Читать книгу "Лик избавителя - Наталия Ломовская"

Она вернулась на прежнюю работу. Там, конечно, ничего не знали о произошедшем. Анне Матвеевне Стася объяснила, что бабушка ее умерла, а свадьба расстроилась, та с удовольствием приняла ее назад.

– Только поставь мне тут что-нибудь по-настоящему забойное, типа карнавала в Рио-де-Жанейро! Сделаешь?

Стася хотела сказать, что силами восьмерых худосочных стриптизерш можно изобразить разве что марш анорексиков на Невском проспекте, но обнаружила, что подопечных у нее уже не восемь. А семь. Алины не было.

– Где же…

– Удалилась в неизвестность твоя подруженька, – съязвила Ленка Дом. – Перехватила у меня триста евриков авансом и растаяла в туманной дали. Даже за вещичками не явилась, так и валяются в гримерке!

Что ж, одной потерей больше.

И Стася принялась жить дальше.

Она ходила на работу, приходила с работы, гуляла с собакой, готовила себе и Кефирчику еду. Квартира теперь казалась ей слишком большой, и она запирала столовую, кабинет и Люсину комнату. Стасе довольно одной комнаты и кухни. Как, интересно, Люсе удавалось справляться с уборкой этой нелепо большой квартиры? Почему окна всегда были прозрачны, паркет натерт мастикой, по углам не перекатывались пыльные колобашки? Почему в подвале дома, где у них есть собственная кладовая, никогда не заводилась плесень? Не пахло гнилыми овощами? Неужели Люся сама, своими бесплотными руками в старинных кольцах управлялась с проросшим картофелем, чистила его, перебирала? А ведь картошку еще нужно купить, найти кого-то, кто привезет, ссыпать в погреб!

Стасе не до уборки, не до картошки.

У нее и так много дел. Много мыслей.

Собственно, мысль-то всего одна.

Она виновата – вот в чем состояла эта мысль. Стася чувствовала себя виноватой всю жизнь, но теперь это чувство обострилось и резало по живому – по телу, по нервам, зазубренным лезвием скребло по кости! Она виновата в смерти Люси, она стала легкой добычей для альфонса, мошенника, убийцы! Жалкая, застенчивая уродка, готовая броситься на шею любому смазливому представителю мужского пола, первому встречному, который поманит ее пальцем! Если бы она тогда, на выставке, отказалась от приглашения в кафе! Если бы не продиктовала номер своего телефона! Если бы она отказалась ехать с Люсей в Париж… Если бы…

Если бы она не была уродиной, если бы она нравилась хоть кому-то! Хоть раз!

Все, что мешает этой мысли, – вон.

Стася забыла о том, что инициатива в знакомстве с Юрием принадлежала Люсе, и Стася, даже если бы хотела, не смогла бы этому знакомству помешать. Противостоять Люсе, когда она несется к своей цели с упорством танка и нежностью горлицы… Увы и ах.

Стася забыла, что если бы она отказалась ехать с Люсей во Францию – мертвы бы сейчас были обе. Юрочка, а Юрочка, почему тебя прозвали Тесак? И, бога ради, почему у тебя такие большие зубы?

Стася забыла о том, что Люся была уже стара. Что у нее давно болело сердце. Что у нее еще раньше случился инфаркт. Что она, в сущности, не только готова была умереть, но и ждала этого момента.

Стася забыла о Денисе Корчагине – изменивший, он все же был предан ей столько лет! О серолицем участковом – он ходил, хлебал чай, хотя уже не лезло, все ждал, когда она выйдет из своей комнаты, а он всегда неловок был с девчонками, и даже когда она выходила, не знал, что делать! А уж об умненьком, сутулом учителе информатики и не вспоминала никогда, он-то ведь не зря пригласил ее танцевать на выпускном вечере, хотел сказать что-то, да не успел.

