Читать книгу "Истоки первой мировой войны - Джеймс Джолл"

ни военному руководству и начальник генерального штаба имел к нему прямой доступ. Военные решения принимались без участия гражданских властей и военно-морского руководства. Коллективного руководства и ответственности не существовало. Единственной координационной властью был кайзер: Вильгельм Второй был своенравным, капризным и неуравновешенным человеком, неспособным придерживаться постоянного курса в политике и контролировать своих советников.

Между стратегическими планами германской армии и планами военно-морского ведомства не существовало никакой координации. Со времени подписания французско-российского союза стратегия армии основывалась на необходимости воевать на два фронта, и генеральный штаб рассчитывал на знаменитый план генерала Шлифена 1905 г., по которому Францию предстояло разгромить в так называемой молниеносной войне, чтобы германская армия могла сосредоточиться против России. Но пока армией планировалась война против России и Франции, военно-морское руководство планировало войну против Британии. В 1897 г. началось строительство германского современного флота, и адмирал Тирпиц, государственный секретарь военно-морского ведомства, исходил в своих планах из использования флота против Британии. Стратегические планы войны против России имели в виду внешнюю политику, которая обеспечила бы по крайней мере нейтралитет Британии. Стратегическое планирование войны против Британии требовало внешней политики, обеспечивавшей дружественное отношение России. Генерал фон Мольтке, последователь Шлифена, как начальник генштаба, сознавал опасность: «Если флот не может вести войну против Британии без какой-либо надежды на победу, такую войну необходимо избежать», — писал он в июле 1909 г.[118] Но он ничего не мог поделать, потому что не существовало механизма координации в германской политике, армия и военный флот действовали, не принимая в расчет друг друга. В итоге к 1914 г. Германия оказалась в окружении врагов. Военно-морское соперничество между Британией и Германией толкнуло Британию стать на сторону Франции в Марокко и заключить союз с Россией, боровшейся против Австро-Венгрии за контроль в Юго-Восточной Европе.

Различие целей и потребностей германского флота и армии создало ряд проблем. Правительственный бюджет постоянно находился в напряжении, претензии соперничавших между собой армии и флота создавали дополнительные финансовые трудности. В течение первых лет XX века флоту был предоставлен приоритет, но когда в 1913 г. было решено увеличить численность армии только после того, как прошел закон о дополнительных ассигнованиях для флота, правительство было вынуждено впервые представить на рассмотрение налог на доход, таким образом, опровергая утверждение Тирпица о том, что построить флот удастся не поднимая налогов. Законопроект об увеличении расходов на армию был принят при поддержке социал-демократов, которые поддерживали налог на доходы, но были против возрастания военных расходов, консерваторы же, защищавшие интересы армии, не желали платить за это из своего кармана. Стоимость вооружений и экономическое напряжение германского общества были так велики, что только война, при которой все правила ортодоксального финансирования приостанавливались, спасла германское государство от банкротства.

Строительство большого флота отразилось на всех сферах германской политики как внутри страны, так и за ее пределами. Некоторые германские лидеры полагали, что это станет средством примирения и объединения конфликтующих общественных сил в Германии. Велась усиленная пропагандистская кампания, поддерживаемая промышленниками и многими представителями среднего класса, которые видели во флоте меньше аристократичности и исключительности, чем в армии, и чью национальную гордость тешило то, что Германия станет мировой державой. Планы Тирпица не осуществились, хотя он надеялся так строить флот, чтобы его развитие не зависело от голосований в парламенте. Германская угроза имперскому положению Британии и мировому балансу сил вынудила ее увеличить расходы на строительство собственного флота. Таким образом, гонка военно-морского вооружения постоянно усиливалась, и в парламентах обоих государств приходилось оправдывать дальнейший рост военных расходов. Тирпиц полагал, что строительство флота, делая Германию достаточно сильной на море, удержит Британию от конфронтации. В строительстве флота Британия с 1889 г. исходила из принципа, что британский флот должен был быть сильнее, чем флоты следующих по мощности государств. «Теория риска» по Тирпицу предусматривала, что германский флот будет настолько силен, что, столкнувшись с ним, британский флот понесет такой урон, что, даже победив, станет слишком слаб, чтобы противостоять флотам других государств. Таким образом, само существование германского флота должно было ограничивать свободу действий Британии. Британия отвечала на это увеличением расходов на нужды своего флота. В 1906 г. она начала создавать новый тип боевых кораблей класса «Дредноут». Во внешней политике Британия избегала возможных враждебных столкновений с Францией и Россией, оставаясь свободной от союзов. Когда началась война, британское и германское адмиралтейства только один раз в мае 1916 г. послали свои военные флоты на боевые действия у Ютландского полуострова. Результат был незначительный, так как ни одна сторона не решилась потерять свои корабли, продолжая сражение. Обе стороны претендовали на победу, но самые мощные военные корабли остаток войны провели на базах, а в войне на море участвовали в основном подводные лодки и эсминцы.

Осуществление германской морской программы привело не только к выравниванию британской внешней политики, но и к радикальному изменению стратегии Британии. Германский флот был первой серьезной угрозой британской гегемонии со времен наполеоновских войн. Флот был популярен в Британии — хотя невысокая зарплата обычного моряка оставалась практически без изменений в течение тридцати лет. Флот был символом имперской мощи Британии, он обеспечивал свободу на морях, а также свободу торговли, он играл гуманную роль, препятствуя работорговле. Бюджетные ассигнования на флот не встречали серьезного противодействия в парламенте, даже со стороны Ирландии.

Британская армия играла не такую эффектную роль. «Британская империя — преимущественно морская великая индийская и колониальная держава»[119], — констатировал комитет в 1904 г., который рекомендовал далеко идущие изменения в административном устройстве для защиты империи. Со времен Крымской войны армия в основном применялась для защиты колоний или для подавления восстаний и волнений там, для борьбы с зулусами на юге Африки, или с пуштунами на северо-западных границах Индии. Индийская армия, поддержанная британскими войсками, посланными в Индию, была единственной автономной силой. Индийский офис в Лондоне, или Вайсрой в Дели иногда проводили внешнюю политику на свой лад, особенно при соперничестве с Россией в Афганистане. К началу двадцатого века все это постепенно изменилось. Война против буров в Южной Африке показала слабость британской армии и привела к решению провести ее реформу. Союз с Францией во время кризиса в Марокко в 1905–1906 гг. принудил военное ведомство рассмотреть проблему посылки экспедиционных сил на Европейский континент.

Военное ведомство с 1906 г. планировало переброску армии на континент, чтобы занять свое место на левом фланге французов. Флот и особенно адмирал Джон Фишер, влиятельный и сильный Первый морской лорд с 1904 по 1910 г. не хотел брать на себя ответственность по прикрытию переброски армии через пролив и считал, что роль армии — помогать полной морской блокаде Германии путем захвата одного или