Читать книгу "Не ходите, дети... - Сергей Удалин"

Откровенно говоря, особого впечатления хваленый колдун не производил. На могущественного волшебника, с легкостью управляющего законами природы, этот Магадхлела никак не тянул. То, что дома, в России, магией в основном занимаются дамы пред– и постпенсионного возраста, Андрею Шахову было привычно и, по большому счету, безразлично. Но от африканского колдуна он все же ожидал большей… ну, скажем, респектабельности. Хотя бы по местным меркам. Психологически трудно поверить, что с твоими проблемами сможет разобраться оборванец, не сумевший толком обустроить собственную жизнь. И свой дом, между прочим, тоже. А убогое жилище Магадхлелы язык не поворачивался назвать даже стилизацией под старинную зулусскую[1] хижину. Самая натуральная хижина и есть. И это бесило Шахова едва ли не больше, чем затрапезный вид самого волшебника.

Нет, ну в самом деле! Даже в распоследней Папуасии колдун не может не быть авторитетом во всех смыслах этого слова. Его должны уважать, бояться, всячески задабривать. Так, мол, и так, не побрезгуй, прими подношеньице! И может быть, Андрей не так уж внимательно присматривался к жизни аборигенов – не до того было, но все-таки успел понять, что живут здесь, в Южной Африке, по-любому не хуже, чем в какой-нибудь Молдавии. И такие элементарные вещи, как холодильник или телевизор, уважающий себя и уважаемый прихожанами волшебник может себе позволить. Какие б там ни были традиции. В конце концов, горит же самая обычная лампочка в его хижине. Значит, можно колдунам пользоваться благами цивилизации. Так какого же лешего он прибедняется?

Ладно, нравится тебе спартанская обстановка – твои проблемы, но хоть о посетителях подумай. Взять хотя бы этот дурацкий очаг – дымит ведь почище паровоза. Интересно, чем здесь вместо дров пользуются? Один сушеный навоз такой вони не даст, как ни старайся. Не иначе, старикан еще и травок в огонь подсыпал, зря, что ли, они по всему дому развешаны? Лучше бы вытяжку догадался повесить.

Хотя куда тут ее прикрепишь? Весь дом, словно корзинка, из прутиков сплетен. И два столба посреди комнаты явно не для украшения стоят. Небось, если их убрать, крыша тут же обвалится. Нет, задерживаться здесь дольше необходимого Андрей с самого начала не собирался, а теперь и подавно.

А этот Гендальф Черный, как нарочно, церемонию развел. Сидит, аки Будда, в позе лотоса – стульев в доме, понятное дело, тоже не предусмотрено, – улыбается и знай себе расспрашивает, кто такие да откуда. И между прочим, его не по годам гладкая и упитанная физиономия с окружающей нищетой тоже плохо гармонирует. А циновки-то жесткие. Самому-то Андрею хоть бы что – все-таки не один год то карате, то айкидо занимался, а Гарику, наверное, неудобно. Парнишка всю ночь по местным проселкам в машине протрясся, и вот такой ему после этого отдых – на собственных пятках. Пора бы уже и к делу переходить, пока у студента совсем ноги не затекли.

Магадхлела, словно бы подслушав мысли Шахова, – а, собственно, почему бы и нет, если он действительно колдун? – с шумным вздохом поднялся, расправил линялый, но все еще красный балахон, погремел развешанными по всей груди бронзовыми побрякушками и спросил:

– И что вам нужно в моем доме, люди из далекой страны?

Возможно, он просто не слишком хорошо владел английским, да и хриплый, почти армстронговский голос тоже не прибавлял словам любезности, но прозвучало это примерно так: за каким дьяволом вы ко мне заявились, чужаки?

Андрей машинально хрустнул костяшками пальцев. Он и сам затруднялся ответить, зачем развел такую бурную деятельность. И без того уже вроде бы забрались на край света, так ему и этого мало – понадобилось переться совсем уже к черту на рога. Неужели он и в самом деле хоть какое-то мгновенье верил, что этот ёкарный бабай сумеет им помочь? И что произошло с ним самим – внезапное помрачение сознания или просто давно намечавшийся нервный срыв?

* * *

Эта поездка в Южную Африку с самого начала пошла через гланды. Даже не так – проблемы посыпались еще до отъезда. Вадим Бернштейн – давний партнер по бриджу[2] – сам же его сагитировал и вдруг в последний момент стал тормозить. У него, видишь ли, сроки научной конференции на месяц перенесли, отказываться неудобно: там такие люди будут – светила науки, профессора с академиками. А он, Андрей, получается, не люди, да? Не участвовал он никогда в этих турнирах и сейчас как-нибудь обошелся бы. Так Вадик ему всю плешь проел: давай попробуем, интересно же, ребята в прошлом году ездили – им понравилось. И даже потом, когда стало ясно, что сам он на турнир не попадает, все равно продолжал уговаривать. Опять та же песня – неудобно, пришлось серьезных людей беспокоить, чтобы за нас организаторам словечко замолвили, если откажемся – больше никогда не позовут.

И тут бы Андрею упереться рогом – не судьба, стало быть, так он сдуру возьми да и ляпни: «А с кем же я туда поеду?» А у Вадика, оказывается, уже и замена для себя подготовлена. «Есть, – говорит, – у меня на примете один студент. Талантливый мальчик, прямо пентиум ходячий. И при этом еще серьезно бриджем увлекается. У него как раз сейчас каникулы, почему бы не развеяться немного, на африканском солнышке не понежиться? А играет он не хуже нас с тобой. Да вы там всех под орех разделаете!»

В общем, уболтал. Быстренько заявку переоформили. И только перед самым отлетом Андрей своего нового партнера живьем увидел. И тут же выпал в осадок.

Нет, расистом он никогда не был и ничего против людей с другим цветом кожи в принципе не имел. Но когда видишь перед собой молодого Уилла Смита[3], очень трудно осознать, что это и есть студент второго курса Санкт-Петербургского университета экономики и финансов Игорь Алексеев. И тебе предстоит в его компании провести ближайшие две недели, вместе есть-пить, вместе отдыхать, вместе играть, в конце концов. А значит, понимать с полуслова, то есть совсем без слов, потому как переговариваться за бриджем не положено, улавливать его настроение, чувствовать спинным мозгом. А какое уж тут понимание, если он элементарно «не свой»? Понятно, что мать у парня русская и сам он наполовину русский, но ведь есть еще и другая половина. И она какая-то совсем другая. Андрей сразу почувствовал, что нормального контакта, без которого за игровым столом делать нечего, с этим человеком не получится.

И Гарик – так его сам Вадим называл – тоже это почувствовал. Потому как парень он действительно умный, наблюдательный. И самолюбивый к тому же. Ежели, значит, гора не хочет идти к Магомету, тогда и самому Магомету тоже незачем к горе подходить. Так в самолете почти сутки и промолчал. Только один раз чуть разговор не завязался. Андрей спросил, что Гарик читает. Тот ответил, что хочет хотя бы немного узнать о стране, в которую направляется, и взял в дорогу пару книжек по истории Южной Африки. Одну предложил попутчику. Но Шахов не придумал ничего умнее, как пошутить: он и про русских-то читать не очень любит, а уж про негров каких-то…