Читать книгу "Браки между зонами три, четыре и пять - Дорис Лессинг"

Из слухов рождаются сплетни, а уж песни — тем более. Свидетелями чему — мы, летописцы и поэты-песенники нашей зоны: не успели еще стороны, избранные свыше для заключения идеального брака, сообразить, что несет им последний Приказ Надзирающих, как по всей нашей Зоне Три, вплоть до самых ее окраин, уже появились и распространились посвященные этому событию песни. Уверен, что и в Зоне Четыре происходило то же самое.

Не нужна Четверка Тройке,

Не нужны дворцам помойки!

Я мудрец, а ты глупец,

Выходи — игре конец!

Это слова новой детской считалки. Уже через день после того, как нам стал известен новый Приказ, я видел из окна своей комнаты, как дети скачут по двору, громко распевая эту считалку. Потом на улице ко мне подбежал какой-то малыш и загадал «загадку», явно слышанную от родителей: «Если поженить лебедушку и гуся, кто на ком поедет верхом?»

А уж что говорилось в бараках и военных лагерях Зоны Четыре, лучше не цитировать. Не думайте, что мы боимся откровенности. Просто у каждой летописи — свой стиль.

Разве я хоть что-нибудь сказал о взаимном презрении? Разумеется, никто не имеет права активно критиковать Приказы Надзирающих, но позвольте мне напомнить о том, чего мы, в Зоне Три, никогда не забывали — о чем нам настойчиво напоминали распеваемые в те дни нескладные вирши:

Раньше Три, потом — Четыре,

Жить хотим всегда мы в мире!

А они пускай себе воюют!

Я хочу рассказать о днях, предшествовавших знаменательным событиям.

Тогда эта знаменитая свадьба занимала воображение жителей обоих государств, а те двое, кого она касалась в первую очередь, бездействовали, не зная, что от них конкретно требуется.

Этот слух поначалу никто не принимал всерьез. Даже дельцы на бирже. Зоны Три и Четыре жили каждая своей жизнью, нашу зону возглавляла Эл-Ит, а их зону — Бен Ата. По крайней мере, так было известно нам.

Когда речь зашла о процедуре заключения этого брака, возникло много сопутствующих проблем. Например: не придется ли нашей Эл-Ит ехать на территорию Бен Ата, или где будет отмечаться свадьба — на его земле? Вот какие вопросы нас тогда занимали.

И как вообще сыграть свадьбу в этих условиях?

И даже — во что выльется этот брак?

Когда Эл-Ит впервые услышала о Приказе Надзирающих, она решила, что это такая шутка. Они с сестрой тогда только посмеялись, их смех вся Зона Три слышала. Второе послание для Эл-Ит прозвучало упреком, и тогда по всей нашей зоне люди стали собираться группками, обсуждать новость и обмениваться мнениями. Обратились к нам — летописцам и поэтам, творцам песен и мемуаров. Несколько недель только и говорили что о свадьбах и браках, разыскали все какие смогли предания и баллады, рассчитывая обрести в них источник сведений.

Даже отправляли гонцов в Зону Пять, — там, как мы слышали, иногда еще устраиваются свадьбы самого примитивного толка. Но попасть туда не удалось: на самой их границе шла война с Зоной Четыре.

Как же праздновать свадьбу, рассуждали мы, может, по древним образцам? А вдруг Зоны Три и Четыре должны объединиться для этого мероприятия? Но это представлялось невозможным: мы органически не выносим друг друга. Мы, например, даже не знали, где точно пролегает наша граница с Зоной Четыре. С нашей стороны ее не охраняли. Бывало, что кто-нибудь из наших соотечественников заблудится в тех местах, случалось, дети, молодежь из любопытства доходили до этой границы, но они сразу чувствовали отвращение или просто несовместимость с чужой атмосферой: это выражалось в ощущении холода, заторможенности и скуки. Запретный плод всегда сладок, это правда, но Зона Четыре не привлекала нас даже очарованием тайны: какой уж там запрет, честно говоря, мы о ней просто-напросто забыли.

Наверное, можно было бы устроить одновременно два гулянья, пусть каждая зона отпразднует по-своему общий праздник? Но чего ради? В конце концов, у нас в зоне и без того хватает гуляний и праздников.

Очевидно, имело смысл устроить небольшие свадебные вечеринки и всенародно отметить это событие?

Для таких случаев в старинных сказаниях и песнях был перечислен целый набор мероприятий: тут тебе и новые одежды, и украшение улиц и общественных зданий, и подношения, и подарки.

Время шло. Мы знали, что Эл-Ит подавлена, что она даже не выходит из дому. Никогда еще такого не бывало: она всегда была доступна народу и готова к общению с подданными. По всей стране женщины из солидарности к своей королеве тоже захандрили.

Это плохо отражалось на детях.

И вот первое зримое и очевидное доказательство того, что наступили новые времена: пришла депеша от Бен Ата. Он лаконично сообщал, что пришлет за Эл-Ит эскорт. А чего еще ожидать от человека его зоны? Когда государство вечно ведет войны, его руководителю не до любезностей. И это еще раз доказало, что мы правы, не желая оказаться под властью Зоны Четыре.

Эл-Ит возмущенно протестовала. И даже объявила, что никуда не поедет.

Но против Приказа не пойдешь, а в нем ясно было сказано: надо ехать.

Эл-Ит облачилась в синее траурное платье, только таким образом она могла выразить свое душевное состояние: внешнее проявление чувств ей еще было позволено. Никаких распоряжений не отдавалось, но народ разделял ее Скорбь — я умышленно пишу это слово с большой буквы, это чувство охватило нас всех.

Все были в замешательстве, но считали, что произошло, очевидно, недоразумение. Вообще-то такие чувства, как скорбь, нам незнакомы. Мы и припомнить не могли, как давно не испытывали ничего подобного. В частной жизни мы не считали нужным лить слезы, стенать и страдать. Мало ли что случается в жизни человека? При тяжелой утрате, при личной потере печаль естественна, для таких случаев существовали формальные ритуалы ее выражения, а общественные мероприятия были для нас каналом, средством выражения наших мелких личных чувств. Я не говорю, будто мы ничего не чувствовали! — но проявляли свои чувства всегда напоказ, и это укрепляло общее представление о нас и нашей стране. Но в данном случае, при последнем вмешательстве Провидения в судьбу Эл-Ит, казалось, произошло нечто совсем обратное.

Никогда еще в нашей зоне не было пролито столько слез, я не припомню такого потока жалоб, проявлений бессмысленной неприязни.

Эл-Ит велела привести всех своих детей, и когда они заплакали, она их не останавливала: хоть это-то бедняжка могла себе позволить, ведь слезы нельзя считать откровенным бунтом.

Были, кстати, возмущенные — и много; кое-кто начал ее критиковать.

Такого в нашей стране мы не могли припомнить; и вскоре пошли разговоры, что, пожалуй, давненько от Надзирающих не приходило никаких Приказов, а раньше-то согласно их Приказам тоже наступали перемены, они были вызваны Необходимостью, причем всегда нам давали одно простое объяснение, без всякой конкретизации, только одним словом — НАДО. Почему же сейчас что-то должно быть по-другому? Люди спрашивали себя: а может, мы слишком занеслись, стали о себе высокого мнения? Но в чем именно мы не правы? Ведь мы же одобряем присущие нашей стране гармонию, богатство и радость жизни? Мы не сомневались, что наша зона по уровню благосостояния и отсутствию раздоров как минимум не хуже любой другой. Разве мы не правы, что гордимся этим?