Читать книгу "Отечество, война и казарма - Шарль Альбер"

вооруженного мира. Но в каждой стране существует класс, на который особенно тяжело ложатся последствия патриотизма, казармы и реванша.

Это — наш класс, класс рабочих, пролетариат.

В ожидании воины с иностранцами, в действительности солдат ведет социальную войну. Ты, конечно, знаешь, что власть и капитал имущие, как только у них возникает опасение за свою власть и за свои деньги, тотчас же прибегают к военной силе. Наша история, как впрочем и история всякой другой нации, полна кровавых страниц, доказывающих эту истину. Как только дети народа дерзают предъявить требования большей свободы и благосостояния, им на это отвечают ружейными залпами.

Не говоря уже о великих гекатомбах 1830, 1848 и 1871 гг., когда десятки тысяч пролетариев пали под пулями защитников порядка, не проходит года без того, чтобы то там, то здесь не произошло избиения рабочих.

Каждый раз, когда посредством стачки рабочие пытаются добиться незначительных выгод и хоть сколько-нибудь улучшить свое материальное положение, им приходится иметь дело с войсками. На каждом шагу стачечник наталкивается на солдата. Захочет ли он организовать общее сопротивление хозяйским требованиям, повсюду: у ворот завода, у входа в мастерски и на версту в окружности, он наталкивается на часовых с ружьями, преграждающих ему путь, между тем как хозяева в любое время дня и ночи имеют право предпринять какие-угодно меры. Когда же рабочие, гонимые хозяйской жадностью с работы, справедливо полагают, что их место на улице, те же солдаты в качестве пеших и конных патрулей, галопируют и стреляют на улицах, сбивая с ног женщин и детей и всячески стараясь вызвать панику среди рабочих, разъединить их и разогнать по домам.

Но не одним только оружием приходит армия на помощь капиталу, обеспечивая ему победу над трудом. Каждый раз, как стачка грозит расстроить какие-либо общественные службы: железные дороги, трамваи, судоходство, почту и т. п., или помешать производству предметов первой необходимости, напр. хлеба, иначе говоря, когда рабочие имеют кой-какие шансы на победу в своей борьбе за жизнь, на работу становятся солдаты и заменяют бастующих рабочих. Солдат, командированный на работу во время стачки, является не только полицейским, на обязанности которого лежит обеспечивать порядок и защищать свободу труда, как гласят лицемерные выражения официальных прокламаций, которыми увы! еще обманывается столько наивных! но он является и рабочим, сделавшимся благодаря мундиру рабом государства, отданным последним в услужение капиталисту, попавшему в затруднительное положение; по отношению к стачечникам он играет такую же роль, как и рабочий предатель, штрейкбрехер, приходящий из другого места вывести капиталиста из затруднения и, следовательно, сделать бесплодным сопротивление своих товарищей.

Таким образом, в современном обществе армия играет не только роль полиции, принуждающей и при случае убивающей рабочих, но — что еще хуже — роль резервного рабочего рынка, обрекающего рабочих на голод.

Следовательно, для нас, пролетариев, армия является не только развращающим и дорого стоящим учреждением, во также и прямым врагом, так как, будучи грубой силой, она служит нашим хозяевам в ущерб нашим интересам. Благодаря ей, эксплуататорам удается защищать привилегии и сродства эксплуатации при посредстве самих же эксплуатируемых.

Подумайже теперь: пример какой вопиющей глупости подают рабочие, — порабощенные, эксплуатируемые, умирающие с голода, — надрываясь от крика: «Да здравствует армия!» Не мудрено, что хозяева перестают стесняться с нами! Стоить ли церемониться с такими глупцами!

Не забывай, Яков, что мы прежде всего рабочие, т. е. люди, несущие всю тяжесть, всю скорбь современного общества, опорой которого и является армия.

Возможность двинуть против нас несметное количество солдат, пушек и штыков в тот день, когда мы осмелимся потребовать свою часть общественного богатства, — вот к чему сводятся в конце концов громкие фразы о славе отечества и о чести знамени. Являя пример бессмысленного шовинизма, мы тем самым оправдываем, закрепляем в руках эксплуататоров и правителей эту непобедимую силу, направленную против нас, эксплуатируемых и порабощаемых. Вполне понятно, что буржуа расцветают при виде дефилирующих под звуки музыки войск, умиляются на их хороший вид и военную выправку: ведь эти бравые ребята охраняют двери их банков, лавок, заводов и министерств, являются залогом безопасности денежных сундуков и упрочением преходящих привилегий. Как же обладателям этих привилегий и этих сундуков не обнажать перед ними головы?!

Но для нас, расстреливаемых на улицах ни за что ни про что, для нас проходящий батальон есть символ рабства, рабства и стыда, так как с того момента, как сын народа надевает солдатскую форму, он невольно становится предателем своих братьев. Пролетарий-солдат, это предатель, вставший на защиту богатых и сильных против своих униженных и голодных братьев.

Однажды, — ты быть может читал это в газетах, — император Вильгельм, делая смотр своим войскам, сказал им: «Благодаря проискам социалистов, может случиться, что я заставлю вас стрелять в ваших братьев, даже в ваших отцов и матерей, но и тогда вы не колеблясь должны повиноваться моим приказаниям».

Император Вильгельм, с откровенностью грубого солдата, лишь повторил то, что вписано в солдатских билетах всех стран, то, что будет вписано и в твоем билете, когда тебе его выдадут.

Любой сержант может приказать тебе застрелить своего отца...

И если те, в кого нас заставляют но колеблись стрелять, не всегда наши братья но крови, то, не забудь, Яков! они все таки наши братья по духу, по нищете, по рабству!

Время от времени наши господа говорит нам: «потерпите! дайте нам самим избавиться от войны, и тогда мы освободим вас от казармы». И действительно, они делают вид, будто желают мира: обмениваются между собой дружественными нотами и не произносят слова без того, чтобы не воспеть прелестей мира.

Что может быть трогательнее?!...

Но где та страна, которая сократила бы хотя на один сантим свой военный бюджет, хотя на одного солдата — свои полки, на одну пушку — свою артиллерию и на одно судно — свой флот?

Знаешь-ли ты, что происходило в России с сентября месяца 1898 года по конец января 1899 года, т. е. в тот самый момент, когда царь выступил со своим знаменитым предложением мира и созвал в Гааге знаменитую мирную конференцию?

Нет?

Хорошо же, я тебе расскажу.

20 сентября 1898 года был отдан приказ увеличить и усилить флот на Каспийском море; 13 ноября решено было построить два броненосца; 14 декабря — десять контр-миноносцев; 20 декабря было ассигновано 90 мил. рублей на постройку новых военных судов и портов; 19 января 1889 года военный бюджет был увеличен на 84 миллиона рублей для армия и на 16 миллионов для флота; и, наконец, 19 января решено было построить три броненосца, три крейсера и три миноносца.