готов отправиться навстречу неизвестности?