Читать книгу "Вендари. Книга вторая - Виталий Вавикин"

– Ты угасаешь, – сказала ей однажды Саша, не зная, как лучше начать разговор о том, что между ними все кончено. Марджолэйн гневно сверкнула голубыми глазами. – Не обижайся, но… – Саша уже готова была сообщить о разрыве.

– А почему не стареешь ты? – спросила француженка.

– Я старею.

– Но не так, как обычные люди. – В глазах Марджолэйн горел огонь. Она вспоминала Сиджи Нойдеккер, вспоминала их недолгий разговор много лет назад. Вспоминала последнюю любовницу Саши – молоденькую армянку по имени Гаяне. – Думаешь, я ничего не знаю о тебе? – шипела Марджолэйн Лаффитт. Она искала повода для скандала, искала возможность выплеснуть гнев.

– Давай отложим этот разговор, – попросила ее Саша, решив, что избавится от этой змеи постепенно. Сначала построит стену в их отношениях, а потом сделает так, что француженка поймет, что в театре ей больше нет места и вернется к себе на родину или куда-нибудь еще, не важно, лишь бы подальше.

Но избавиться от Марджолэйн оказалось не так просто. К тому же чем больше Саша думала об этом, тем отчетливее понимала, что двадцать лет, которые они провели вместе, что-то значат в ее жизни. Она больше не хотела спать с Марджолэйн, но и прогнать ее не могла. Ей хотелось получить Гаяне, но сохранить где-то рядом француженку, сохранить старого друга. Не самого верного, не самого мудрого, но все-таки друга…

Вот в такой период жизни Саши Вайнер к ней и пришла дочь Сиджи Нойдеккер – Мэйдд.

– Ты помнишь меня? – спросила она.

– А должна? – Саша Вайнер смотрела на Мэйдд лишь мгновение, затем перенесла свой интерес на Макса Бонера, который мялся за спиной новой подруги. – Сколько лет твоему мальчику? – спросила Саша Вайнер Мэйдд, продолжая смотреть на Макса.

– А сколько лет тебе? – спросила Мэйдд. – Сто? Сто пятьдесят?

– О чем ты говоришь? – Саша Вайнер изобразила удивление, но внимание своим вопросом Мэйдд привлекла.

– Все еще не узнала меня? – Мэйдд улыбалась. – Я приходила сюда со своей матерью. Она сказала, что вы знакомы, но когда встретились, разговор у вас не получился. С тобой тогда еще была женщина. Француженка. Моя мать говорила, что вы любовницы. – Она недружелюбно прищурилась, назвала свое имя и на всякий случай имя матери.

– Я не знаю, почему убили твою мать, – сказала Саша Вайнер.

– Я здесь не из-за ее убийства.

– Тогда почему?

– Мне нужна твоя тайна.

– Хочешь жить вечно? – На лице Саши Вайнер появилось разочарование.

– Хочу убить Гэврила, – сказала Мэйдд. – Ты знаешь Гэврила? Вижу, что знаешь. Помню, что знаешь. – Со стороны Максу Бонеру казалось, что две змеи решили сразиться и теперь кружат вокруг друг друга, не решаясь сделать первый выпад. – Моя мать служила Гэврилу, – продолжала говорить Мэйдд. – Она делала для него много страшных вещей. Очень много. Думаю, именно поэтому ее убили. – Мэйдд пытливо закусила губу. – Но ты ведь никому не служишь, верно?

– Какое тебе до этого дело? – сухо спросила Саша Вайнер.

– Скажи, кто присылает тебе кровь древних?

– Откуда ты знаешь про кровь?

– Об этом знала моя мать.

– Она рассказывала тебе об этом?

