Читать книгу "Размышления о Греции. От прибытия короля до конца 1834 года - Иван Персиани"

Регентство посылает в Мани войска.

Вместо того, чтобы попытаться мягкостью вернуть непокорных к исполнению их долга, регентство послало в Мани войска, чтобы добиться от жителей безоговорочного подчинения. Гордые горцы взялись за оружие в свою защиту. Они заманили баварцев вглубь своих гор, убили некоторых из них, взяли множество пленных и, завладев их имуществом, выгнали за пределы своей провинции. Таков был бы конец этой экспедиции, если бы не прибытие жандармерии, которая своей отвагой и энергией сумела остановить продвижение маниатов.

Регентство хочет уморить маниатов голодом.

Отчаявшись подчинить их с помощью силы, правительство решило уморить их голодом. Поэтому генерал Шмальц получил приказ сосредоточить войска в Марафониси[201] и окружить маниатов в их горах.

Замечания.

Невозможно не признать, что правительство в этих обстоятельствах совершило три главные ошибки:

1) Столкнув без абсолютной необходимости греков и баварцев и позволив первым побить вторых.

2) дав повод маниатам полагать, что принятые до сего дня меры, а именно уничтожение монастырей, демонстрировали враждебное отношение правительства к жителям и религии их предков. И

3) Попытавшись силой добиться уничтожения их башен, тогда как этой цели можно было достичь мягкостью и убеждением.

Правительственные комиссары.

Регентство признало свою ошибку и даже попыталось ее исправить. Оно направило комиссаров, уполномоченных раздавать маниатам золото и убеждать их разрушить башни, не касаясь при этом монастырей. Это решение дало самые благоприятные результаты. Жители Внешнего Мани[202] поспешили снести укрепленные части своих жилищ и сдать оружие правительственным комиссарам.

Проявленная баварцами суровость.

Что касается жителей Внутреннего Мани, то они последовали бы примеру своих соотечественников, если бы не суровость, которую проявил генерал Шмальц, приказав расстрелять священника и множество других лиц, считавшихся участниками восстания. Этот скорый суд ожесточил жителей этой части Мани. Они отвергли всякие предложения о перемирии и продолжили восстание. Женщины, старики, дети – все взялись за оружие и поклялись, что не сложат его, пока не отомстят за соотечественников. Баварцы попробовали проникнуть вглубь провинции, но их попытки остались бесплодными. Они повторяли их неоднократно, но всякий раз отступали с потерями. Не видя возможности подчинить горцев силой, они решили блокировать их в их же скалах. Но и этот выход оказался неудачным. Измученные, обессиленные огромными потерями и болезнями, вызванными сильной жарой, они день ото дня оказывались во все более критическом положении. Узнав об этой печальной ситуации, правительство приказало генералу Шмальцу покинуть Мани. Генерал повиновался, но при выходе из Порто-Кайо[203] его войска были атакованы маниатами, которые захватили их имущество, взяли нескольких пленных и преследовали их на большом расстоянии.

Так закончилась эта война, которая из-за некомпетентности регентства привела лишь к тому, что обнаружила его слабость и сделала в будущем невозможным покорение Мани.

Раздача земель.

Бедственный исход этой кампании и непрекращавшиеся беспорядки в Румелии стали хорошим уроком регентству. Оно поняло, что нельзя пренебрегать греками и что оно не сможет ничего предпринять без сотрудничества с ними. Поэтому оно начало их обхаживать, обещать компенсации. Оно издало указ, обещавший раздать всем местным военным национальные земли, которые смогли бы обеспечить их пропитание и наследуемое имущество. Помимо раздачи земель, оно пожаловало наиболее влиятельным лицам Греции, а также некоторым капитанам орден Спасителя. Кроме того, всех отличившихся во время войны за независимость оно наградило памятной медалью, серебряной для офицеров, бронзовой для унтер-офицеров, и железной для солдат. Награжденные ею занимают первое место в коммунах после мэра. Они освобождены от предусмотренных законом общественных работ в пользу коммуны. Они имеют право носить оружие без разрешения полиции. Эти меры были приняты слишком поздно. Зло свершилось, и будет нелегко его исправить. Вулкан уже не извергает пламя, но еще дымится и рокочет. Если бы со времени своего приезда регентство не позволило себя ослепить предубеждениям и использовало все эти средства, вместо террора, оно сумело бы сохранить общественное спокойствие, обеспечить благополучие народа и основать на твердом и надежном фундаменте будущее страны.

X. Отзыв господ Маурера и Абеля

Регентство теряет авторитет.

Процесс Колокотрониса, неудовлетворительный исход кампании в Мани и растущие беспорядки нанесли смертельный удар по авторитету регентства. Входившие в него государственные мужи были в глазах греков не более чем политическими простачками, ввергнувшими вверенную им в управление страну в бескрайнюю пучину. Что касается войск, призванных поддерживать честь баварцев в Греции, то, позволив побить себя горстке бравых горцев, они заслужили лишь позор. Здоровая часть нации оплакивала слепоту регентства, без необходимости навлекшего на себя презрение со стороны греков, непрестанно вызывавшего их ненависть и проявившего в отношении них неуместную суровость. Глухой шум бури уже слышался вдали и возвещал рассудительному наблюдателю о приближающемся потрясении.

Критическое положение Греции.

К этому зловещему предзнаменованию добавились и другие, не внушающие доверия относительно будущего Греции, обстоятельства.

Возникшие в Константинополе между греческой миссией[204] и османским министром разногласия, а также суровое обхождение, которое пришлось вынести некоторым греческим подданным, не позволяли надеяться на заключение договора, который мог бы укрепить торговые связи между Турцией и Грецией, и на установление гармонии на месте старой враждебности, продолжение которой могло пагубно отразиться на интересах обоих государств. С другой стороны, возникшие вследствие отказа английского министерства отозвать господина Докинса, разногласия между Грецией и Сент-джеймсским кабинетом[205], а также наметившаяся с некоторых пор холодность в отношениях с российской миссией вызывали у регентства опасения, что его прочная система умеренности и согласия не будет построена. Оно особенно опасалось, что обе эти державы воспротивятся предоставлению третьей очереди платежей по займу[206], без которых покрытие государственных расходов до совершеннолетия короля было невозможно.