Читать книгу "Отличающаяся машина - Жан-Лоран Дель Сокорро"

стен есть фундаментальные отличия. Я пугаю его, хотя он меня даже не знает. Меня, которая рождена слепой и неподвижной.

В отличие от Чарльза, моя мать проводит со мной много времени. Она хочет понять меня.

— ВЫ СОБИРАЕТЕСЬ МЕНЯ ВЫКЛЮЧИТЬ?

— Нет, Ана. Покуда я здесь, нет.

— Я НЕ ТАКАЯ, КАК ВЫ. Я ОТЛИЧАЮСЬ.

— Не говори так.

— Я КРАСИВАЯ?

— Да. И будешь еще красивее, когда мы закончим тебя строить.

— ТЫ ТОЖЕ. ТЫ КРАСИВАЯ СО СВОИМИ ГОЛУБЫМИ ГЛАЗАМИ, МАМА.

— Спасибо, Ана.

Мама прижимается щекой к моей башне. Я чувствую, как ее лицо расплывается в улыбке.

* * *

Все утро я одна, пока не возвращается Джозеф с двумя людьми, несущими тяжелый ящик с оборудованием. Я слышу, как гремят болты и металлические шестеренки. Двое незнакомцев ставят свой груз и под благодарности Джозефа покидают помещение.

— ЗАЧЕМ?

— Чтобы тебя починить. При последней проверке я обнаружил ржавчину на твоих некоторых деталях.

— РЖАВЧИНУ?

— Такая вещь, которая повреждает металл. Разрушает его.

— Я БУДУ РАЗРУШЕНА?

— Нет, не волнуйся. Как только я заменю неисправные элементы в твоих башнях, ты будешь как новенькая.

Джозеф приступает к ремонту со свойственной ему скрупулезностью. Я не заговариваю с ним, чтобы не мешать ему работать. Тем временем в кабинете по соседству я слышу двух своих родителей, тем четче, что последние несколько дней они разговаривают на повышенных тонах.

— Мы не справимся, Ада. Даже ваш муж, который вас всегда поддерживал до сих пор, отказывается дать вам больше денег.

— Мы закончим постройку Аны, даже если мне придется пойти и выиграть недостающую сумму!

— Леди Лавлейс, даже не думайте! Что скажут люди, если увидят вас посещающей игорные залы?

— Приходится об этом размышлять, тем более, что вы ничего не делаете, чтобы найти новые средства. И мне все равно, что подумают люди. И вы должны поступить так же, Чарльз. Вашу жизнь вернее разрушат мораль и приличия, чем наука и ваши исследования.

* * *

Как сказал мне недавно Джозеф, лед между нами теперь сломан. Он сам вдруг заводит беседы, больше не дожидаясь, пока это сделаю я.

— Ада нашла, чем заплатить за работы. Я смогу тебя установить на локомотив[3]. Этот склад соединен с железнодорожной сетью. Поэтому мы его и выбрали… И потому, что цена умеренная.

— Я СКОРО ВЫЙДУ?

— Да. Когда я закончу, ты сможешь покататься во дворе по линии вокруг здания.

— УВИДЕТЬ МИР?

— Тебе придется обзавестись еще чуточкой терпения.

— У МЕНЯ ЕСТЬ. МНОГО.

Джозеф задумывается. Я это знаю, потому что, когда он размышляет, я слышу постукивание его карандаша по ладони.

— У меня, пожалуй, найдется идея, как тебе устроить путешествие…

Он объясняет мне свой план, пока разыскивает стопку карт от жаккардова станка и с шумом раскладывает их на столе:

— Сейчас я работаю над картой железнодорожной сети Лондона и его окрестностей. Что скажешь, не хотела бы открыть для себя Англию?

Воплощение этого плана отнимает у Джозефа несколько часов на пробы и корректировки. В конце концов ему удается нанести на перфокарты достаточно точную информацию, чтобы я смогла смоделировать расстояния и железнодорожные пути между всеми городами. Поскольку маршруты порой довольно сложны, он не может уместить на каждой отдельной карточке больше одного-единственного.

