Читать книгу "Маара и Данн - Дорис Лессинг"

Утром, когда Дэйма еще спала, что-то разбудило Маару. Непонятно почему, ее вдруг бросило в жар. Она вскочила, выбежала в наружную комнату — никого. Ни пришельцев, ни Данна. И во всем доме их нет. Она выбежала на улицу. Одна из соседок заметила троих уходящих.

— Крались тихонечко, как будто что-то украли, — сказала она.

Соседка видела, как Данн сначала подбежал к Мишките, прижался к ее мохнатой щеке и заплакал, не стесняясь попутчиков. Этот плач Данна убедил Маару в окончательности его ухода, расставания с ним. Она вернулась домой, шагая осторожно, боясь упасть. Сообщила страшную новость Дэйме. Старуха обняла ее, и Маара зарыдала.

3

В доме полутьма, ибо дверь закрыта, лишь узкая полоска света проникает сквозь щель в окне, оставленную для освещения. Сквозь эту же щель ветер усердно вдувает пыль. На каменном столе сидит тощее создание с длинными руками и ногами, всклокоченными волосами, грязное и запыленное, с красными воспаленными глазами. Коричневая рубаха, однако, сияет как новая, как и сотни лет назад, когда ее только что изготовили. Существо это — Маара, и прошло почти пять лет.

На лежанке Дэйма, тоже тощая, кожа да кости, но более аккуратная, волосы расчесаны. Маара заботится о старухе. Лежа на боку, Дэйма ковыряется в мешке из блестящей коричневой ткани, достает какие-то безделушки: беззубый гребень, погнутую ложку, отполированный камушек, ободранное птичье перо, сброшенную шкурку змеи… Удивленными глазами оглядывает Дэйма свои сокровища.

— Маара, но здесь же ничего, ничего нет, так мало, совсем мало…

Маара не отвечает. Этот вопрос она слышит слишком часто. Чуть ли не единственная фраза, оставленная возрастом в словаре старухи. «Неужели вся моя жизнь свелась лишь к этим пустякам?» — вот что означает вопрос Дэймы. Сначала Маара отвечала: «Все там, Дэйма, я проверяла». Дэйма с подозрением, недоверчиво вперяет взгляд в Маару. Содержимое мешка — содержимое ее жизни, и Маара тоже принадлежность прожитого и пережитого. Прикасаясь к какому-то клочку кожи или ткани, старуха бормочет:

— Маара… это Маара…

Девушка улыбается, стараясь сесть так, чтобы Дэйма заметила ее улыбку. Присутствие Маары подбадривает старуху, она беспокоится, когда не видит рядом тощей призрачной девицы в болтающемся, как на пугале, коричневом балахоне. Дэйма не знает, насколько худо обстоят дела, но чувствует, что есть о чем беспокоиться.

Перевалило за полдень. Дэйма облизнула сухие, растрескавшиеся губы, прикрыла пересохшие глаза. Маара прошла внутрь дома, к запасу желтого корня. Осталось лишь тринадцать штук. Им на двоих нужна штука на день, чтобы хоть как-то существовать и не утратить остатков жизнеспособности. Выходить из дому с палкой-ковырялкой, ползти к пересохшим водным ямам Мааре не хотелось. Тем более не хотелось лазить по развалинам древнего города. Маара накромсала желтых стружек корня, разделила пополам, половину скормила Дэйме, пытавшейся отказаться от части своей трапезы в ее пользу.

Последние дожди прошли год назад, довольно чахлые; вода, запасенная тогда, подходила к концу. Подземный желтый корень, ссохшийся до твердости дерева, налился соком. Изредка попадались и крупные белые клубни. И народ, собиравшийся уходить, тогда решил задержаться. Но с той поры все снова пришло в запустение, и остались во всей деревне лишь Маара и Дэйма. Маара осталась потому, что Дэйма уже не могла двигаться. Иначе она бы тоже ушла, несмотря на то, что последнюю группу уводил Кулик.

Когда деревенские ушли, Маара проинспектировала их жилища. То, что она увидела, рассказывало о событиях тех дней лучше всяких слов. Ничего не нашла она в оставленных домах.

