Читать книгу "Ночи Калигулы. Восхождение к власти - Ирина Звонок-Сантандер"

Даже паршивые девки бежали лукавого взгляда…

Римляне откровенно хохотали, потешаясь. Ассы и сестерции щедро сыпались в колпак. Калигула смеялся вместе со всеми. «Как все ненавидят Тиберия!» — злорадно думал он. И радовался оттого, что мнение толпы о императоре оказалось схожим с его собственным мнением.

Занятное зрелище длилось недолго. К нарушителю спокойствия уже спешил отряд преторианцев. Толпа быстро рассеялась. Автор «Тибериады» поспешно подхватил приятно звенящий колпак и бросился наутёк, быстро мелькая грязными подошвами сандалий. Преторианцы, придерживая мечи, бежали за ним. Но шустрый комедиант уже скрылся из вида: многолюдная толпа бесследно поглотила певца и его старую, потрёпанную кифару.

Калигула, удовлетворённо улыбаясь, шёл дальше.

Остановился возле знакомого домика на Субуре. Так же, как и в прошлый раз, запах жареной свинины и хмельного пива призывно доносился из открытой двери. Юноша вошёл в таверну, ища взглядом русоволосую Галлу.

Хозяйка тоскливо вытирала со стола блевотину, оставленную вместе с платой очередными клиентами. Услышав звук шагов, подняла голову. Близоруко прищурилась и узнала Калигулу.

— Это ты, благородный Гай? — улыбнулась она. — Пришёл за продолжением?

— Дай мне твоё одеяние! — выпалил Калигула, приблизившись к женщине вплотную и обжигая её дыханием.

— Зачем? — изумилась Галла.

— Разве внук императора должен давать объяснения первой попавшейся шлюхе? — надменно проговорил юноша. — Что тебе за дело? Может, я хочу прогуляться по улицам Рима в женской одежде?!

— Твоя воля, Гай, — покорно склонила голову Галла, привычно проглотив обидные слова.

— Я приду к тебе с наступлением вечера. Приготовь к моему приходу тунику, покрывало и украшения, — отрывисто распорядился Калигула, вкладывая в руку Галлы несколько сестерциев.

— Как прикажешь, благородный Гай.

XVIII

Над Вечным городом зажигались звезды. Улицы опустели. Гремя вёдрами и крюками (на случай пожара), проходили по тёмным улицам преторианцы из особых когорт — охранники. Зажигали факелы и свечи, прикреплённые к стенам богатых домов и бедных инсул. Огонь быстро погасал. Его тушили порывы ветра, а порою — рука того, кто нуждался в темноте, чтобы остаться непойманным. И охранники, обойдя квартал, терпеливо возвращались и снова зажигали погасший факел. Какая трудная обязанность — следить за порядком на улицах ночного Рима!

Весталки уже покинули храм. Все, кроме двоих — Домитиллы и Целии. Священный огонь нельзя оставлять без примотра. Если он погаснет — несчастье обрушится на Рим. Поэтому жрицы по очереди остаются ночью в пустынном храме. Охраняют пламя, горящее у алтаря, перед статуей Весты — хранительницы домашнего очага.

Размеренно капала вода в клепсидре, отсчитывая время. Солнце закатилось час назад. Два часа… Три… Домитилла, странно оцепенев, смотрела на слепящее оранжевое пламя. Молила богиню, которой служила: «Пусть скорее окончится эта мучительная ночь!..» И сама не понимала: боится ли она прихода Калигулы или ждёт его. Растерянность, смятение чувств, тоскливое томление овладели ею.

— Посмотрю, все ли в порядке в храме, — прошептала Домитилла, удивившись, сколь хрипло прозвучал её голос. Целия согласно кивнула.

Домитилла медленно шла по пустынному храму. Огонь тихо потрескивал в медных светильниках на длинных ножках. Сладко пахло оливковым маслом.

