Читать книгу "Бродяги Севера - Джеймс Оливер Кервуд"

– Это потому, что я люблю вас, Серенькая Гусочка, – ответил он тихонько, глядя на огонь.

Она промолчала. Над их головами колотил по крыше дождь, точно по ней отчеканивали тысячи ударов барабанные палочки. Под ними плескалась медленно уносившая их с собой вода, и они чувствовали покачивания плота с боку на бок. Девушка отвернулась, и, невидимый ею, он поднял глаза. Огонь от печки падал на ее волосы, дрожал у нее на шее, и ее длинные ресницы так и отливали красной медью.

И глядя на нее, Кент подумал о Кедсти, откинувшем назад голову у себя в кресле в своем доме и удушенном прядью этих великолепных волос, которые были от него, Кента, теперь на таком близком расстоянии, что, чуть только наклонившись вперед, он мог бы коснуться их губами. Мысль о Кедсти не привела его в ужас, потому что в эту самую минуту Маретта провела по его щеке рукой, такой маленькой, такой нежной, – куда же было этим ручкам справиться с таким богатырем, как Кедсти, который должен был сопротивляться своему убийце не на жизнь, а на смерть!

И Кент взял эту ручку в свою и притянул ее к себе.

– Ну-с, дорогая Серенькая Гусочка, – сказал он, – расскажите теперь, как обстояло дело в комнате у Кедсти?

В его голосе чувствовалось безграничное доверие. Ему хотелось дать ей понять, что, каковы бы ни были результаты ее рассказа, ни его доверие к ней, ни любовь не могут поколебаться. Он верил и будет верить ей всегда.

Он уже был твердо уверен в своих предположениях о том, как именно умер Кедсти. В то время, как он спал, Маретта и какой-то другой человек находились внизу, в комнате у инспектора. Пререкания дошли до высшей точки, и Кедсти получил каким-то еще не выясненным для Кента путем удар в голову его собственным пистолетом. А затем, как только Кедсти оправился от нанесенного ему удара и стал сопротивляться, неизвестный компаньон Маретты прикончил его. В ужасе, остолбенев от того, что произошло, а может быть, и вполне бессознательно, она оказалась не в силах воспрепятствовать убийце использовать прядь ее волос. Из этой картины Кент совершенно исключил шнурки от сапог и на занавесках. Он знал, что именно самое необыкновенное, самое неожиданное и случается часто в преступлениях. И он ожидал, что теперь Маретта расскажет ему точь-в-точь то же самое, что он и предполагал.

Пока он ждал ответа, ее пальцы в его руке похолодели.

– Говорите же, Серенькая Гусочка, как это все произошло?

– Я… не знаю… Джимс… – ответила она, запинаясь.

Он быстро перевел на нее глаза, точно не совсем был уверен в том, что хорошо ее расслышал. Она не повернулась и продолжала смотреть на пламя. Она ухватилась пальцами за его большой палец и крепко сжала его, как делала это, когда боялась грозы.

– Я ничего не знаю, Джимс…

Он был разочарован. Он был готов отдать за нее свою жизнь, бороться за нее до последнего дыхания, и тут вдруг такой неожиданный удар! Он готов был верить каждому ее слову, всему, но только не тому, что она сейчас сказала. Она, во всяком случае, должна была знать, что происходило в комнате у Кедсти. И она знала, если только она не…

И вдруг его сердце запрыгало от радостной надежды.

– Быть может, вы были в бессознательном состоянии? – спросил он тихонько, и сердце его забилось. – Вероятно, с вами был обморок, когда все это случилось?

Она покачала головой.

– Нет, – ответила она. – Я была в своей комнате и спала. Я вовсе не рассчитывала спать, но все-таки заснула, и вдруг что-то разбудило меня. Что-то против воли потянуло меня вниз. И когда я пришла туда, то Кедсти уже был мертв и находился в том положении, в каком вы его нашли. Это меня ошеломило. И я не могла двинуться, как в столбняке, – в это время вошли вы.

Она тихонько, но многозначительно высвободила свою руку из его руки.

– Вы должны мне верить, Джимс, – сказала она. – Но я знаю, что вы мне не верите. Вам невозможно мне поверить.

– А вы не хотите верить мне, Маретта, – ответил он.

– Нет, я вам верю. Поэтому и вы должны.

– А петля из волос вокруг шеи Кедсти? И притом из ваших волос!..

Он не договорил. Эти его слова, которые он сказал ласково, все-таки показались ему жестокими. Но он не заметил, чтобы они ошеломили ее. Она даже не вздрогнула, а продолжала не мигая смотреть на огонь. И это смутило его. Никогда еще в жизни своей он не видел в людях такого самообладания. Это разочаровало его, огорошило, несмотря на то, что ему безумно захотелось вдруг схватить ее и прижать к себе, излить перед ней свою любовь, убедить ее, чтобы она рассказала ему все и не скрывала от него ничего, чтобы он не с пустыми руками мог вступить за нее в смертный бой.

А затем она спросила:

– Джимс, если нас схватят, то это скоро произойдет?

– Не схватят! – ответил он.

– Но ведь опасность быть схваченными нам все-таки угрожает? – настаивала она.

Кент вытащил часы и наклонился поближе к огню, чтобы лучше разглядеть.

– Сейчас три часа, – сказал он. – Еще день и ночь, милая Серенькая Гусочка, и никакая полиция нас не найдет нигде.

Она долго молчала. А затем опять ее пальцы ухватились за его большой палец и тихонько его сжали.

– Джимс, – сказала она наконец, – когда мы будем в безопасности, когда мы будем уверены, что полиция нас уже не найдет, я расскажу вам все, что знаю, обо всем, что произошло в комнате у Кедсти. Тогда я расскажу вам и тайну, связанную с прядью волос. Одним словом, я сообщу вам все.

Ее пальцы сжались теснее.

– Все, все! – повторила она. – Я расскажу вам и о Кедсти и о себе самой, и после этого вы уже не будете больше любить меня.

– Я люблю вас, – сказал он с благоговением. – Что бы вы мне ни рассказали, я буду вас любить.

Она слегка вскрикнула, и скорбная нотка послышалась в ее голосе. И если бы Кент мог видеть ее лицо, то он заметил бы в нем новое выражение и уловил бы тот свет, который вдруг появился у нее в глазах и тотчас же исчез.

Когда же она повернула голову, то он увидел, что она с тревогой посмотрела вдруг на дверь. Посмотрел туда и он. Через порог к ним просачивалась вода.

– Я ожидал этого, – весело сказал он. – Наш плот переполнился дождем. Если мы не вычерпаем воду, то можем пойти ко дну.

Он потянулся к своему непромокаемому пальто и накинул его себе на плечи.

– Я сейчас вычерпаю ее, – сказал он. – Это нетрудно. А пока я буду этим занят, вы снимите с себя мокрую одежду и постарайтесь улечься спать. Вы сделаете это?

– Я не устала, – ответила она, – но думаю, что лучше сделать по-вашему…

И она коснулась его плеча.

– Да, это будет лучше, – сказал он и поцеловал ее в голову.

А затем он взял ведро и вышел за дверь.

Глава XVIII

Был тот час, когда серая северная заря чуть-чуть забрезжила бы над восточными лесами, если бы небо было ясно. Кент нашел, что стало еще темнее. Вокруг него носился уже такой туман, что он не мог видеть под ногами воды. Не видно ему было также ни борта плота, ни самой реки. С кормы, всего только на расстоянии какой-нибудь сажени от двери домика, не было видно и самого домика, который утонул в тумане.