Читать книгу "Истоки первой мировой войны - Джеймс Джолл"

сблизилась с Россией.

Французское военное планирование исходило из последствий поражения 1870 г. Главной целью всегда было возвращение утраченных областей Эльзаса и Лотарингии. Было понимание того, что в начале войны французской армии придется отражать нападение Германии. Объединение и расширение Французской колониальной империи в Африке и на Дальнем Востоке с 1880-х годов дало возможность армии восстановиться после поражения 1870 г., офицерам получить повышения и награды. Активизация действий французской армии в начале XX в. означала, что она готовилась к возможной войне с Британией и Германией. После кризиса в 1898 г. стало ясно, что Франция не намерена противостоять Британии в Африке, и к тому же изменилась внешняя политика Франции после заключения англо-французского соглашения в 1904 г., которое позволило Франции надеяться на приобретение колоний при поддержке Британии. Поскольку колониальные претензии Франции касались Марокко, Германия оказалась главным противником, и отношение к марокканскому вопросу было основой для англо-французского соглашения, а также присоединение к англо-германскому морскому противостоянию. Больше не существовало противоречия между империалистическими целями Франции и надеждами на реванш, и после 1904 г. французские военные планы сосредоточились на Германии.

Не все было гладко в отношениях французского общества к армии и между правительством и верховным командованием. Поражение 1870 г. породило две традиции французского национализма — одна восходит к военным победам древних времен, а другая происходит от уважения к революционной Франции 1793 г. и победам Наполеона. Они связаны между собой, поэтому армия и особенно офицерский корпус пользовались особым уважением во французском обществе. После дела Дрейфуса армия разделилась на тех, кто считал ее выше критики, и на тех, кого отношения в армии шокировали из-за неуважения к личности. Все это стало больше причиной политических разногласий, чем консенсуса. За делом Дрейфуса началась кампания, в которой часть членов правительства старалась доказать, что офицерам, известным своей приверженностью к католицизму, должно быть отказано в повышении.· Это означало, что левое крыло и радикальные настроения в армии теперь резко критиковались, а умеренные, антивоенные настроения стали важной частью революционной риторики.

Эти политические размежевания повлияли на отношения между правительством и командованием. А поскольку военный министр был генералом, ему было легче работать с профессиональными политиками и военными коллегами. Некоторые политики старались преодолеть взаимные подозрения между армией и гражданскими министрами, возникшие после дела Дрейфуса, делались попытки очистить армию от антиреспубликански настроенных элементов. В 1907 г. Клемансо, премьер-министр, несмотря на то, что он возглавлял кампанию по защите Дрейфуса, утвердил назначение полковника Фердинанда Фоша начальником Высшей военной академии. Назначение обдумывалось несколько лет, поскольку Фош был католиком, а его брат иезуитом. В 1911 г. пост начальника генштаба, который отвечал за общее планирование, был объединен с постом «Генералиссимуса», имевшего право отдавать команду о начале войны. На этот пост был назначен маршал Жофре. Жофре сочетал в себе безупречные республиканские рекомендации и связи с республиканскими политиками, уверенность в своей национальной миссии. «Вы не думаете о войне?» — спросили его в 1912 г., и он ответил: «Да, я думаю о ней все время. У нас будет война, я буду ее вести, и я выиграю ее»[129].

Возрождение национального самосознания позволило правительству в 1913 г. увеличить срок военной службы до трех лет, несмотря на противодействие социалистов и радикалов. Марокканский кризис 1911 г. и увеличение численности армии Германией в 1913 г., а также необходимость продемонстрировать России, что Франция поддерживает ее как союзник, дали повод правительству усовершенствовать вооруженные силы и законодательно увеличить срок службы до трех лет. Надежды Франции на победу над Германией стали все больше зависеть от союза с Россией. Как Германия планировала разбить моментально Францию, чтобы сконцентрировать все силы против России, так и Франция надеялась, что действия России на Востоке дадут возможность победить на Западе. Французы постоянно убеждали Россию в необходимости быстрой мобилизации и наступательной стратегии, чтобы быть готовой противостоять германскому оружию на Востоке так быстро, как только возможно, и таким образом ослабить натиск на Западе. Население во Франции увеличивалось гораздо медленнее, чем в Германии, и французские стратеги всегда учитывали это. Таким образом, союз с Россией был важен и как возможность использования российского резерва живой силы. Слабое положение Франции в демографическом отношении компенсировалось тем, что она каждый год призывала на службу более высокий процент людей, чем Германия, но если бы Германия провела всеобщую мобилизацию, то Франция оказалась бы неизбежно слабее.

Но тем не менее существовали некоторые трудности в создании военного союза между Францией и Россией. Россия до 1910 г. отрицательно относилась к перспективе войны с Германией, понимая, как трудно будет вести войну на два фронта против Германии и против Австро-Венгрии. Кроме того, поражение на Дальнем Востоке в 1904–1905 гг. ослабило Россию, основательно разрушило российский флот, вскрыло серьезные промахи в стратегии, организации и вооружении армии.

Реформирование российской армии не было завершено [130], Военный министр Сухомлинов пытался изменить структуру и стратегию армии, но этому мешала коррупция, в которой погрязли многие высшие чины и их окружение. Более всего эти неувязки привели к несогласованности между стратегией, направленной против Германии, и уровнем вооружения. Подготовка к войне не была закончена. Россия терпела поражения в начале войны от войск Восточной Пруссии потому, что армия последней была довольно мобильной, и в Германии существовала очень эффективная железнодорожная система. Поэтому в 1915 г. крепости были быстро захвачены германской армией. Армия России, несмотря на попытки создать генеральный штаб, не имела главного управления. По всем вопросам окончательное решение оставалось за царем, а Николай II был человек нерешительный, колеблющийся, не способный контролировать все вопросы военного планирования, которые от него зависели. Реконструкции российского флота после поражения от Японии царь лично уделял большое внимание, но ее стратегическая цель была не очень понятна. Французы надеялись, что Россия будет больше внимания уделять наземным вооружениям, вместо того, чтобы тратить деньги на дредноуты (был передан заказ британским фирмам), но в 1913 г. российское правительство приступило к программе дальнейшего расширения флота. Когда весной 1914 г. Россия обратилась к Англии с предложением провести переговоры по флоту, британское адмиралтейство посчитало, что в таких переговорах нет необходимости. Грей писал по этому поводу: «По моему мнению, в войне против Германии российский флот не сможет выйти из Балтики, а британский не станет заходить туда»[131]. Внешняя политика русских и стратегическое планирование в годы перед 1914 г. и во время июльского кризиса опирались не на офицерский корпус и не на военных руководителей, а на систему самодержавия, при которой последние решения принимались самодержцем. Необходимо рассмотреть также отношение России с балканскими славянами и ее исторические претензии к Константинополю. У России были противоречия с Австро-Венгрией, которую полностью поддерживала Германия, и