Читать книгу "Дорога без возврата - Анджей Сапковский"

– Засуньте эту интерпретацию себе в задницу, – спокойнопроговорил Нейман. – Так, разумеется, сказал бы мне мой инспектор.Господин адвокат, вы хорошо знаете, что означает необходимая самооборона вслучае вооруженного полицейского, который к тому же знает, что имеет дело счеловеком не вполне вменяемым. Это вам не Америка. Я не намерен идти под суд.

Адвокат задумался и больше минуты молчал.

– Ну ладно, – сказал он наконец. – Возможно, панНейман, вы действительно правы. Итак, что будем делать?

– Расторгнем соглашение.

– Ну, тут вы несколько далеко зашли, вам не кажется? Японимаю, ни стрельба, ни какие-либо другие серьезные действия не входят всценарий. Но псих может оказать сопротивление. Сбежать. Может споткнуться издорово расшибиться. Я о таких случаях слышал, наслышался от моих клиентов. A propos,знаете ли вы, сколько моих клиентов проживает в Варшаве?

– И что с того?

– А очень много с того. Мое предложение вот какое:соглашение остается в силе. Предлагаю выгодные условия. За предоставление мневозможности личного участия в акции, за удовольствие коснуться рукой и ногойубийцы моего сына я гарантирую вам поддержку очень высокопоставленных лиц наслучай дальнейших чисток в полиции, связанных с какими-либо непредвиденнымиосложнениями в нашем плане. Мои друзья из Варшавы, если понадобится, успокоят ипани Пшеменцку от чокнутых, не бойтесь. Ну а до того, как договорились, будетконкретное финансовое вознаграждение для вас двоих.

– Троих, – сказал стажер Здыб.

– Как это, к дьяволу? – занервничал Хенцлевский. –Троих? Трое – это великое множество людей, имя им легион, блин. Зачем вамтретий?

– Для достоверности рапорта. У нас так всегда делается.Бригада каменщиков Идеи, пан адвокат, ваши, техника – наша. Мы в этомразбираемся.

– Он хоть надежный, этот третий?

– На сто процентов, или hundred per cent.

– Тогда пусть будет, – скривился адвокат. – Ну?Пан Нейман, надеюсь, вы удовлетворены?

– Не до конца, – сказал комиссар. – Толек? Тебе некажется…

– Должно пройти хорошо, – проговорил стажер. –Одно только меня слегка беспокоит. Не слишком ли мы уверены, что это психическибольной? Это может быть такой зеленый, гринпис, понимаете? Защитник животных.Увидел, что детишки кота мучают, и ударило его. Я читал о похожем случае, в«Пшекруе», по-моему. Они там ослепили собаку или кошку, уже не помню. Когда яоб этом читал, то чувствовал, что в статье этот тип высаживает своенегодование, жалость, жажду мести. А другой мог бы высадиться иначе. Взял бынож, топор, штакетину и отомстил бы за своего пса.

– Это то же самое выходит, – сказал Хенцлевский. –Кто так реагирует, тот явно тронутый. Quod erat demonstrandum.

– Это совсем не то же самое выходит, – подхватил мысльНейман. – Задвиг на пункте животных может не квалифицироваться упсихиатров. С их точки зрения этот тип будет полностью нормален, и еговыслушают, когда он расскажет, как именно мы его сцапали и что мы ему тогдасделали.

– Я за свою карьеру повидал многих, кто рассказывал, что сними происходило в милиции, – сообщил адвокат. – Но не припомню ниодного, кому бы официально поверили. А если даже и расскажет, как именно егосхватили, то что? Вы полагаете, что кто-нибудь проникнется судьбой глупойкошки?

– Может, и нет, – сказал Здыб. – А что будет, еслиэту кошку услышит тот, кто тут вообще ни при чем? И прибежит поглядеть, чтопроисходит?

– Ты шутишь, Толек, – взмахнул руками Нейман. –Того, кто тут ни при чем, это как раз не заинтересует. Кому может быть дело докошки?

– A propos, о кошке, – сказал Хенцлевский. – Надокакую-нибудь организовать.

– С этим не должно быть хлопот, – заявил Нейман. –Кошек полно. У детей моей соседки, к примеру, есть кот. Должен сгодиться.

ИЗА

Иза лежала спокойно, словно боялась малейшим движениемвспугнуть тот отдаляющийся, неуловимый сигнал обманчивого и лживогонеслучившегося оргазма. Прильнувший к ней мужчина дышал ровно, мерно,потихоньку погружаясь в дрему. Гудела сигнализация, далеко и тихо.

– Хеню, – окликнула она.

Мужчина вздрогнул, вырванный из полусна, приблизил лицо к ееобнаженной груди.

– Что, Изуня?

– Что-то со мной неладное, Хеню.

– Опять? – испугался мужчина. – Вот черт, тыдолжна как-то подрегулировать этот твой цикл, Иза.

– Это другое.

Мужчина выждал с минуту. Иза не продолжала.

– Что еще? – спросил он наконец.

– Хеню… Симптомом чего являются провалы в памяти?

– Почему ты спрашиваешь? С тобой такое случается?

– Последнее время – часто. Достаточно давно. После –галлюцинации. Голоса. Обман чувств.

Мужчина бросил быстрый взгляд на часы.

– Хеню.

– Слышал, – пробормотал он нескольконетерпеливо. – И что? Ты специалист. Какой твой диагноз? Anaemia cerebri?Начальные признаки шизофрении? Поражение лобных долей? Другое какое дерьмо?Иза, каждый психиатр обнаруживает у себя разного рода подобные симптомы, этопросто профессиональная болезнь. Должен ли я говорить тебе, как мало мы знаем омозге, о протекающих в нем процессах? По-моему, ты просто-напростопереработала. Ты не должна проводить столько времени со своими кошками, рядом сэтой аппаратурой. Знаешь ведь, насколько все это вредно: высокие частоты, поля,излучение мониторов. Брось ты это все на какое-то время, возьми отпуск.Отдохни.

Иза приподнялась на локте. Мужчина, лежа на спине, ласкал ейгрудь заученным автоматическим движением. Она не любила, когда он так делает.

– Хеню.

– А?

– Я бы хотела, чтобы ты меня обследовал. На энцефалографеили с помощью изотопов.

– Можно, почему нет? Только…

– Прошу тебя.

– Ладно. Они помолчали.

– Хеню.

– Да?

– Эльжбета Грубер. Ты ее лечишь. Что с ней на самом деле?

– Тебя это интересует? Верно, слышал. Довольно странныйслучай, Иза. Привезли ее в шоке, с типичными признаками кровоизлияния. Почтисразу она впала в состояние комы, и с тех пор нет ни улучшений, ни каких-либоизменений. Мы склоняемся к мнению, что на шок у нее наложился воспалительныйпроцесс.

– Encephalitis lethargica?

– Ага. А почему ты спрашиваешь?