– Я видела это в ее воспоминаниях. Всю ее жизнь, включая годы, когда она была шлюхой в Вене. И еще я видела, как Гэврил хотел убить тебя. – Мэйдд помрачнела. – Я видела очень многое… А после, когда умерла мать, стала видеть Гэврила. Почти каждую ночь, нужно лишь достаточно крепко уснуть. – В глазах Мэйдд появилось что-то темное, глубокое. Казалось, она и не понимает, что вспоминает свои ночные кошмары вслух: то стихает, смущаясь, то голос ее неожиданно нарастает в гневе. Наконец Мэйдд умолкла и растерянно смотрела не то на Сашу Вайнер, не то просто в пустоту.

– Знаешь, – сказала Саша Вайнер, словно услышанная история действительно тронула ее. – Когда-то я тоже пыталась разобраться в своем бессмертии, но после смирилась, начала принимать как должное. – На ее губах появилась усталая улыбка. – Мой тебе совет, сделай то же самое – смирись.

– Смириться? – Мэйдд наградила ее растерянным взглядом, словно только что проснулась и с трудом понимала, что происходит.

– Смириться? – впервые за время разговора подал голос Макс. – А как же Ясмин? Как же та девушка из семьи, пленившей Гэврила? Что будет с ней? Что будет с каждым из них?

– В жизни случаются вещи и похуже, – сказала Саша и назвала его милым мальчиком.

– А если бы это была ваша дочь?

– У меня нет детей.

– Тогда ваша любовница.

– Всегда можно найти другую.

– Вот как? – глаза Макса сверкнули гневом.

– О, только не пытайся пугать меня обещаниями, что заберешь мою жизнь, – прочитала его мысли Саша Вайнер. – Я живу уже слишком долго, чтобы бояться смерти.

– Тогда мы сожжем твой чертов театр! – прошипела Мэйдд, но взгляд ее все еще был отстраненным, растерянным.

– Театр? – Саша неприятно рассмеялась. – Театр можно отстроить заново.

Ее смех раздражал, выводил из себя. Но еще больше раздражало понимание, что ей глубоко наплевать на всех и на себя в том числе. Старуха устала. Она уже и сама не понимает, зачем живет, для чего живет. Смыслы растаяли, теперь осталась только желчь. Да и было ли когда-то иначе?

– Ненавижу эту старую ведьму, – сказала Максу и Мэйдд Марджолэйн Лаффитт, остановив их на выходе из театра. Ей было почти сорок, и Мэйдд тщетно пыталась разглядеть в ней черты той молодой француженки, которую она видела в этом театре в детстве.

Они договорились встретиться спустя час недалеко от Метрополитен-Опера, в одном из баров Манхэттена на Восточной Семидесятой Стрит. Кафе называлось «Люксембург».

Их посадили у высокого окна, белые жалюзи которого были открыты, и где-то там, за ним было видно, как живет ночной город, бежит куда-то, суетится. Скатерти на квадратных столиках были чистыми и белыми как снег. Между затянутых в красную кожу кушеток стояли вазы с гербариями. Стены были выкрашены в теплый желтый цвет. На подносах стояли графины с водой. Макс видел барную стойку, за которой красовались сотни бутылок с алкогольными напитками, которых Макс никогда не пробовал. Да он никогда и не слышал таких названий. И эти странные, одетые в костюмы посетители, напоминавшие Максу какую-то элитную вечеринку библиотекарей! После своего крохотного родного города и его убогих баров Макс чувствовал себя крайне неуютно в этом месте – сидел и нетерпеливо ерзал на плетеном стуле, пока Мэйдд делала заказ.

– А что будешь ты? – спросила она, протягивая Максу обрамленное красной рамкой меню.

– То же, что и ты, – отмахнулся Макс и чтобы изобразить, что чем-то занят, взял со стола спичечный коробок с названием кафе, выполненном золотыми буквами на синем фоне.

Официант принес два высоких бокала с густым красным вином, затем ужин на белых тарелках. Ужин, название которого Макс так и не решился спросить у Мэйдд. Он не мог есть в этом культурно-неприветливом месте. Рыба на тарелке ждала его, остывала, а он лишь снова и снова прикладывался к бокалу с вином. К тому же увядающая француженка опаздывала уже на четверть часа, и Макс от этого начинал нервничать еще сильнее.