Читать книгу "Западня Данте - Арно Делаланд"

— Кто мог это сделать?!

— Именно это я и пытаюсь выяснить. И посему мне бы очень хотелось рассчитывать на ваше сотрудничество.

Взгляд Лучаны устремился в пространство. Положив руку на грудь, она склонила голову. Ее личико внезапно стало печальным.

— Боже мой… Какая трагедия. А я как раз задавалась вопросом, почему Марчелло не дает о себе знать. Мы должны были встретиться вчера вечером, я…

Она замолчала, глядя на Виравольту, и он уловил страх в ее взоре. Лучана попыталась вернуть искренний тон:

— Но поверьте, я к этому совершенно непричастна! Эту брошь у меня украли, что еще я могу вам сказать?

— Вы не предполагаете, кто мог ее украсть? Быть может, сам Марчелло?

— Вот уж нелепая мысль! Зачем ему это делать?

— А Джованни?

— Джованни? Какой смысл красть у меня брошь, которую сам же и подарил? И его здесь не было позавчера. Я его не видела уже довольно давно.

— Вы не знаете, были ли у Марчелло враги? — наклонился к ней Пьетро.

Лучана неопределенно улыбнулась:

— Да. Один был.

Пьетро сцепил руки под подбородком. Неужели куртизанка в курсе двойной жизни Марчелло?

— Марчелло был мальчиком… сложным, — продолжила Лучана. — Именно это и делало его столь притягательным. Он был одержим идеей зла. И хотел любыми путями его избежать. Мне кажется… он считал себя виноватым в том, что произошло с его несчастной матерью. Она инвалид и полупомешанная. Но она всегда такой была. Помешана на Боге, вы понимаете, о чем я? Никогда не отличалась уравновешенностью, а ее муж и того меньше. И это усилилось, когда она ушла со сцены. Марчелло был по природе своей мучеником.

— Что еще вам о нем известно?

Лучана снова посмотрела Виравольте прямо в глаза.

— Это уже много, разве нет? Марчелло был великим актером. И человеком, скрывающим свои страдания. В любви… у него были специфические вкусы. Он любил… не только женщин.

Пьетро приподнял бровь. Лучана откашлялась.

— Позвольте мне не вдаваться в этот вопрос. Мне кажется, покойные имеют право на некоторую долю уважения. Скажем, Марчелло никогда не был достаточно любим, и ему предпочли Бога. Отчасти именно поэтому я пыталась в меру своих скромных возможностей дать ему своего рода лекарство…

— Понимаю… — кивнул Пьетро и, поразмыслив несколько секунд, задал Лучане еще один вопрос: — Будет ли нескромным с моей стороны поинтересоваться, принимали ли вы в последнее время еще каких-нибудь мужчин, синьора?

Лучана пристально на него поглядела. Виравольта был совершенно уверен, что она не осталась равнодушной к его шраму. Ее щеки заалели еще сильнее, и она провела язычком по губам.

— Дело в том, что… Они приходят в масках, понимаете? Были трое… Один француз, судя по акценту. Двух других я никогда не видела и ничего о них не знаю… Они приходят, обладают мной и уходят. Это мог быть кто угодно. Вы, например…

Последние слова она буквально прошептала. Их лица оказались в опасной близости.

Пьетро отвернулся и уставился в потолок.

