Читать книгу "Трикстер, Гермес, Джокер - Джим Додж"

Через три дня, после выписки из больницы, Вольту отправили прямиком в тюрьму, где ему предъявили обвинение в крупной краже. Коренастый сержант со сплющенным носом и детской розовой кожей поставил Вольту перед открытой камерой, снял наручники, дал пинка по почкам и толкнул внутрь. Чтобы не упасть, Вольта схватился за проржавевшую раковину. Подняв голову, он увидел свое отражение в стальном зеркале над ней и тут же отвернулся от жадно притягивающих глаз. Зеркало пришлось закрыть полотенцем.

Вольте снились кружащиеся кольца и петли из великолепных алмазов, когда его вдруг разбудил протяжный дрожащий крик: «Нееееет!» В окошечко камеры он успел увидеть нового заключенного, которого тащили по коридору два охранника, — тощий прыщавый паренек не старше восемнадцати запрокинул голову, как койот, и снова взвыл: «Нееееет!» В этом крике были и отрицание, и мольба одновременно.

После ухода охранников паренек в камере продолжал выть. Мучительное одинокое «Нееееет!» раздавалось через каждые десять секунд, ругань из соседних камер и требования заткнуться оставались без ответа.

Через час двойная металлическая дверь в конце блока резко распахнулась, и по коридору зашагал розовощекий сержант, теперь покрывшийся пятнами яростного румянца. Дубинка слегка похлопывала по пухлому бедру. В камерах тут же все стихло, и только паренек, словно понимая, что значит эта тишина, снова взвыл: «Нееееет!»

— Знаешь, что по тебе плачет, сынок? — хрипло прорычал сержант, отпирая камеру паренька. — Хороший кляп, чтоб заткнуть твой слюнявый ротик. Ну-ка быстро, на колени, сюда!

— Не-ет, — простонал паренек, и теперь в голосе у него не осталось ноток протеста. Только мольба. Раздались два быстрых удара дубинкой.

— Нееееет! — закричал Вольта.

— На колени, я сказал, сволочь! — пропыхтел сержант.

Услышав, что паренька начало рвать, Вольта сорвал с зеркала полотенце. Если он исчезнет отсюда и появится в той камере, возможно, удастся остановить это издевательство — но только если он сможет выйти из зеркала. Глаза, глядящие на него оттуда, неистовые, властные, звали попробовать. Вольта глянул сквозь них в зеркало. «Нет», — сказал он сам себе. И продолжал стоять, глядя на свое плачущее отражение, пока судорожные всхлипывания паренька и натужное сопение сержанта наконец не стихли.

Он стоял и смотрел на себя в зеркале, пока сержант, напевая что-то себе под нос, выходил вперевалку из камеры, пока рвало брошенного на полу паренька.

Стоял, рассматривая свое осунувшееся, каменное лицо, слезы на щеках, слюну на подбородке. Стоял, слушая мертвую тишину, внезапно нарушенную тремя быстрыми звуками: визгом пружин от прыжка с верхней койки, придушенным хрипом после затяжки петли из ремня, мокрым хрустом ломающихся шейных позвонков.

Вольта зажмурился, запрокинул голову и, напрягая изо всех сил мышцы, нервы, кости, закричал:

— Нееееет!

Когда он открыл глаза, в зеркале переливался огромный круглый алмаз — чистейший, сверкающий, объемный. Вольта уставился в яркий свет прямо в центре камня, а из коридора раздалось хриплое:

— Какой идиот там еще вопит?

Вольта отвернулся от зеркала и медленно пошел к зарешеченному окошку в двери. Слышалось ритмичное похлопывание дубинки по сержантскому бедру. Мучитель холодно, почти шепотом поинтересовался:

— Последний раз кто орал, вы, мешки с дерьмом?

— Я, — отозвался Вольта.

— Ну, готовься, говнюк, ты следующий.

