Читать книгу "Петр Великий. Деяния самодержца - Роберт К. Масси"

* * *

Поверженная русская армия, которая начала отступление от Нарвы под торжествующим взглядом шведского короля, добралась до Новгорода. Лишившись пушек и пороха, палаток, снаряжения, а зачастую и мушкетов, солдаты напоминали беспорядочную толпу. К счастью для русской армии, корпус, который сформировал на Волге князь Аникита Репнин, не поспел к Нарве и не подвергся разгрому. Петр приказал Репнину направляться в Новгород с тем, чтобы его войска стали ядром, вокруг которого сплотятся стекавшиеся в город разбитые полки. Спустя три недели Репнин подсчитал прибывших и доложил Петру, что 22 967 человек сформированы в новые полки. Вместе с корпусом Репнина, составлявшим 10 834 человека, численность армии Петра достигла 34 000. К тому же с Украины двигалось 10 000 казаков. Тотчас по прибытии в Москву Петр поручил князю Борису Голицыну набрать десять новых драгунских полков по 1000 человек в каждом.

Верховным командующим этой заново создаваемой армии Петр назначил боярина Бориса Шереметева, в котором причудливым образом переплелись черты, характерные для старой Московии и новой петровской России. Шереметев был двадцатью годами старше царя и принадлежал к одному из древнейших русских родов, однако еще в юности он выступал против старомосковских обычаев. Как-то раз отец отказал ему в благословении за то, что он явился к нему с обритой бородой. В отличие от большинства русских бояр, Шереметев бывал за границей и жадно впитывал новые впечатления. В 1686 году Софья посылала его с поручениями в Польшу к королю Яну Собескому и в Вену к императору Леопольду. В 1697 году сорокапятилетний Шереметев вновь отправился за границу, на сей раз как частное лицо, получив отпуск от службы на двадцать месяцев. Он побывал в Вене, Риме, Венеции, на Мальте и был представлен императору, папе, дожу и великому магистру Мальтийского ордена, который посвятил его в рыцари и наградил Мальтийским крестом. Соотечественники завистливо дивились тому, как горделиво носил он свой орден, и язвительно спрашивали, не сделался ли боярин «мальтийским посланником». Шереметев невозмутимо сносил эти насмешки. Уитворт, новый английский посланник, называл его «учитивейшим человеком во всей стране».

Хотя Петру импонировал интерес Шереметева ко всему европейскому, он все же чаще использовал боярина не на дипломатической, а на военной службе. Дядя Шереметева командовал русской армией при царе Алексее до тех пор, пока не попал в плен к татарам и тридцать лет провел в заточении в Крыму. Сам Шереметев воевал и с поляками, и с татарами. В 1695–1696 годах, когда Петр штурмовал Азов, Шереметев провел успешный отвлекающий рейд в низовьях Днепра, где захватил несколько турецких крепостей. Шереметев был знающим, но осторожным военачальником. Можно было не сомневаться в том, что приказ Петра никогда не рисковать армией, покуда не будет полной уверенности в благоприятном исходе, Шереметев выполнит.

Пока заново собиралась и оснащалась армия, Петр велел срочно укреплять Новгород, Псков и Печерский монастырь близ Пскова. Женщин и детей ставили на работу наравне с мужчинами. Прекратились службы в церквах, поскольку священников, так же как и мирян, привлекли к земляным работам. Расчищая место под новые укрепления, рушили дома и церкви. Чтобы подать пример, Петр лично работал на рытье первого рва в Новгороде. Уезжая, он оставил за себя подполковника Шеншина. Тот же, полагая, что царь вернется не скоро, работу бросил. Когда Петр возвратился и не застал Шеншина, он велел бить его плетьми у раската и отправить в Смоленск в солдаты.

