Читать книгу "Тайная дипломатия Кремля - Леонид Млечин"

Сталин разобрался. Он зловеще сказал:

— Так этого оставлять нельзя. Надо примерно наказать виновных. Не Юрия Жданова, он еще молодой и неопытный. Наказать надо «отцов» — Жданова и Шепилова. Надо поддержать Лысенко и развенчать наших доморощенных морганистов.

Сталин дал карт-бланш Лысенко на уничтожение его оппонентов, но Шепилова Сталин все-таки не тронул. Через несколько дней, 10 июля, решением политбюро структуру центрального партийного аппарата вновь преобразовали. Управления ликвидировали, создали отделы. Управление пропаганды и агитации преобразовали в отдел. Заведующим стал Шепилов. В тот же день, 10 июля, старший Жданов ушел в двухмесячный отпуск, из которого уже не вернулся. Курировать идеологические вопросы стал Маленков как второй секретарь ЦК.

15 июля, через пять дней после ухода старшего Жданова в отпуск, политбюро нанесло удар по его сыну: «В связи с неправильным, не отражающим позицию ЦК ВКП(б) докладом тов. Жданова по вопросам биологической науки принять предложение Министерства сельского хозяйства СССР, Министерства совхозов СССР и Академии сельскохозяйственных наук имени Ленина об обсуждении на июльской сессии Академии сельскохозяйственных наук доклада акад. Т.Д. Лысенко на тему «О положении в советской биологической науке», имея в виду опубликование этого доклада в печати».

Покаянное письмо

Памятная сессия ВАСХНИЛ 31 июля — 7 августа 1948 года, на которой Трофим Лысенко делал доклад «О положении в биологической науке», не имела ничего общего с научной дискуссией. На сессии так прямо и говорилось:

— Мы не будем дискутировать с морганистами, мы будем продолжать их разоблачать как представителей вредного и идеологически чуждого, лженаучного по своей сущности направления.

Сообщая об итогах сессии, все газеты написали о «разгроме антинаучного течения» в биологии. По существу, это было уничтожение отечественной науки, что привело не только к бедственному положению деревни, но и определило отставание России по многим направлениям науки и технологии.

Юрию Жданову пришлось написать покаянное письмо Сталину. Оно появилось в «Правде» 7 августа в последний день сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук, которая стала триумфом Лысенко.

Юрий Жданов писал:

«С первого же дня моей работы в отделе науки ко мне стали являться представители формальной генетики с жалобами на то, что полученные ими новые сорта полезных растений (гречиха, кок-сагыз, герань, конопля, цитрусы), обладающие повышенными качествами, не внедряются в производство и наталкиваются на сопротивление сторонников академика Т.Д. Лысенко…

Ошибка моя состоит в том, что, решив взять под защиту эти практические результаты, которые являлись «дарами данайцев», я не подверг беспощадной критике коренные методологические пороки менделевско-моргановской генетики…

Сознаю, что это деляческий подход к практике, погоня за копейкой…»

Сталин неслучайно заставил молодого Жданова каяться публично. Это был удар по репутации Жданова-старшего. И будущее Юрия Жданова тоже рисовалось в мрачных тонах. Но 30 августа Андрей Александрович умер, избавив Сталина от многих проблем, и его отношение к Жданову-младшему сразу изменилось к лучшему.

Маленков и Берия в октябре 1949 года, когда шла подготовка «Ленинградского дела», пытались задним числом пристегнуть к этому делу и покойного Жданова. Они представили Сталину проект закрытого письма от имени политбюро членам и кандидатам в члены ЦК «Об антипартийной группе Кузнецова, Попкова, Родионова и др.». Это был смертельный приговор ленинградцам.

В письме говорилось и о Жданове:

«Политбюро ЦК считает необходимым отметить ту политическую ответственность, которая ложится на Жданова А.А., за враждебную деятельность ленинградской верхушки… Сейчас трудно объяснить, как мог Жданов А.А. не разглядеть вражеского лица Кузнецова, Попкова, Капустина, Соловьева и др., которых он настойчиво выдвигал…»

Но мертвый Жданов Сталина уже не интересовал, а младшего он оставил работать в аппарате ЦК на том же посту. Отдел науки в связи с общей реорганизацией аппарата преобразовали в сектор, и Юрий Жданов по-прежнему трудился под руководством Шепилова. Семья Жданова продолжала жить в кремлевской квартире.

Весной следующего, 1949 года Светлана Сталина с благословения отца вышла замуж за Юрия Жданова. Оказавшись в этой семье, она была потрясена обилием сундуков, набитых «добром», и вообще сочетанием показной, ханжеской «партийности» с махровым мещанством. В 1952 году Юрия Андреевича Жданова избрали членом ЦК. Но их брак со Светланой быстро разрушился. Впрочем, его многообещающую партийную карьеру погубил не развод, а смерть тестя в следующем марте.

Космополитизм и атомная бомба

Сессия Академии сельскохозяйственных наук проходила в рамках общей борьбы с космополитизмом и иностранщиной, которую Сталин сделал своим идеологическим знаменем в послевоенные годы. Когда Шепилов стал заведовать отделом пропаганды ЦК, то сам оказался главным винтиком в этом механизме.

На расширенном заседании президиума Академии наук СССР было решено поддержать решения сессии ВАСХНИЛ и закрыть лаборатории, которые были объявлены очагами реакционного морганизма. Такое же решение приняла Академия медицинских наук. Министр высшего образования Сергей Васильевич Кафтанов подписал несколько приказов об увольнении из всех университетов страны крупных ученых и профессоров, не присоединившихся к Лысенко. Все это были известнейшие имена в биологии.

На этом Кафтанов не остановился. Он обязал университеты «в двухмесячный срок пересмотреть состав всех кафедр биологических факультетов, очистив их от людей, враждебно относящихся к мичуринской биологии, и укрепить эти кадры биологами-мичуринцами».

Затем такая же чистка была проведена в сельскохозяйственных, медицинских, зоотехнических и зооветеринарных институтах. Были пересмотрены все учебные программы. Учебники и научные труды, написанные противниками Лысенко, запретили. По всей стране развернулась борьба с «низкопоклонством перед Западом». Все, что шло из западных стран, даже в точных науках, называлось реакционным. Ученым приходилось вычеркивать ссылки на иностранных авторов. Таким примитивным образом утверждался приоритет отечественной науки.

Милован Джилас с удивлением наблюдал за тем, что происходило в Советском Союзе, который еще недавно казался ему образцом для подражания: «Превосходство русских выставлялось и приобретало уродливо-комический облик. На каждом шагу открывались нам неизвестные до сих пор стороны советской действительности: отсталость, примитивность, шовинизм, великодержавие, конечно, наряду с героическими, сверхчеловеческими попытками все это преодолеть и подчинить нормальному течению жизни».

Константин Симонов вспоминает, как Сталин собрал у себя руководство Союза писателей и стал говорить о «неоправданном преклонении перед заграничной культурой»: «Эта традиция идет от Петра. У Петра были хорошие мысли, но вскоре налезло слишком много немцев — это был период преклонения перед немцами. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами-засранцами, — Сталин позволил себе пошутить. — У военных тоже было такое преклонение. Теперь стало меньше…»