Стася забыла обо всем, что мешало ей предаваться самобичеванию. И неизвестно, к чему бы ее привела эта идея, если бы не случайность.

Кефирчик и раньше был не подарок, а оставшись на попечении Стаси, превратился в законченного неврастеника и впал в детство. В частности, к нему вернулась щенячья привычка грызть все, что плохо лежит. Особенно Кефира интересовали туфли и сумки. Их приходилось прятать в стенной шкаф. Стася, занятая своими мыслями, как-то забыла свою сумку на столике в прихожей, и гадкая собачонка разодрала ее в клочки. Ползая по пыльному полу, Стася собирала лоскуты ткани, кусочки кожи, фантики, чеки, косметику.

«Хоть бы Кефир не налопался всякой там галантереи, а то опять придется везти к ветеринару», – подумала Стася. При воспоминании о предыдущем разе ее слегка тряхнуло, и тут ее внимание привлек смятый, изжеванный кусочек плотной бумаги. Это была визитная карточка, которую когда-то сунула Стасе Алина.

«Клиника «Имплант». Пластический хирург Вагаев Тимур Адамович.

И в ту же секунду, когда она прочитала эти слова, пазл сложился. Стася завершила логическую цепочку безумия (о, у безумия тоже есть логика!) последним звеном.

– Слушай, а ты не хочешь себе пластику сделать? Сейчас это просто. Ты не обижайся только, но вот нос у тебя…

– Да-да, я знаю. Большой. Я уже наводила справки, но говорят, до двадцати одного года лучше не делать ринопластику.

– Глупости! Да я знаю одну девицу, которая…

– Может, и глупости. Только, знаешь, у меня бабушка… Она всех этих операций страшно боится.

Люси больше нет. Ей, Стасе, уже исполнился двадцать один год, и в любом случае она может пойти и сделать себе операцию. Деньги у нее есть, она почти ничего не тратила в последнее время. Ринопластика – вот что ей нужно! Изменить форму носа, отрезать его к чертовой матери, а из остатков свалять аккуратный греческий носик, как у Николь Кидман. Интересно, способен ли на это Тимур Адамович? Выхода-то у него нет!

Клиника Стасе понравилась. В холле было светло и тепло, нежно зеленели на подоконниках цветы. Странные, незнакомые – иноземные гости смотрели с изумлением сквозь стекла на заснеженный город. Стася вспомнила, что как-то Люся ушла, просто-таки сбежала из кабинета врача-стоматолога только потому, что увидела у него в кабинете засохшую фиалку в невыразительном пластмассовом горшке.

– И я подумала: если уж он не в состоянии за цветочком доглядеть, то что будет с моей многострадальной пастью? Встала и ушла. Он, бедняга, так удивился!

Стасю записали на первичный прием, дали заполнить анкету, потом с поклонами отвели на мягкий диванчик у окна, усадили и попросили подождать. Она ждала и косилась на раскидистое деревце (банзай? Да нет, бонсай!) в углу. Итак, вот она и на месте. Пока ничего страшного. Не слышно криков, стонов и скрежета зубовного, не видно людей с окровавленными повязками на лицах. Бегают деловитые девушки в одинаковых бледно-зеленых костюмчиках. Симпатичные, но ничего особенного. Наверное, сюда нарочно таких подбирают. Стася украдкой достала записную книжку, куда вложила фотографию Николь Кидман, но полюбоваться на нее не успела. Ее пригласили в кабинет.

Тимур Адамович сначала показался Стасе старым, затем молодым. Это потому, что его волосы почти седы. У него стальные, насмешливые глаза, надменно сжатый рот и большой кривоватый нос. Это выглядит прямо-таки насмешкой! Вот, дескать, каков я красавчик, так и ты не парься! У Вагаева странная манера смотреть на человека – не в лицо, а как-то поверх головы, и Стася подумала, что он, вероятно, очень самоуверенный и высокомерный человек.