— Нет. Это ты следующий, — пообещал Вольта. — Тот мальчик только что повесился.

— Отлично, — кивнул сержант, — слабакам туда и дорога. Тащите швабру! — крикнул он через плечо другим охранникам и снова обернулся к Вольте. — Только пискни у меня… прикончу за попытку к побегу.

— Ты не понимаешь, — Вольту разбирал радостный смех, — побег уже состоялся!

— Ну да, конечно, говнюк полоумный.

Вольта едва мог вздохнуть от смеха.

— Видишь ли, внешность обманчива, — начал он объяснять и тут же бросил, сдавшись великолепной иронии своего последнего побега. Найти свободу в тюрьме! Вольта хотел разделить свой восторг с алмазом в зеркале, но тот исчез.

Через несколько часов его отпустили под залог, предоставленный АМО. Ассоциация направила к нему адвокатов из собственной «фирмы» с теплым названием «Гоппс, Граббеш и Дёрр», и обвинение тихо сняли, суд предписал Вольте лишь пройти курс лечения. Его психиатром оказался Исаак Лангман, член одной из Звезд АМО. Он согласился со своим пациентом — лучшей терапией для него будет овладение искусством Ворона.

Вскоре после окончания тренинга доктор Лангман предложил Вольте работу своего представителя на западном побережье. Она пришлась Вольте по вкусу. Функции представителя схожи с работой нервной системы — это посредник, информатор, локальный организатор, арбитр, разрешающий спорные вопросы, бродячий наблюдатель, выявляющий слабые места. Каждый день дарил новых людей, поездки, проблемы. Те, кто работал с Вольтой, всегда отмечали четкость его мышления и справедливость в разрешении споров. В 1963 году, когда Исаак Лангман ушел на покой, он предложил Вольту в качестве преемника. Выполнив свою главную функцию, требующую одновременно труда и таланта, шесть членов Звезды анонимно одобрили его кандидатуру при первом же голосовании. К тому дню, когда в Ливерморе раздался взрыв, Вольта прослужил с отличием уже около семнадцати лет.

Он стоял в ногах больничной кровати, когда Дэниел впервые открыл глаза после девяти недель комы. Мальчик медленно обвел взглядом палату и, моргая, стал рассматривать посетителя.

— С возвращением, Дэниел, — кивнул ему Вольта.

Дэниел вздрогнул, пытаясь что-то сказать. Вольта ждал. Губы не слушались больного, и Вольта мягко ответил:

— Мама умерла.

Дэниел хотел закрыть лицо руками — и не справился с ними, уронил на грудь. Тогда он крепко зажмурился, но из глаз все равно лились слезы.

— Я понимаю твое горе, — сказал Вольта. — И знаю, что в такой потере соболезнования мало что значат, но тем не менее считаю нужным их высказать.

Дэниел застонал и выгнулся, пытаясь сесть на кровати.

— Сейчас я, наверное, должен был бы оставить тебя одного, нельзя мешать таким переживаниям, но боюсь, что другого выхода у меня нет.

Оглушенно кивая, Дэниел все-таки дотянулся ладонями до лица и прижал их к зажмуренным векам.

— Меня зовут Вольта. Ты знаком с двумя моими друзьями, которым я очень доверяю, — Улыбчивым Джеком и Элмо Каттером. Я работаю в АМО как член Звезды, координирующего органа Альянса. Я пришел предложить тебе наше искреннее сочувствие и, если не возражаешь, бескорыстную помощь.

Ты сейчас в сложной ситуации, Дэниел. Тебя ранило во время взрыва — кусочек металла из часового механизма впился в висок, прошел под углом приблизительно сорок пять градусов сквозь правое полушарие и застрял под костями черепа. Хотя электроэнцефалограмма и прочие обследования показывают «нормальное функционирование мозга» — что бы это ни значило — ты пролежал в коме девять недель. Возможно, есть еще не выявленные повреждения, но пока все показатели, кроме комы, очень хорошие.