Читать книгу "Сталь и пепел. На острие меча - Вадим Львов"

— Это как? У меня ни людей свободных нет, ни медикаментов лишних. Всего в обрез. Сами же знаете.

Громов подумал и позвал адъютанта:

— Сойкин! Дуй-ка ты к немцам, пусть они американцев эвакуируют. А для начала — пусть их бюргеры к себе в дома забирают и уход организуют до эвакуации.

Через полчаса стонущих американских раненых распределили по домам перепуганных немцев. Громов вспомнил, как бургомистр Хельмштадта что-то блеял про какие-то нарушения и ссылался на федерального канцлера, но Сойкин врезал пожилому фрицу в печень, сразу приведя его к необходимому консенсусу.

— Чего он там блеял? — спросил Громов штабного переводчика, старшину Рузанова.

— Да говорил, что Германия уже не воюет на стороне американцев и они даже не союзники. Мол, мир, дружба, жвачка.

— Вот твари! — искренне возмутился Слоенов, и комбриг был с ним абсолютно согласен. По русским меркам, это было какое-то запредельное скотство. Еще вчера эти люди встречали прибывших из-за океана американцев как защитников от «русских варваров» и махали им звездно-полосатыми флажками, посылая воздушные поцелуи. А сегодня готовы спокойно смотреть, как разбитые «защитники» будут умирать без медикаментов…

Громов долго с недоверием осматривал окрестности. Самому начинать переговоры совершенно не хотелось. Мало ли что…

— Генерал! На связи Волна.

«Вспомнишь начальство — оно и нарисуется. Не сотрешь!»

— Слушай, Уран… — Было заметно, что Бородулин здорово волнуется. — Москва договорилась. Я сейчас с генералом Коуном встречаться еду. Твои задачи такие — обсудить маршрут отхода американцев на твоем участке. Будь постоянно на связи, усек?

— Так точно.

Вздохнув, Громов сказал Алтуфьеву:

— Пусть твои орлы тоже белой тряпкой помашут. Мол, мы их услышали. Сойкин, ты по-англицки разумеешь?

— Есть немного, господин генерал-майор.

— Немного… И я вот немного. Ладно, у тебя «Тигр» на ходу?

— Да. Я все больше на танке передвигаюсь. Еще «Феннек» есть.

— Не… машина должна быть наша. Из патриотических, так сказать, соображений.

— Принял! — Лаврушин снял наушники, покосился на Тюленева и, хлопнув его по плечу, приказал:

— Бери, Тюлень, белую простыню и махай в сторону «Хаммера». Потом подойдешь к ним и скажешь, что встреча будет вон на том перекрестке. — Палец сержанта указал на ближайшее к ним пересечение дорог.

— Ты охренел, Лавруша? А по рации что, с пендосами нельзя о встрече договориться?

— Не твоего ума дело, ефрейтор. Ты в Наполеоны, что ли, записался? Может, ты уже бригадой командуешь? Тебе приказали — исполняй. Или ссышь, «москва»?

— Да пошел ты… — пробурчал Тюлень, заходя в соседнюю комнату, и начал ковыряться в опрокинутом платяном шкафу.

— Только здесь махать не вздумай. НП не свети…

— Ага. Сейчас прямо здесь махать и начну, — желчно отозвался Тюлень.

— Тьфу. Язва ты, Тюлень, натуральная язва… Давай шевелись.

Увидев машущего с крыши соседнего здания Тюленя, американцы тут же вылезли из «Хаммера» и тоже помахали белой тряпкой. Еще через десять минут высокие договаривающиеся стороны встретились.

— Американцы сейчас подъедут к оговоренному перекрестку. Через пятнадцать минут, — доложил Алтуфьев.

— Это точно? Твои разведчики не напутали? А то я этих мудозвонов знаю!

— Вампир… Тьфу, капитан Кудрявцев головой за них ручается. Говорит, москвича отправил… из наблюдателей.

— Этот москвич-то по-английски-то шарит?