Разговор с Лучаной продлился еще несколько минут. Виравольта попытался вернуться к заинтересовавшему его моменту в рассказе куртизанки, но это ничего ему не дало. У Марчелло были другие связи… менее открытые? «Он любил не только женщин», — сказала она. И Пьетро помнил размышления Гольдони в театре Сан-Лука: «Марчелло не больно-то умел ладить с женщинами… Он как будто постоянно над ними издевался». Марчелло Торретоне, комедиант, агент Десяти… любил также и мужчин? Да, вполне возможно. Более чем. Двойственность во всем… Сей факт тоже отсутствовал в рапорте Десяти. Они это просто проигнорировали или использовали как дополнительный рычаг давления? Но в любом случае скрытность Марчелло побивала все рекорды. Пьетро был заинтригован и раздражен. Не слушая больше Лучану, он некоторое время собирался с мыслями. И когда удалялся от виллы, она с балкона смотрела ему вслед, задумчиво теребя прядь волос. Несомненное очарование молодой женщины все еще тревожило душу Пьетро, когда он снова сел в гондолу, доставившую его к вилле Сальестри. Лучана! Весьма волнующая особа… Чувственная, строптивая и покладистая одновременно. Зачарованная роскошью и удовольствиями, предлагающая мужчинам свое тело и запускающая лапку во все новые кошельки, считающая и пересчитывающая состояние, оставленное ей мужем… Почему ее брошь оказалась в театре Сан-Лука подле трупа Марчелло? Она утверждает, будто не знает, кто ее украл. Если не врет, это мог быть Марчелло, Джованни Кампьони, а также любой из ее воздыхателей. Сенатор Кампьони может оказаться ключом к разгадке. Но подход к столь высокопоставленной персоне требует определенной деликатности, и для проведения его допроса нужна некоторая тактическая подготовка. Придется разработать стратегию совместно с Эмилио Виндикати и самим дожем. Пьетро намеревался заняться этим в первый же удобный момент.

А сейчас Черная Орхидея должен продолжить разведку, как послушный солдатик.

Строительство церкви Сан-Джорджо Маджоре, расположенной на острове с тем же названием и отделенной от Сан-Марко одним из рукавов лагуны, началось в 1565 году по воле Палладио, и каких-то сорок лет спустя его завершил один из учеников великого архитектора. Сан-Джорджо Маджоре, находясь напротив Дворца дожей и Пьяццетты, играла в республике немалую роль, контролируя поток судов на входе и выходе из города. Самая первая церковь была тут построена в 790 году, в X веке к ней добавился монастырь бенедиктинцев. Два других строения разрушило землетрясение. Вместе с Иль-Реденторе-на-Джудекке церковь Сан-Джорджо Маджоре была единственной, целиком и полностью спроектированной самим Палладио. Высадившись у ее подножия на паперть, отделявшую церковь от воды, Виравольта невольно залюбовался красотой фасада из истрийского камня с колоннами в коринфском стиле. Пьетро улыбнулся, глядя на статуи дожей, установленные по углам здания в благодарность за дары, принесенные ими монастырю. Вместо ветхой колокольни XV века недавно построили новую, ничуть не уступающую той, что на площади Сан-Марко. Именно в этой церкви обретался священник Каффелли, исповедник покойного Марчелло.

Пьетро, оставив слугу у гондолы, пересек паперть, поднялся по ступенькам к двойным вратам и вошел в церковь.

Шагая между рядами, Виравольта внутренне готовился к встрече, заранее призывая себя сохранять спокойствие — и, насколько возможно, чувство юмора. Но, по правде говоря, он помнил ту роль, которую Каффелли сыграл в его аресте. Будь у него развязаны руки, он с удовольствием отлупил бы святого отца, лжеца и доносчика, чтобы напомнить о хороших манерах.

Восстановить отношения сложнее, чем их испортить.

Пьетро увидел Каффелли у алтаря. Священник, казалось, предавался размышлениям у картины, изображавшей снятие с креста. Сан-Джорджо была пуста, не считая фигуры в покрывале — наверняка какая-то монашенка, пришедшая помолиться, — вот она тихо встала и выскользнула на улицу. Каффелли, услышав шаги Пьетро, обернулся. Он положил на алтарь Библию, которую держал в руке, и задул две свечки, нахмурившись при виде пришельца. Пьетро взглянул на картину «Снятие с креста» и внутренним взором вновь увидел себя и Броцци, врача Уголовного суда, снимающих останки Марчелло на сцене театра Сан-Лука. Он стряхнул видение и снова уставился на Каффелли. Несмотря на сумрак и грим, тот узнал Виравольту, с трудом удержав возглас изумления. Мужчины некоторое время молча смотрели друг на друга. Священник был человеком среднего роста, почти лысым, с тяжелым, толстогубым и одутловатым лицом. Пьетро поразила его бледность.