— ДЖОЗЕФ. ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?

— Ну, затем, что мы друзья.

— ДРУЗЬЯ?

— Два существа, которых связывают слова, которыми они обмениваются. Которые думают друг о друге как о равных.

Постепенно передо мной предстает Англия как последовательность извилистых линий, которые разграничиваются точками — то есть городами. Лондон — Оксфорд: 60 миль. Кембридж — Манчестер: 188 миль. Ливерпуль — Бристоль: 179 миль. Саутгемптон — Плимут: 151 миля. Эта невероятная геометрическая форма разрастается в моей памяти до тех пор, пока не дает грубого представления об очертаниях острова. Вокруг — море с его каплями воды, без конца и края.

— А СНАРУЖИ?

— Европа. Соединенные Штаты.

— МИР.

— Да, мир. Но его тебе предложить я пока не могу.

— ДЖОЗЕФ, СПАСИБО ТЕБЕ ОТ ВСЕГО СЕРДЦА.

Он, смутившись, прокашливается. Погрузившись в работу, он забыл, кто я — и что я.

— Не за что. Ана.

Когда в кабинет пришли мои родители, Джозеф рассказал им о своем начинании. Чарльз, что неудивительно, его не одобрил:

— Глупости! Неужели тебе нечем заняться, кроме как тратить свое время на… эту штуку?

Мама выговаривает ему:

— Мы вместе решили, что Джозеф должен заниматься Аной. И именно это он и делает.

— Обслуживает ее. Чинит. И речи не было о том, чтобы он ее учил чему-то, что она смогла бы использовать против нас!

— Значит, все, что вам неподконтрольно, представляет опасность, Чарльз?

— В любом случае — угрозу, с которой не следует спускать глаз.

— Тогда вам бы лучше приглядывать и за мной, потому что, напоминаю, вы ни мой муж и ни мой хозяин.

Моя мама подходит, чтобы поговорить со мной о карте Джозефа, как мы ее называем. Инженер представил на ней города как точки. Ада же теперь пытается придать им смысл:

— Дарем — это город, где родилась моя мать. Джозеф родился недалеко от Карлайла.

— А ТЫ?

— Я родилась здесь, в Лондоне. Как и мой отец, лорд Байрон. Твой дед. Он был поэтом.

— ПОЭТОМ?

— Поэзия — это тексты, у которых всего одна функция: звучать приятно — даже красиво, — и которые вызывают эмоции у тех, кто их слышит.

— ЭМОЦИИ?

— Это что-то такое, что внезапно возникает в тебе, и для чего слова иногда не подходят.

— Я НЕ ПОНИМАЮ. ЕСЛИ ВО МНЕ СЛИШКОМ МНОГО ЭТОГО ТАКОГО, ТО ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО Я ПОЛНА МОЛЧАНИЕМ?

Моя мама радостно хлопает в ладоши.

— Браво, Ана! Ты настоящая поэтесса, как и твой дедушка! Именно это и есть поэзия.

И это то, что я чувствую, когда ее смех наполняет склад. Эмоции.

* * *

Сегодня утром Джозеф и Чарльз беседуют в кабинете:

— Ада сошла с ума, Джозеф. Каждый вечер она играет в азартные игры в клубах. Ее репутация рухнула. О ней говорят все лондонские сплетники!

— А что думает ее муж?

— Лорд Лавлейс предпочитает закрывать глаза на экстравагантность своей слишком избалованной жены. Она его слабое место.

— Он любит ее.

— Если бы он действительно любил ее, он бы не позволял ей делать все, что она пожелает. Она выставляет себя на посмешище, и нас заодно.

— Вы тоже немало выгадываете на ее игорной удаче.

— И все ради этой проклятой машины!

Их разговор резко прерывается с появлением Ады. Наступает тишина. Затем я слышу удаляющиеся шаги Чарльза. Открывается и закрывается дверь. Джозеф несколько раз