Читать книгу "Главные правила попаданки - Тори Халимендис"

Вот теперь эпатированным оказался гость. Он даже пальцы разжал от удивления и заморгал, словно подслеповатый.

— Что… как… Элайна…

Я глубоко вдохнула.

— Льесс, я имею в виду, что не готова расстаться с девочкой. В конце концов, она — единственное, что осталось мне от Питера.

Вот так, пожалобнее, пожалобнее. Можно еще шмыгнуть носом, и даже хорошо, что некрасиво — авось, кавалер быстрее разочаруется. И глаза вытереть тыльной стороной ладони.

— Не единственное, — ядовито отозвался раздосадованный Брейтон. — Еще долги. Солидные, между прочим. Мне бы не хотелось напоминать, Элайна, но…

Многозначительная пауза. Ну и гад же!

Руки сами собой сжались в кулаки. Нет, нет, спокойно, спокойно, вдох-выдох, вдох-выдох. Нельзя наброситься на этого урода и расцарапать ему физиономию, подбить глаз, вмазать как следует… Нет-нет, отставить кровожадные мысли! Если поддаться сиюминутным желаниям, станет только хуже.

Губу я прикусила едва не до крови, и боль отрезвила меня, прогнала алую пелену ярости перед глазами. Я закрыла лицо ладонями и снова всхлипнула, попыталась содрогнуться поправдоподобнее. Ну-ка, льесс Брейтон, посмотрим, способны ли вы добить плачущую женщину, тем более, если верить вашим же словам, женщину трепетно любимую?

На подобное Брейтону окаянства не хватило. Он засуетился вокруг меня, принялся совать платок и бормотать что-то успокаивающее. Никаких обещаний хотя бы на время позабыть о долге, разумеется, не прозвучало, зато мне пафосно поклялись заботиться и беречь. Но когда я сделала вид, будто успокоилась, а также вспомнила о некоем Очень Важном Деле, гость распрощался с явным облегчением. А я обессилено рухнула в кресло и потерла пальцами виски. Навязчивый ухажер отступать не намеревался, и мне оставалось только надеяться, что я смогу тянуть время достаточно долго для того, чтобы собрать хотя бы часть денег для погашения долга. Потому что замуж за этого… мелкого рогатого я не собиралась ни при каких обстоятельствах, равно как и отдавать Миранду в пансион на растерзание благочестивым сестрам. Нет уж, спасибо, обойдемся как-нибудь без благодетелей!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Новые помощницы быстро освоились на кухне. Когда я вошла, Минни под руководством мьесси Корс раскатывала тесто, а Бетси быстро-быстро нарезала кружочками тепличные помидоры. Миранда отложила в сторону кусок сыра и терку и подняла на меня встревоженный взгляд.

— Спровадила, — сообщила я ей одними губами.

Падчерица улыбнулась и вернулась к работе. Надежда, что нам как-то удастся расплатиться с долгом и вернуться пусть не к прежней роскошной жизни, но к достойному существованию без нависшей над головой угрозы в любой момент оказаться на улице, окрепла в девочке. Она больше не вздрагивала от каждого звонка дверного колокольчика и перестала плакать по ночам. И я не могла допустить, чтобы эта наивная вера в наше лучшее будущее погибла.

— Так, льесса, — деловито произнесла мьесси Корс, сверяясь с записями, — одна пицца просто с сыром и томатами, две — с грибами и ветчиной, три — с креветками и ананасами, три — с копчеными колбасками, три — с курицей. Это заказ для ратуши, верно?

— А заказ льесса Купера уже готов? Ему нужно доставить раньше, чем мьессу Тартону и его сослуживцам.

— Да, Том уже повез. И еще порцию меренг вот по этому адресу.

За окном тренькнул велосипедный звоночек, и домоправительница удовлетворенно кивнула.

— Вот, льесса, он уже вернулся. Что у нас сейчас на очереди? Ага, ага, — бормотала она себе под нос, листая блокнот. — Вот! Минни, ты закончила? Ступай сюда, поможешь мне. Бери вот эти три коробки и ещё вот эти две и иди следом.

Минни подхватила перевязанные бечевкой небольшие стопки коробок. На верхних аккуратным почерком Миранды были написаны адреса и имена заказчиков, чтобы Том ничего не перепутал. Обе женщины вышли через черный ход во двор и вскоре до меня донеслись взволнованные голоса. Я рассеянно подумала, что нужно бы соорудить из большого листа картона этакую доску для объявлений, куда мы будем вешать таблицы с заказами на день и графики доставки. Пожалуй, сегодня же этим и займусь. Спустя короткое время Минни вернулась одна и несколько смущенно заговорила:

— Простите, льесса, но мьесси Корс просит вас выйти.

Озадаченная, я поспешила во внутренний двор, где Том, размахивая руками, что-то возбужденно объяснял домоправительнице.

— О, вот и льесса! — перебила она его. — Иди-ка и расскажи ей все то же, что и мне!

Том, запинаясь и прерываясь, принялся за рассказ. Если отбросить все отступления, то выходило следующее: перед поворотом к особняку его оставил странный тип и принялся расспрашивать о хозяйке.

— И что ты ему сказал?

— Да то, что и без того всем известно, льесса! Что вы — вдова льесса Крейна, живете, значит, с дочерью покойного супруга, почти никуда не выходите и никого толком не принимаете. Вот!

— И это все?

— Ну, он еще принялся выспрашивать, откуда у меня такая дорогая вещь, как велосипед, и куда это я постоянно езжу. Я и сказал, что велосипед этот покойный хозяин купил, а вы мне отдали по доброте душевной, а езжу я по своим делам, которые всяких там не касаются. Правильно, льесса?

И он с тревогой уставился на меня честными карими глазами. Я медленно кивнула.

— Да, Том, ты поступил верно.

Он просиял, а хмурая мьесси Корс протянула мне хрустящую бумажку.

— А ещё мерзавец дал ему это, льесса.

Я бросила взгляд на купюру. Да уж, а неизвестный тип не поскупился за сведения о скромной вдове!

— Можешь оставить деньги себе, Том.

Он поклонился.

— Благодарю, льесса.

— Погоди ещё пару минут. Расскажи, как этот тип выглядел.

Том задумался, почесал покрытый россыпью веснушек нос.

— Ну-у-у… такой, обыкновенный. Мужчина, да. Постарше меня лет на пятнадцать или двадцать.

Замечательные приметы.

— А все же? — настаивала я. — Цвет глаз? Волос? Родинки какие-нибудь? Шрамы?

— Глаза… глаза серые, наверное. Или голубые. Или зеленые. Светлые, в общем. Точно не черные. А вот насчет остального, простите, льесса, уже ничего сказать не могу. В шляпе он был и шарфом обмотался. Я ещё подумал, что больной, наверное. Сегодня теплынь ведь, ни ветерка, а этот в плаще и с шарфом, да и шляпа, опять же. Он ее на лоб надвинул. И еще хрипел он.

Больной, как же!

— А рост? — жадно спросила я. — Телосложение? Походка? Этого-то плащом не скроешь!

На эти вопросы Том ответил без долгих раздумий:

— Пониже меня, льесса, примерно на ладонь. Или нет, неверно. Он сутулился слегка, так что на пару пальцев от силы, а то как бы и не вровень со мной оказался, выходит. Худой, даже хлипкий какой-то. Как папаша покойный про таких говорил, соплей перешибешь. Уж простите, льесса, но именно так он и говаривал.