Читать книгу "Дорога без возврата - Анджей Сапковский"

– Пан Нейман, – сказала Иза, ее трясло, она уже немогла справиться с дрожью в руках и тяжестью в груди. – Сами вызадвинутый. Прошу прощения. Арестуйте меня. Или оставьте меня в покое.

Нейман встал. Стажер Здыб встал тоже.

– Жаль, – сказал комиссар. – Жаль, пани Иза. Есливы все же решитесь, прошу мне позвонить.

– Не на что мне решаться, – сказала Иза. – И я незнаю вашего номера.

– Ах так. – Нейман покачал головой, глядя ей вглаза. – Понял. Жаль. До свидания, пани Иза.

ХЕНЦЛЕВСКИИ

– Пан Хенцлевский, – сказал комиссар полицииНейман. – Мне казалось, что я имею дело с серьезным человеком…

– Эй! – Адвокат предупреждающе вскинул руки. – Незабывайтесь. Мы не в комиссариате. Что вы имеете в виду, чума вас забери?

– Видите ли, – сказал стажер Здыб, не скрываязлости. – Столько было анекдотов о милиционерах и так мало об адвокатах. Авыходит, что зря.

– Еще слово, и я выставлю вас обоих за дверь, –спокойно сказал Хенцлевский. – Это что за разговорчики? Что вы себепозволяете, господа милицейские?

– Полицейские, будьте добры.

– Горе-полицейские. Убийца моего сына ходит себе на свободе,а вы тут приходите молоть всякий вздор. Ну, короче, ближе к телу. Мое время –деньги, господа.

– Слишком много вы говорите, – сказал Нейман. –Как заведетесь, так остановиться не можете. С нами говорите, а что ещепечальнее – и с другими. И из-за этого рыпнулось все дело, господин адвокат.

– Что рыпнулось? Яснее, пожалуйста.

– Фамилия Пшеменцка вам что-нибудь говорит? Доктор Пшеменцка,из психушки.

– Нет у меня знакомых психов. Это кто такая?

– А та самая, кто знает обо всем, что мы запланировали. Неот нас. Выходит, что знает она об этом от вас. А если это так, значит, не онаодна.

– Вздор, bullshit, – выпрямился Хенцлевский. – Оплане знаю только я и вы двое. Я не говорил об этом никому. Это вы все ныли иохали, что не можете ничего сделать без ведома начальства. И, стало быть, выпоставили в известность начальство, а начальство скорее всего поставило визвестность полгорода, в том числе и доктора Пшесменцку, или как ее там. Quoderat demonstrandum, или что и требовалось доказать. Увы, господа. И выошиблись, пан Здыб. В анекдотах о милиции – довольно много правды.

– Не говорили мы никому ни о чем, – покраснелстажер. – Никому, слышите? Ни жене, ни начальству. Никому.

– Ладно, ладно. Чудес не бывает. Разве что… Эта врачиха изпсихушки, как вы говорите, могла вас просто подловить. Блефовать. Что она вамговорила? Когда? При каких обстоятельствах?

– Послушайте сами. Дай магнитофон, Анджей. Они сидели, курясигарету за сигаретой. Нейман наблюдал,

как в доме напротив лысый тип с помощью нескольких дружковустанавливает на балконе огромную тарелку, с виду – вылитая спутниковаяантенна. С соседнего балкона, на котором стояла ярко раскрашенная лошадка наполозьях, переползла к сборщикам пестрая морская свинка. Лысый, не выпускаятарелки, пнул ее ногой. Свинка свалилась с балкона. Нейман не встал посмотреть,что с ней сталось. Это был восьмой этаж.

– Та-ак, – сказал адвокат, прослушав запись доконца. – У нее что, не все дома, у этой врачихи? Знаете этот анекдот…

– Знаем, – сказал стажер Здыб.

– Завеса. Какая завеса? И этот… веал, или как его там…Невнятица какая-то. Эта докторша… Пшесмыцка?

– Пшесменцка.

– Вы ее знаете? Проверяли?

– Проверяли. Молодая, без большой клинической практики, малоконтактов с пациентами. Занимается какими-то исследованиями. Чем-то оченьсложным, холера, это связано с волнами мозга, нейронами, не помню.

– Безумная пани доктор Франкенштейн, – скривилсяадвокат. – Знаете что? Я бы все это не брал в голову.

– А я наоборот, – сказал Нейман. – Скажу больше,уже взял. Пан Хенцлевский, у нас еще не все закончилось, чистка продолжается.Кто-то, может, холерно заинтересован меня подсидеть. Слегка подперченнаяврачиха – такое же орудие провокации, как любое другое, не хуже, не лучше. Ядолжен это проработать.

– Вы эгоцентрик, пан Анджей, – заметилХенцлевс-кий. – Ваша персона в этом деле, извините, имеет мало значения.

– Будь оно так, – усмехнулся комиссар, – я бынисколько не убивался. Но и вы, дорогой пан Хенцлевский, пожалуй,заблуждаетесь. После звонка пани доктора голову даю на отсечение, что вашегосына убил буйнопомешанный. Никакая это была не месть. Не важно, кого и для чеговы защищали во время военного положения и скольким секретарям вставили перо взад. Вы не Пясецкий. Извините.

– Вывод? – Адвокат слегка покраснел.

– Просто как пареный веник. Если это сумасшедший, то с точкизрения закона он человек больной. Больной, понимаете, пан адвокат?

– Когда я слышу такие вещи, – вспылилХенцлевс-кий, – то у меня зубы скрежещут! Больной, сукин сын! Он моегоМачека… Больной!

– Я-то вас понимаю. У меня тоже скрежещут. Но нам ничего неудастся сделать, и это однозначно сказала та врачиха. Предположим, что онаблефовала, что ничего не знает о нашем плане. Но она могла догадываться, когдаменя предостерегала. Она однозначно меня предостерегала.

– Вы отыскали в ее невнятице предостережение? И какое?

– Не притворяйтесь. Она меня предостерегала, чтобы я непробовал взять этого психа как мороженое мясо. Я могу его арестовать,воспользовавшись нежными уговорами, надеть на него смирительную рубаху ипередать специалистам. На лечение.

– Вы перепуганы, пан Анджей, и поэтому все неправильнопонимаете. – Адвокат переплел пальцы. – Я тоже слушал эту запись. И вней имеет кардинальное значение нечто совсем другое. Послушайте меня. Давайтепоиграем. Я буду вами, а вы – вашим полковником или там инспектором полиции,как это сейчас называется, если я не ошибаюсь. Докладываю, пан инспекторполиции. Я проанализировал странный разговор с пани доктор Икс. Меня удивило,что она многократно употребляла слова, из которых следовало, что подозреваемыйбуйный помешанный очень опасен. Это настолько глубоко засело в моемподсознании, что, когда дело дошло до встречи лицом к лицу, у меня нервы сдали.Видя, что он на меня нападает с опасным орудием, я воспользовался служебныморужием, не переходя границ самообороны. Как? Хорошо получилось, пан инспектор?Хорошая интерпретация?