Читать книгу "Слезы счастья - Льюис Сьюзен"

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — прозвучало в трубке.

Озадаченный, Дэвид сказал:

— Что-то я ничего не пойму.

— Где ты?

— Дома, с Лизой. А что?

— Ты получил мое сообщение? Ужин в семь часов, в нашем обычном ресторане.

Дэвид перестал возиться с мясом.

— Я проверял голосовую почту около часа назад, — сказал он, — там ничего не было. Слушай, извини. Похоже, что-то где-то не сработало как надо. Ты уже заказал? Мы приедем и присоединимся к тебе. Или, может быть, заскочишь к нам?

На другом конце линии тихо усмехнулись.

— Вот это я понимаю! Я ни в коем случае не лишу себя удовольствия провести вечер в обществе красавицы Лизы, так что, если ты сумеешь пару часов потерпеть третьего лишнего, я приеду.

Глядя на Лизу, Дэвид сказал:

— Мы приготовим выпивку к твоему приезду.

Нахмурившись, он дал отбой и быстро проверил голосовую почту. Пусто. Однако от Майлза пришло электронное письмо с напоминанием, что в «Таймс» ждут ответа, желает ли Лиза принять участие в интервью на следующей неделе.

— Что думаешь? — спросил Дэвид, объяснив ей, в чем дело.

— Ну, во-первых, — сказала она, — думаю, если Колин уже на пути сюда, мне лучше одеться — хотя бы для того, чтобы выйти в магазин и купить еще один бифштекс. А что касается интервью... — Она скорчила гримасу. — Я не уверена. Если бы речь шла только о нас двоих, я бы не раздумывая сказала «да». Но я не могу не беспокоиться, как отреагирует Розалинд, если вот так увидит нас вместе.

— М-м-да, — проговорил Дэвид, и по его тону Лиза поняла, что сам он о Розалинд не подумал и теперь чувствует себя виноватым. — Прости. Ей сейчас тяжело...

— Я знаю, все в порядке, ты не обязан объяснять. Кстати, ты случайно не говорил с ней о сообщении, которое она прислала мне сегодня утром?

— Нет, я решил отложить разговор до выходных, когда поеду к ним. И мне не хотелось бы, кроме всего прочего, говорить ей о статье, главной темой которой будет наша предстоящая свадьба. Это явно будет лишним.

— Значит, говорим «Таймс» «нет»?

— Боюсь, что так.

Взяв со стола бокал, Лиза встала на цыпочки и поцеловала Дэвида.

— Ты хороший отец, — сказала она ему.

Он улыбнулся и поцеловал ее.

— Не думаю, что Розалинд согласилась бы с тобой сейчас, — тихо проговорил он. — Честно говоря, я точно знаю, что не согласилась бы. Но по большому счету я не вправе ее винить.

ГЛАВА 4

С тех пор как Розалинд и ее муж Джерри переехали в этот дом с восхитительным видом на озеро и раскинувшиеся за ним меловые уступы Мендипса, ее родители каждую субботу приезжали на ланч. Ди, тетка Розалинд, которая жила в соседнем поселке и помогала Дэвиду вести дела его приемной в избирательном округе, как правило, тоже выкраивала для них время в своем напряженном графике; частенько заглядывала и близкая подруга Розалинд Салли. Двери их дома были гостеприимно открыты для всех друзей, нужно было только позвонить Розалинд за день, и за семейным столом для них тоже оставляли место.

Сегодня Салли — это в разгар-то летней жары! — лежала в постели с гриппом, Ди помогала на «распродаже из багажника»[10], а Джерри, который работал пилотом в компании «Бритиш Эйрвейс», улетел до вторника, и большой деревянный стол, который Розалинд для этого еженедельного действа часто сервировала на восьмерых или даже на десятерых, был накрыт всего на трех человек.

Сунув лазанью — одно из любимых блюд Лоуренса — в духовку, она выставила таймер и, не поддаваясь желанию откупорить бутылку вина до приезда отца, побежала наверх, чтобы закрыть окна, пока не разразилась гроза, о которой говорили сгущавшиеся на горизонте тучи. Поскольку старую мельницу изначально перестроили и расширили для большой семьи одного бристольского морского торговца, особняк представлял собой беспорядочно спланированную постройку с пятью спальнями и тремя ванными комнатами, каждую из которых заново отделали, обставили и украсили Розалинд и ее мать. Это означало, что каждый уголок дома напоминал Розалинд о Катрине, поджидая удобного момента, чтобы с головы до ног захлестнуть ее счастливыми и одновременно горькими образами прошлого. Боль потери по-прежнему была так сильна, что иногда казалось, будто она не стихает, а, наоборот, только растет, и в такие минуты отчаяния ей хотелось одного: оставить этот сложный и жестокий мир и быть рядом с матерью, куда бы та ни ушла после смерти.

По пути из их с Джерри спальни, где на помосте возвышалась кованая железная кровать, с которой, облокотившись на подушки, очень удобно было наслаждаться видом из окна, Розалинд заметила свое отражение в старинном псише, которое когда-то принадлежало матери, а теперь перешло к ней. Заметив, какой у нее мрачный и растрепанный вид, она бросилась в ванную, чтобы пройтись по локонам расческой (еще одним подарком матери) и напудрить щеки. Ей не хотелось, чтобы отец подумал, будто она не справляется, потому что она очень даже справляется, хотя его заслуги в этом нет никакой. Розалинд закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдохнула и опять посмотрела на себя в зеркало. Женщина в отражении настороженно на нее посматривала, как будто не могла решить, оставить ее продолжать прихорашиваться или попросту отпустить. Она выглядела усталой и встревоженной, и в этом не было ничего удивительного: она полночи спала, с волнением прислушиваясь, как Лоуренс топает по дому. Он включал и выключал лампочки, смывал воду в туалетах, открывал и закрывал занавески, аккуратно расставлял по местам стулья, поворачивал краны — одним словом, прежде чем вернуться в постель, всячески убеждался, что дом функционирует нормально.

Розалинд радовало, что Джерри не было и он этого не слышал. Муж относился к их сыну с меньшим терпением, чем она. Но, с другой стороны, Джерри приходилось вставать рано утром, а кому, если не пилотам, жизненно необходимо хорошо высыпаться. Иногда Розалинд задумывалась, какие чувства Лоуренс на самом деле вызывает у Джерри. Она не сомневалась, что тот любит мальчика и сделал бы все, что угодно, лишь бы он был счастлив, если кто-нибудь вообще способен сделать Лоуренса счастливым. Но что должен чувствовать отец, который никогда не может обнять сына или разделить с ним то, чем делятся с папами другие девятилетние мальчишки? Будучи матерью, Розалинд отдала бы все на свете, чтобы обнимать Лоуренса и стискивать его неуклюжей медвежьей хваткой, как делал ее отец, когда она была маленькой. Или поглаживать ладонью по его шелковистым кудряшкам, или слушать его неугомонный смех, такой, как у всех детей. Так что Джерри, наверное, чувствует то же самое.

Бедный Джерри. Бедный Лоуренс. Бедная она.

— Привет! Ты здесь?

— Ах, папа, да, — вздрогнув, отозвалась Розалинд. — Ты меня напугал.