Читать книгу "Кот ушел, а улыбка осталась - Георгий Данелия"

В стекло, уткнув свой черный нос,

Все ждет и ждет кого-то пес.

Я руку в шерсть его кладу,

И тоже я кого-то жду…

Когда ужин подошел к концу, я попросил официанта принести счет.

— Все оплачено, — сказал официант и посмотрел на маленького узбека.

Маленький узбек виновато развел руками и застенчиво улыбнулся.

НЕ КАРУЗО!

После того как я снял фильм по роману Марка Твена, меня стали приглашать на приемы в американское посольство. Поскольку там были виски и сигареты «Мальборо», которых не было в продаже, ходить туда мне нравилось. На одном из таких приемов в честь Дня Независимости моя подруга Мила Вронская, которая работала в посольстве преподавателем русского языка, подошла ко мне с женой американского посла и сказала, что жена посла в восторге от моего фильма «Афоня».

— Трогательный фильм, — сказала жена посла.

— Спасибо.

— А вы слышали, как Георгий Николаевич поет? — вдруг спросила Мила. — Он замечательно поет. Гия, спой, пожалуйста!

— Здесь?

— Здесь. Только нужна гитара, — сказала Мила жене посла.

Я энергично отказывался, но кто-то принес гитару, кто-то поставил стул, а Мила объявила по-английски:

— Господа, идите сюда, для нас будет петь режиссер Данелия.

Кошмар! Голоса нет, играть не умею (три аккорда для своих). Куда деваться? Сел, взял гитару, она оказалась шестиструнной, и я, как утопающий за соломинку:

— Господа, это шестиструнная гитара, а я играю на семиструнной. Здесь другой строй.

— Ты настрой гитару, как тебе удобно, а мы подождем, — сказала Мила.

Пока я перестраивал гитару, вокруг меня собрались все: американский посол со своей женой, дипломаты из других посольств, наши чины, их шпионы, наши разведчики, прогрессивный поэт, модный художник, красавица актриса и мой старый приятель-актер Евгений Моргунов.

Я настроил гитару и запел слабым голосом: «Уткнув в стекло свой черный нос, все ждет и ждет кого-то пес…»

Когда я допел, раздались жидкие аплодисменты, а восторженная Мила воскликнула:

— Прелестно, правда!

— Энрико Карузо! — зычным голосом поддержал ее Моргунов.

Кто такой Карузо, не все дипломаты знали и на всякий случай согласились, но спеть еще меня никто не попросил. Я прислонил гитару к стулу и слинял. И больше на приемы в американское посольство не ходил.

О том, что в этом стихотворении Евгения Евтушенко можно найти опасную крамолу, я тогда не подозревал. После просмотра фильма «Мимино» во ВГИКе в коридоре меня остановили два юных студента, отвели в сторонку и конфиденциально спросили, правильно ли они поняли настоящий подтекст песни, которую поет в фильме Матти Гешоннек (студент моей мастерской):

— Это тоска нашего народа по свободе!

— Не понимаю. Расшифруйте, пожалуйста.

— Там в песне: «…уткнув в стекло свой черный нос, все ждет и ждет кого-то пес…» Пес — это не собака, а советский народ, который ждет не женщину, как это можно подумать, а свободу! — сказал один студент.

— А вот: «…я руку в шерсть ему кладу и тоже я кого-то жду» — на поверхности — перископ: хозяин гладит собаку, а по сути автор имеет в виду: интеллигенция вместе с народом ждет перемен, — сказал второй.

— Вы на каком курсе?

— На первом.

«Бедные, — подумал я. — Еще четыре года учебы, и они совсем свихнутся».

— Интересная трактовка, — сказал я, — но как быть с последней строкой: «…мой славный пес, ты всем хорош, и только жаль, что ты не пьешь…», к кому обращается автор, к советскому народу или все-таки к славному псу? Подумайте… — и ушел.

Между прочим. В то время и редакторы и цензоры искали и находили подтекст, и авторы ухитрялись что-то протащить, и зрители искали и находили эзопов язык даже там, где его и вовсе не было. Особенно в этом преуспевали студенты творческих вузов.

ЛИШЬ БЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ!

Прилетели с Аркадием из Америки в Москву. Запустили фильм в производство. Набрали группу, написали режиссерский сценарий, утвердили актеров на все роли, полетели выбирать натуру в Тбилиси, в Вену, в Израиль. А когда вернулись, узнали, что нас опять закрыли.

Оказалось, когда советский министр иностранных дел был с визитом в Сирии, в Дамаске, там ему намекнули, что арабским странам не очень приятно, что Советский Союз совместно с Францией снимает фильм про хороших евреев в Израиле. Министр иностранных дел это мнение довел до сведения министра кинематографии, и тот нас прихлопнул.

Я позвонил своему другу Георгию Шахназарову (он был помощником Горбачева). Георгий сказал, что надо, чтобы фильм был не советско-французским, а только французским.

— Вы приглашенные специалисты, а киностудия «Мосфильм» оказывает услуги.

Досталю этот вариант понравился, он написал письмо в Госкино, и нас снова открыли. А мне стало смешно. Два невысоких немолодых симпатичных грузина с умными глазами зашли в «Воды Лагидзе», выпили газировки (лысый — сливочной, не лысый — тархун), засунули руки в карманы, прошлись по улице Руставели, дошли до Земеля, купили пирожки с повидлом, съели, закурили и придумали нехитрую историю. И вот теперь летят зашифрованные телеграммы, арабские страны протестуют, министры звонят министрам, управления министерств ведут переписку: отвечают, комментируют, отрицают.

ТЫ МНЕ — Я ТЕБЕ

Во время подготовительного периода шла ожесточенная торговля с французским продюсером. Поскольку все, что снималось у нас, оплачивал «Мосфильм», а все, что снималось за границей, оплачивал Александров, он старался, чтобы как можно больше объектов снималось на нашей территории. А мы хотели, чтобы как можно больше наших людей побывало в Австрии и в Израиле. Многие из них не бывали за границей никогда.

Торг шел так. Константин предлагает:

— Подземный гараж в Тель-Авиве снимаем в Тбилиси.

Я в ответ:

— А на роль сестры дяди Изи утвердим нашу актрису Нину Тер-Осипян.

— Зачем ее возить в Израиль? Там много хороших актрис.

— Зачем снимать гараж в Тбилиси? В Израиле уйма подземных гаражей!

Константин предлагает:

— Давайте и голландское посольство снимем в Тбилиси.

Я в ответ:

— А в роли Дода (израильского приятеля Бори) снимем Леонида Ярмольника.

В итоге договорились: Сохнут, подземный гараж, голландское посольство, тюрьму, переход границы снимаем в Грузии. В Вену и Израиль едет съемочная группа (восемь человек) и актеры. В Вене снимаются: Янковский, Леонов и Гундарева. В Израиле: Янковский, Тер-Осипян, Ярмольник, Джигарханян и Кикалейшвили. А сам Константин сыграет официанта, которого взял в плен Сеня.