— Думаю, да…

Громов сокрушенно покачал головой:

— Вот отличный ты командир, Алтуфьев. Но все равно — распиздяй. Как и твои подчиненные. Что, нельзя было толкового парня отправить со знанием языка?

— Да вообще можно было по рации договориться.

— Конечно… А вдруг ловушка? Засекут штабные радиостанции. Нет уж, пусть, как в каменном веке, договариваются. Так надежнее.

Американцы появились на перекрестке ровно через пятнадцать минут. Хоть часы сверяй.

— В машине трое. Один черный, двое белых, — доложил Алтуфьев, выслушав доклад с наблюдательного поста.

Громов встал, разминая ноги, допил крепчайший, искусно сваренный кофе — ординарец у Алтуфьева, как выяснилось, до войны в кофейне работал — и, повернувшись к Сойкину, сказал:

— Все, лейтенант, выдвигаемся.

— Русские, сэр. — Лейтенант резерва Алекс Давидс указал полковнику Букеру Линкольну на приближающийся «Тигр».

— Они опоздали специально, чтобы нас унизить! — пробурчал высокий Линкольн, снимая каску и надевая форменное кепи.

— Да, сэр, — машинально ответил лейтенант, думая о своем. Да, говорила ему бабушка Эстер, что не следовало его родителям уезжать из России. Алекс Давидс почти всю жизнь прожил в США, но никогда не забывал, что он Алексей Львович Давидович и в нем почти четверть русской крови. Бабушка Эстер была замужем за русским офицером, дедом Женей, и до самой смерти носила вполне себе славянскую фамилию — Панова. Эстер Израилевна Панова — и смех и грех. Его мама, Оксана Евгеньевна Панова, вышла замуж за молодого и перспективного химика Леву Давидовича и родила троих детей. Алекс был самым младшим, родившимся, когда родители приближались к сорокалетнему рубежу. Когда Алексу исполнилось пять, семья Давидовичей перебралась в США. Отцу предложили серьезную работу в крупном научно-исследовательском центре известного фармакологического концерна, учитывая хорошее знание английского. А еще через пять лет Лев Давидович бросил семью, уйдя к молодой практикантке, подруге его старшей дочери. У этой практикантки (тоже, кстати, еврейки из СССР) отец был серьезным адвокатом, и Оксане Пановой отсудить у сбежавшего мужа почти ничего не удалось. С тех пор семья мыкалась по углам, пока обе старшие сестры, Соня и Кэт, не вышли замуж. Но вышли, прямо скажем, неудачно. Так что про нормальное образование пришлось забыть, и Алекс (уже Давидс, а не Давидович) пошел в армию, чтобы заработать на колледж. Русский язык не был после окончания холодной войны так популярен, как арабский, но все же тепленькая штабная должность переводчика для Алексу нашлась. Правда, пришлось почти десять лет прослужить в Европе, но это даже неплохо. Служба в армии Алексу так понравилась, что он решил остаться, и пошел на офицерские курсы резервистов, надеясь в будущем на службу в Chemical Corps US Army.

Кто же рассчитывал, что через полгода после окончания курсов и получения звания начнется Третья мировая и Алекса запихнут вместе с толпой резервистов в ревущий турбинами мобилизованный «Боинг» и отправят через океан воевать с русскими?

Хотя он опять попал на должность переводчика, но если ранее он наслаждался тихой службой на Балканах в составе американского миротворческого контингента, то здесь шла натуральная война. То есть настоящая, почти такая, о какой рассказывал дед Женя. Причем страшная тем, что ты сам в ней участвуешь. И не в качестве генерала — в качестве мелкой сошки в штабе HBCT. Трусом Алекс не был, но и ковбоем его не назовешь. Дважды за прошедший месяц ему приходилось лично вступать в бой, отражая атаки своих бывших соотечественников. Первый бой был особенно страшен. Тогда русские жахнули электромагнитным импульсом, вырубили всю связь и ударили по флангам.