Умерших не зарывали в землю, ни у кого не было уже сил долбить могилы в каменистой почве. Трупы сносили в один из пустых домов с плотно закрытыми окнами и дверьми. Покойники мумифицировались в сухом воздухе, усыхали до размеров своих скелетов. Шнырявшие по округе ящеры-драконы безуспешно пытались выломать окна или отодвинуть дверь, но затем один из них умудрился продавить соломенную кровлю и рухнуть вниз сквозь потолок. Когда-то эти животные питались лишь растениями, но голод заставил их пожирать все, что усваивал организм. Когда вода еще оставалась в ямах, на берегах разгорались кровавые схватки за добычу. Однажды Маара увидела в окне голову дракона, пытавшегося отодвинуть ставню. Он стремился дотянуться до спавшей в помещении Дэймы. Маара огрела чудище подвернувшимся под руку пустым ведром, голова исчезла.

Поэтому двери теперь всегда держали закрытыми. Хотя вряд ли в округе остались ящеры, они тоже все передохли. А если нет? Поэтому Маара остерегалась выходить из дому, остерегалась бывать на развалинах. В одном из погребов старого города Маара обнаружила сокровище. Не древнее оружие, не золото, не ювелирные изделия — воду. Застоявшуюся воду, проникшую туда давным-давно не сверху, не из туч, а из каких-то подземных расщелин. Плохая вода, невкусная, но неядовитая. Девушка несколько раз ходила туда за водой, однажды спугнула больших ящеров, а в другой раз обнаружила дракона, стоявшего в той воде. Она подумала, что чудище обитало там, но нет, этот дракон оказался сухопутным. Источник той воды, однако, тоже иссяк, ибо в последний раз Маара обнаружила на месте подвального водоема лишь влажное пятно, на котором копошились скорпионы, возможно надеявшиеся, что вода появится снова. Откуда? Маара стала видеть вещи иначе. Она воспринимала изменения, происходившие у нее на глазах. Молнии отламывали куски от скал, вода появлялась и исчезала в реке, травоядные животные становились хищниками, переставали бояться человека и нападали на людей. Однажды, выкапывая желтый корень, она натолкнулась на подземный ключ, но он иссяк у нее на глазах. Сколько воды там, под землей? Жители всех исчезнувших городов, наслоившихся один над другим, пили воду, им нужно было много воды для мытья, для поливки растений. Как тогда текли реки? Все менялось: реки, холмы, города, деревья, животные… даже скорпионы меняли обличье.

Скорпионов в деревне скопилось видимо-невидимо. Приходилось внимательно следить за каждым шагом. Их приманили покойники. Маара видела, как скорпионы пытались протиснуться — и протискивались — сквозь щели в кладке, в ставнях. Слышно было, как шуршали они там, внутри, копошась в трупах. Чтобы спасти трупы от поедания скорпионами, люди стали засовывать умерших в водные резервуары пустых домов. Иногда приходилось складывать тело вдвое или втрое, чтобы засунуть в ограниченный объем. Крышки резервуаров прилегали к краям плотно, на них наваливали тяжелые камни, и скорпионы топтались поверху, ждали… чего? И тоже умирали. Мертвыми сухими скорпионами шелестел ветер, они покрывали землю толстым слоем, вместо давно не виданных опавших листьев. Скорпионы тоже менялись, они увеличивались в размерах. Маара даже думала, что это новые породы, но заметила растущих — и растущих быстро. Попадались уже такие, что могли и руку отхватить клешней или вырвать клок мяса из ноги.

Маара сидела на каменном столе, подтянув под себя ноги — на всякий случай, вдруг она недоглядела, не заметила скорпиона или мелкую ящерицу, — наблюдала за спящей Дэймой и размышляла. Она погрузилась в мысли, казавшиеся ей интересными. Вот пройдет много времени, и люди в далеком будущем обнаружат занесенную песком деревню, найдут покойников, втиснутых в питьевые резервуары, и подумают: «Эти древние хоронили своих мертвых в домашних могилах». Они найдут кости сухопутных ящеров и драконов в снова заполнившихся водой ямах и подумают: «Надо же, совсем разные виды животных, а жили и те, и другие в воде». Увидят разбросанные кости свиней с отметинами птичьих когтей и клювов и решат: «Эти большие птицы охотились на кабанов!»