Петр понимал, что в конце концов ему придется преобразовать свое войско в профессиональную, регулярную армию на основе двадцатипятилетней воинской повинности[24]. А пока, несмотря на предпринятые усилия, новое воинство получило незавидную оценку современника в 1701 году: «Людей на службу нагонят множество, а если посмотреть на них внимательным оком, то, кроме зазору, ничего не узришь. У пехоты ружье было плохо и владеть им не умели, только боронились ручным боем, копьями и бердышами, и то тупыми, и меняли своих голов на неприятельскую голову по три и по четыре и гораздо больше. А если на конницу посмотреть, то не то что иностранным, но и самим нам на них смотреть зазорно: клячи худые, сабли тупые, сами скудны и бсзодежны, ружьем владеть никаким неумелые; иной дворянин и зарядить пищали не умеет, а не то что ему стрелять по цели хорошенько. Попечения о том не имеет, чтобы неприятеля убить; о том лишь печется, как бы домой быть, а о том еще молится Богу, чтоб и рану нажить легкую, чтоб не гораздо от нее поболеть, а от государя пожаловану б за нее быть, и на службе того и смотрят, чтоб где во время боя за кустом притулиться, а иные такие прокураты живут, что и целыми ротами притуляются в лесу или в долу. А то я у многих дворян слыхал: „Дай Бог великому государю служить, а сабли из ножен не вынимать“».

Чтобы исправить положение, Петр приказал полностью перестроить подготовку войск в соответствии с новыми дисциплинарными уставами и новой тактикой по европейскому образцу. Пришлось начинать с самого начала, с создания новых воинских наставлений. Руководства по подготовке пехоты, которыми пользовались в России, были выпущены еще в 1647 году, да и те представляли собой переводы немецких пособий, изданных в 1615 году! Основное внимание Петр уделял подготовке войск к бою; он не видел проку от великолепно вымуштрованных для парадов солдат, которые «мушкетами выделывают фехтовальные приемы и маршируют, будто танцуют». Пышные мундиры солдат европейских армий, в которых они выглядели «разряженными куклами», тоже не устраивали Петра. Как только российские мануфактуры наладят производство сукна, его новая армия будет одета в простые зеленые кафтаны, которые дополнят сапоги, ремни и треуголки. Однако гораздо важнее было снабдить солдат современным оружием. К счастью, находясь в Англии, Петр закупил около 40 000 кремневых ружей с багинетами, крепившимися на кольце, которые использовались как образцы для производства отечественного оружия. Сначала в 1701 году изготовили всего 6000 кремневых ружей, но к 1706 году Россия производила их уже 30 000 в год, а к 1711 году – 40 000.

Большое значение придавалось современной тактике. Пехотинцев обучали вести огонь по команде повзводно и владеть новыми багинетами. Кавалеристов учили двигаться только по команде, скакать поэскадронно, атаковать и отступать, сохраняя строй, а не уподобляться стаду испуганных баранов. Наконец, Петр стремился укоренить в армии новый дух. Он собственноручно указал в приказе, что солдаты должны сражаться не «за царя», а «за отечество».

Мало-помалу, несмотря на бесчисленные препоны, дезертирство, зависть и раздоры среди командования, была создана новая армия. Труднее всего обстояло дело с артиллерией. Под Нарвой русская армия лишилась почти всех своих орудий, от тяжелых мортир до полевых пушек, и теперь приходилось начинать с нуля. Отвечать за это было поручено главе Ямского приказа Виниусу – он получил звание «надзирателя артиллерии» и широчайшие полномочия. Петр требовал немедленных действий. «Для Бога, – писал он Виниусу, – поспешайте артиллериею». Старик Виниус понял, что добывать и выплавлять металл некогда: новые пушки придется лить из того, что есть под рукой. Петр издал указ: «Со всего государства, с знатных городов, от церквей и монастырей собрать часть колоколов на пушки и мортиры». Это было уже на грани святотатства, поскольку издавна привыкшие к колокольному звону люди почитали колокола чуть ли не так же, как сами церкви. Тем не менее к июню 1701 года была снята со звонниц, переплавлена и перелита в пушки четвертая часть церковных колоколов России. Виниус жаловался на пьянство мастеров, отливавших пушки, которых ни лаской, ни битьем от той страсти отучить невозможно. «Бургомистрам[25]скажи сие [письмо] покажи, – писал ему в ответ Петр, – что естьли не будет за их удержкою станки [лафеты] готовы, то не только деньгами, но и головами платить будут».