Читать книгу "По зову сердца - Мишель Энн Янг"

Его великодушие пробило новую брешь в непроницаемой стене, которая окружала ее сердце.

— Благодарю вас, милорд.

— Вероятно, я должен дать вам шанс отыграться? Дразнящий свет в его глазах вызвал еще большее смятение в ее сердце. Она не нашлась, что ответить и улыбнулась. Его глаза округлились и вспыхнули жаром, все следы угрюмости развеялись, как туман в жаркий день. Ей хотелось потянуться через стол, положить ладони на его твердый подбородок, ощутить жар его кожи, запустить пальцы в темные кудри, падающие на воротник, прижаться к нему губами. Она представила себе, как его крепкие полные губы впиваются в ее губы, и мускулы внутри у нее сжались.

Его горячий взгляд разжигал огонь у нее в крови. Ничего подобного Люсинда никогда не испытывала.

Уонстед коснулся ее подбородка. Прикосновение обожгло ее.

Сердце у нее гулко стучало. Люсинде захотелось, чтобы он ее поцеловал.

Почему? Почему он ведет себя подобным образом? Считает ее дурнушкой, которая должна быть признательна за проявленное к ней внимание?

Люсинда отодвинулась, чтобы он не мог до нее дотянуться и не мог воздействовать на реакцию ее тела.

— Мне действительно пора идти.

— Спасаетесь бегством, миссис Грэм?

— Просто у меня много дел, милорд. — Она поднялась.

Он тоже встал.

— Приходите завтра. Она покачала головой.

— Викарий устраивает собрание, чтобы обсудить организацию предстоящего праздника.

— Тогда в пятницу?

— Я не могу оставить Софию.

В его глазах плясали изумрудные искорки.

— Возьмите ее с собой.

— Это исключено. Церковные счета — совсем другое дело. Викарий подотчетен приходским чиновникам. А то, о чем вы говорите, слишком личное. Вам нужна жена, милорд.

Он напрягся и замер. Прошло довольно много времени.

— У меня была жена, миссис Грэм. Была? Значит…

— Прошу прощения, милорд, — прошептала она. — Я не знала.

— Ваше сочувствие не по адресу, миссис Грэм, уверяю вас. Это моя жена заслуживает жалости.

Люсинде стало страшно. Она не знала, что и думать. Уонстед дернул шнурок звонка и пошатнулся.

Она посмотрела на остаток бренди в графине, стоявшем у его кресла. Должно быть, он выпил все, пока она сидела с миссис Хобб. Не потому ли он ею заинтересовался, несмотря на то, что она некрасива? Но во время игры в шахматы он казался совершенно нормальным. Стоит ему протрезветь, и он будет смотреть на нее совершенно другими глазами. Хорошо, что она это поняла.

Люсинда направилась к двери.

— Прошу вас, милорд, не беспокойте вашего дворецкого. Я знаю дорогу.

Заметив, что он нахмурился, Люсинда выскользнула за дверь.

Джевенс встретил ее в холле, держа в руках ее накидку. Прежде чем он успел заговорить, дверь библиотеки широко распахнулась.

Свет падал на лорда Уонстеда сзади, и лицо его оставалось в тени. Он прислонился к дверному косяку.

— Джевенс, попросите Альберта отвезти миссис Грэм домой, а потом принесите бренди.

— В этом нет необходимости, милорд, — сказала Люсинда. — Я могу дойти пешком.

— Я знаю, что вы можете дойти пешком, но вы поедете с Альбертом.

Он удалился в свое логово и захлопнул дверь.

— Лучше сделать так, как он говорит, миссис Грэм, — сказал Джевенс и пошел, шаркая, по боковому коридору.

Глава 7

Ему нужна жена. Ха. Хьюго смотрел на взятые и отданные шахматные фигуры. Неужели она намекала на себя, желая обрести положение в обществе? Нет, на нее это не похоже. Не потому ли он реагировал на ее слова так резко? Проклятие. Ему не нужна жена.

Но миссис Грэм ему нужна.

Он не винил миссис Грэм за склонность к уединению, но она казалась ему подозрительной. Ее выдавал загнанный взгляд, когда он расспрашивал ее, пытаясь узнать побольше, словно она ждала, что клетка захлопнется и ей из нее не выйти.

Джевенс принес бренди, лицо его выражало неодобрение.

— Будут еще приказания, милорд?

— Нет, благодарю. — Сознавая, что рука у него дрожит, он подождал, когда дворецкий уйдет, прежде чем наполнить бокал. Он сделал долгий медленный глоток и потер бедро. Раза два согнул ногу в колене, стараясь облегчить боль. Ему было хуже, чем когда-либо, — черт, да и выглядела рана ужасно. Придется, видимо, отправиться в Лондон, к этому чертову хирургу.

Услышав стук колес по гравию, Уонстед посмотрел в окно, как будто мог увидеть ее прямую фигуру в двуколке и лицо под полями простой шляпки.

Он обожает ее улыбку, от которой ее щеки становятся еще более округлыми, словно сочные груши. Уонстеду хотелось услышать, как она смеется. Но, находясь в его обществе, не очень-то посмеешься. Да он и не станет стараться, если хочет оставаться верным своей клятве. Кроме того, он обязан уважать ее верность мужу, который отдал жизнь за Англию. Он ощутил укол зависти. Неужели он завидует мертвому?!

Не исключено. Но почему с некоторых пор взгляд ее стал затравленным? Что-то тревожит ее? Но что? Эту загадку ему предстоит разгадать.

Она не нуждается в его помощи. Достаточно того, что он против собственной воли позволил ей остаться во вдовьем доме.

Нет, этого недостаточно. Совершенно недостаточно. Он доберется до сути того, что ее тревожит, пусть даже для этого придется устроить у себя этот дурацкий деревенский праздник.

Он заставит себя не думать о ее роскошном теле, о пышной груди, о ногах цвета сливок, которые обхватят его бедра. Чтобы прорваться сквозь заграждения, возведенные скрытностью этой женщины, необходимо выработать стратегический план, как для военной операции. Для этого нужно время.

Бедро у него дергалось и горело. Врач сказал, что потребуется время, пока нога заживет. Потребуется время, чтобы выяснить, на что смотрит миссис Грэм, оглядываясь на свое прошлое. Он налил себе бренди и опустился в кресло.

Денег у него мало, а времени с избытком.

— Доброе утро, миссис Грэм.

Люсинда, срезавшая розы, чтобы поставить их в вазу, испуганно выпрямилась.

Лорд Уонстед, в сапогах и с хлыстом в руке, стоял по другую сторону изгороди. Сердце у нее екнуло и замерло. Она нахмурилась.

— Я не слышала, как вы подъехали.

Это никак нельзя было счесть теплым приветствием. Она настороже, взволнована, часто дышит. Уонстед поморщился.

— Я приехал в экипаже. — Он ударил хлыстом себя по бедру.

— Я могу быть вам чем-нибудь полезна, милорд?

— Да, — сказал он. — Утро прекрасное, и я хочу вам кое-что показать.