Читать книгу "Девушка из колодца - Рин Чупеко"

готовая броситься бежать, поворачивается и чуть не врезается в свою подругу.

– Эй, эй, притормози! – смеется брюнетка. – К чему такая спешка? У нас еще полно времени, чтобы осмотреть достопримечательности!

Келли вытягивает шею, оглядываясь, но у колодца никого нет.

– Мори-сан сказал, что дальше мы пойдем осматривать сады. Обычно я придерживаюсь плана «Если ты видел один сад, значит, ты видел их все», но поскольку все уже оплачено, выбора у меня нет. Готова?

– Да-да, сейчас подойду.

На этот раз Келли видит Окику, к которой привыкла. Та сама заглядывает в глубины колодца. Возможно, когда я оборачиваюсь и склоняю голову в знак извинения, на моем лице отражаются печаль и сожаление.

Мне жаль, что Келли видела больше, чем следовало бы.

Я исчезаю из поля зрения девушки, которая набирается смелости в последний раз заглянуть в колодец. Только на этот раз она не видит ничего, кроме темноты, и не слышит ничего, кроме шума воды и стука мелких камешков.

14. Письма

Я заглядываю то к одному, то к другому – сначала к Келли в ее маленькой квартирке в Кансае, а затем к Тарку в Токио. Они ведут разные жизни: Келли в скромном месте, окруженная разговорами сокурсников и татами, комнаты же, которые Тарк делит с отцом, наполнены искусством и роскошью.

Иногда я наблюдаю за Келли. Наблюдаю, как она посещает лекции, спектакли, экскурсии. Наблюдаю, как она листает тяжелые книги, разворачивает старые пергаменты, смотрит телевизор. Иногда она чувствует мое присутствие: тогда она, со страхом подняв голову, смотрит на то место, где я стою до тех пор, пока я не ухожу. Келли все еще чувствует настороженность, изо всех сил пытается скрыть свое недоверие. Я ее не виню.

Но большую часть времени я предпочитаю проводить с Тарквинием. Окружающая его злоба отступает, как будто одно мое присутствие сдерживает ее. Я не даю женщине в маске и шанса проявиться. Следую за мальчиком, пока он бродит по оживленным улицам, листает журналы в тихих кафе, заглядывает в витрины магазинов. Как и Келли, он замечает мое присутствие, но оно его радует. В отличие от недоверчивой кузины он ведет себя открыто.

– Ты знаешь, что это такое, Окику? – спрашивает Тарк, жестом приглашая меня встать рядом и игнорируя недоуменные взгляды прохожих. – Это называется аркадой. За несколько иен ради забавы ты можешь убивать воображаемых инопланетян или космических монстров. Но мы же в Японии, так что здесь ты – разгневанный отец, который получает бонусные очки за то, сколько вещей в комнате смогла уничтожить, когда перевернула стол. Службе защиты детей в Штатах эта игра точно понравится.

– Ты когда-нибудь бываешь голодна, Окику? – интересуется он в другой раз. – Я мог бы угостить тебя молочным коктейлем. Здесь люди оставляют еду в храмах, так что, видимо, призраки что-то едят… А разве вообще существует еда для призраков?

Я не всегда понимаю, о чем он, но, похоже, это не имеет значения.

Мы посещаем магазины одежды, рестораны, парки. Тарк отводит меня на Токийскую телебашню («Это лучшая смотровая площадка в Японии. Отсюда можно увидеть современный капитализм в действии!»), к статуе Хатико («Никому не говори, но я плакал, когда смотрел фильм»), на вокзал Харадзюку («Знаю, что здесь задаются модные тенденции и все такое, но этот парень выглядит так, будто украл одежду у собственной матери»).

Тарк предлагает мне присесть на скамейку с видом на небольшой парк, в котором полно ярких цветов. Я, по понятным причинам, не хочу, но он настаивает:

– Это не займет много времени. Я очень быстро рисую. – Мальчик садится напротив и, достав ручку и бумагу, приступает к работе.

Некоторое время спустя он показывает мне готовый портрет. На нем изображена прекрасная женщина, задумчиво смотрящая в сторону и любующаяся розами.

Я не могу оценить это творение по достоинству.

– Для призрака, – поддразнивает Тарквиний, – у тебя смехотворно низкая самооценка.

Мне нравятся эти короткие, спонтанные поездки.

Тарк ведет с Келли то, что называется электронной перепиской, – обменивается странными, невидимыми письмами, которые сами доходят до адресата и преодолевают разделяющее их расстояние. Часто, когда они пишут эти самые письма, я с удивлением заглядываю им через плечо. При жизни у меня было мало родственников, и, вникая в слова и мысли Келли и Тарка, в их очевидную заботу друг о друге, я начинаю тосковать по тому, что больше не должно иметь для меня значения.

«Привет, Келли, – пишет Тарквиний, – официально признаю Японию самым неблагополучным местом, в котором я когда-либо бывал, а ведь я наведывался в психиатрическую лечебницу! Ты знала, что здесь есть торговый автомат для продажи ношеных женских трусиков? Японское правительство объявило это незаконным, но, похоже, это все равно не помешало кучке предпринимателей продавать их. Папа говорит, что видел тех, что продавали зонтики, яйца и, по какой-то непонятной причине, батарейки. Надеюсь, здесь есть автомат, в котором можно купить гигантского робота.

Так вот – я опробовал этот, для нижнего белья… Ну знаешь, просто, чтобы проверить, действительно ли он работает, но в конце концов чувство стыда взяло надо мной верх. Существует много куда более веселых способов опозорить семью, чем покупка нижнего белья.

Буквально на днях я наткнулся на салон, который специализируется на искривлении зубов у девушек. Японки, которые выглядят как вампиры, нуждающиеся в брекетах, считаются очаровательными и возбуждают мужчин. Кроме того, здесь есть комплексный спа-салон для собак. В следующей жизни я хотел бы стать лабрадором какой-нибудь богатой японской леди, чтобы посетить такие высококлассные заведения для животных. Иронично, что на большинстве курортов с горячими источниками разрешено проживание собакам, но не людям с татуировками. Так что нынешняя японская социальная иерархия складывается следующим образом: японцы > домашние животные > я.

(Не то чтобы я сильно возражаю. В любом случае, мне не нравится идея мыться на людях. Знаю, говорят, что это проверка того, насколько мужественным ты себя считаешь, и прочее дерьмо, но мужественность должна быть слышна, а не видна.)

Звучит как-то странно. Возможно, я перепутал крылатые выражения, но уверен, ты меня поняла.

Ты просила написать тебе, как только мы обустроимся в Токио. Прямо сейчас мы обставляем шикарные апартаменты в высотке Сибуя. Выглядят они так, словно спроектировавший их архитектор перебрал бурбона.»

Тарк делает паузу, чтобы окинуть взглядом стены своей комнаты. На них висят семь дорогих картин, цветовая гамма которых вызывает тревогу.

«Здесь много выпуклых или вогнутых элементов декора, а также