Читать книгу "Петр Великий. Деяния самодержца - Роберт К. Масси"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
К рассвету разрушенный мост был восстановлен, и русские солдаты начали переправляться на другой берег. У моста стоял Карл и смотрел, как неприятельские солдаты, обнажив головы и сложив знамена у его ног, нескончаемым потоком потянулись на восток, в Россию. Когда шведы провели перекличку, выяснилось, что они потеряли убитыми 31 офицера и 646 солдат, а 1205 человек было ранено. Потери с другой стороны даже сами русские могли оценить лишь приблизительно. Убито и ранено было не менее 8000 человек, и наступившие холода оставляли раненым немного шансов добраться до дома. В плен попало 10 русских генералов, включая герцога де Кроа, 10 полковников и 33 старших офицера, вместе с личным лекарем Петра доктором Карбонари и Петром Лефортом, племянником покойного царского фаворита. Пленные на зиму были отправлены в Ревель, а по весне, когда Балтика очистилась ото льда, их перевели в Швецию. Многим суждено было провести там долгие годы[23].
Главным шведским трофеем была русская артиллерия: 145 пушек, 32 мортиры, 4 гаубицы, 10 000 пушечных ядер и 397 баррелей пороха. Армия Петра лишилась излюбленного им оружия. Нескончаемый поток побежденных русских, множество пленных, трофеи – все это навело Магнуса Стенбока на мысль о том, что «все свершилось по воле Божией, но если можно увидеть в этом человеческую заслугу, то она состояла в твердой, неколебимой решимости Его Величества и в безукоризненных диспозициях генерала Реншильда».
* * *
Известие о битве под Нарвой произвело в Европе сенсацию. Слухи о блистательной победе и славословия молодому шведскому монарху быстро докатились до Запада. Кое-кто был весьма доволен унижением Петра, ехидно смеялся над царем, который дал деру перед сражением. Немало позабавила публику и отчеканенная Карлом медаль с изображением спасающегося бегством Петра. Лейбниц, который до того проявлял интерес к России, стал теперь симпатизировать Швеции и высказал пожелание, чтобы ее «молодой король воцарился от Москвы до Амура».
Хотя в успешном завершении кампании, несомненно, сыграли свою роль «безукоризненные диспозиции» и своевременные распоряжения Реншильда, победа под Нарвой могла бы не состояться, если бы не «твердая, неколебимая решимость» короля. Естественно, что Карл, которого повсюду прославляли, охотно уверовал в собственную непобедимость. Победа переполняла, опьяняла его. Проезжая по полю боя с Акселем Спарре, он, как мальчишка, не мог сдержать своего ликования: «Нет никакого удовольствия биться с русскими, – говорил он с пренебрежением. – Они не сопротивляются, как другие, а сразу бегут. Если бы Нарова была покрыта льдом, нам едва бы удалось убить хотя бы одного человека. Забавно было наблюдать, как русские взбежали на мост, а он под ними подломился и они потонули, точно египтяне в Чермном море. Повсюду высовывались из воды головы людские и конские, руки и ноги; наши солдаты стреляли их, как диких уток».
С этого момента война стала главным содержанием жизни Карла. И можно сказать, что Нарва – первая большая победа шведского короля – предопределила его судьбу. Легкая победа заставила Карла поверить в то, что он одолеет любого противника. Нарва, вслед за успешной Зеландской операцией, положила начало легенде, будто бы даже с горсткой людей он способен обращать в бегство целые армии, – легенде о Карле XII, в которую он сам поверил. Нарва также породила в нем опасное пренебрежение к Петру и к России. Легкость, с которой он разгромил армию Петра, убедила его в том, что русские – никудышные солдаты и не заслуживают внимания. Пройдут годы, и в пыльной украинской степи король Швеции дорого заплатит за свое ликование на заснеженном поле под Нарвой.
«Не лет есть при несчастии всего лишатися»
Петр недалеко успел отъехать от Нарвы, когда его настигло известие о поражении. Потрясенный масштабами нежданно обрушившегося на него бедствия, он понял, что еще большая опасность ждет впереди: если Карл решит закрепить свой успех и двинется на Москву, ничто не сможет ему помешать.
Петра отличало то, что, потерпев неудачу, он не впадал в отчаяние. Неуспех лишь подстегивал его, и чем больше встречалось ему преград, тем настойчивее он стремился их преодолеть. Не так уж важно, что лежало в основе самообладания, стойкости и упорства Петра – упрямство и самонадеянность или же мудрость и любовь к отечеству. Понеся сокрушительное, унизительное поражение, он не искал виноватых, не потерял головы и твердо решил продолжать начатое дело. Две недели спустя после битвы он писал Шереметеву: «Не лет есть при несчастии всего лишатися, ради того повелеваем при взятом и начатом деле быть… Да и отговариваться нечем, понеже людей довольно, также реки и болоты замерзли, неприятелю не возможно захватить. О чем паки пишу: не чини отговорки ничем».
Все девять лет, отделявшие Нарву от Полтавы, Петр не знал покоя. Он никогда не ведал, сколько времени у него в запасе. Нередко лихорадка приковывала его к постели, за спиной то и дело поднимали восстания башкиры и донские казаки, но несмотря ни на что всю свою колоссальную энергию царь направил на подготовку России к новой схватке. Петр вел рискованную игру, ставил на карту последние средства, опустошая казну и истощая народ. Огромные субсидии выделялись Августу, чтобы поддержать единственного оставшегося союзника России. И все это время Петра преследовала мысль – что, если однажды утром Карл вздумает обратить свои победоносные сверкающие штыки против России?
По прошествии многих лет, уже после Полтавы, Петр смог окинуть взглядом панораму минувших событий. Он вспоминает о прошлом с олимпийским спокойствием человека, достигшего вершины славы, и вместе с тем в его словах содержится точная оценка того влияния, какое оказала битва под Нарвой на него самого, на становление Российской армии и на Россию в целом: «И тако шведы над нашим войском викторию получили, что есть безспорно: но надлежит разуметь, над каким войском оную учинили? Ибо только один старый полк Лефортовский был (который перед тем называли Шепелева). Два полка гвардии только были на двух атаках у Азова, а полевых боев, а наипаче с регулярными войсками, никогда не видали. Прочие ж полки, кроме некоторых полковников как офицеры, так и рядовые, самые были рекруты, как выше помянуто. К тому ж за поздним временем великий голод был, понеже за великими грязьми провианта привозить было невозможно, и, единым словом сказать, все то дело, яко младенческое играние было: а искусство ниже видали. То какое удивление такому старому, обученному и практикованному войску над таким неискусным сыскать викторию? Правда, сия победа в то время зело была печально чувственной, и яко отчаянная всякие впредь надежды и за великий гнев Божий почитаемая. Но ныне, когда о том подумаешь, воистину не в гнев, но милость Божию исповедати долженствует: ибо ежели бы нам тогда над шведами виктория досталась, будучи в таком неискусстве во всех делах как воинских, так и политических, то в какую ж беду после нас оное щастие ввергнуть могло, которое оных шведов, уже давно во всем обученных и славных в Европе (которых называли французы бичом немецким) под Полтавой так жестоко низринуло, что всю их максиму низ к верху обратило: но когда сие нещастие (или, лучше сказать, великое щастие) получили, тогда неволя леность отогнала и ко трудолюбию и искусству день и ночь принудила».
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Петр Великий. Деяния самодержца - Роберт К. Масси», после закрытия браузера.