Тяжёлая дубовая дверь была приоткрыта: может, какой-то несчастной женщине понадобится заступничество Весты. Домитилла устало прислонилась к холодному мрамору стены у самой двери. Боялась и, одновременно, томительно желала выглянуть наружу.

На площади Форума царила тишина. Отрывисто переговариваясь, прошёл ночной дозор. Охранники перегородили тяжёлыми гремящими цепями улицы и переулки, ведущие на Форум. Затем все стихло. Издалека донеслась чья-то ругань, многократно усиленная ночным безмолвием. И снова тишина.

Преторианцы не охраняют храм Весты — нет необходимости. Никогда злоумышленник не осмелится проникнуть в эту святыню. Страх перед могущественной богиней — наилучшая защита.

Только женщины могут беспрепятственно входить в храм. Веста — их богиня, их защитница и последняя надежда. Вот идёт одна римлянка, закутанная в тёмное покрывало, скрывшее лицо и фигуру. Приподняв тунику, поспешно переступает тяжёлую цепь и бежит по пустынной площади к храму. Одна из тех, кто, ища спасения от жестокого мужа, просит о защите мать Весту. Именно для таких двери храма остаются открытыми ночь напролёт.

Домитилла, заслышав быстрые шаги на мраморных ступенях, выглянула наружу. И облегчённо вздохнула, различив в темноте женскую фигуру.

— Что ищешь ты в ночное время у священного огня? — радушно улыбнулась весталка, пропуская незнакомку внутрь.

— Тебя! — неожиданно низким голосом ответила женщина и откинула покрывало.

Домитилла глухо вскрикнула, узнав Калигулу.

— Не кричи! — прошептал Гай, поспешно прикрывая весталке рот. — Ты погубишь нас.

Он настойчиво увлёк девушку во мрак, сгущающийся между коринфских колонн. Домитилла послушно шла за юношей, исступлённо глядя в его зеленые глаза. Калигула был смешон в женском одеянии. Дешёвая медная диадема, нелепо скособочившись, торчала в светло-рыжих волосах. Зрачки расширились, как у голодного кота, зачуявшего добычу. Но весталка не замечала недостатков Калигулы. Потому что любила!

Нет, она любила не реального Гая Юлия Цезаря Калигулу. Ведь Домитилла почти не знала его. Несколько поспешно сказанных фраз, несколько украдкой брошенных взглядов… Этого слишком мало, чтобы узнать человека. Весталка любила того вымышленного Калигулу, о котором мечтала одинокими бессонными ночами. Но в семнадцать лет и этого более чем достаточно.

Домитилла в изнеможении прислонилась к стене. Она чувствовала прохладу мрамора и жаркие руки Калигулы, бесстыдно касающиеся её тела.

Он целовал девушку, попутно задирая белую тунику весталки и шаря по её бёдрам. Домитилла отвечала на поцелуи возлюбленного сначала робко, затем — забывая об осторожности. Огонь, неожиданно загоревшийся в её крови, оказался сильнее и ярче священного пламени богини Весты. У Домитиллы не было сил противиться ему. Да и не хотелось противиться!

Среди колонн и мраморных плит, в застывшей тишине храма, Калигула овладел девушкой. Закрыв глаза и прикусив нижнюю губу, Домитилла думала, что приносит самую важную жертву в жизни — жертву любви.

Наконец Гай оставил Домитиллу. Тяжело дыша и удовлетворённо улыбаясь, прислонился к стене рядом с ней.

— Что теперь с нами будет? — почти беззвучно шепнула весталка побледневшими, пересохшими губами.

— Ничего! — легкомысленно передёрнул плечами Калигула. — Жди меня, когда снова останешься на ночь в храме.

Забыв поцеловать на прощание Домитиллу, Калигула накинул на голову тёмное покрывало. И, неслышно ступая, вышел из храма. Девушка судорожно сцепила тонкие пальцы. Сожалеть поздно — сделанного не исправишь.