Читать книгу "Небесные тираны. Столетняя история бомбардировщиков - Бьёрн Берге"

всего один килограмм, состояли в основном из магния и алюминия и нагревались до 3000 градусов, создавая пламя, которое невозможно было потушить. Тысячи таких бомб были уже доставлены на взлётно-посадочные полосы.

Неизвестно, читал ли Петер Штрассер Герберта Уэллса, но можно с уверенностью сказать, что он стремился идти до конца и поэтому настаивал на осуществлении массированной атаки Нью-Йорка. Однако эту идею отвергли офицеры, занимавшие более весомое положение в немецком верховном командовании, поэтому Штрассер в гневе покинул совещание.

Все было готово 23 сентября 1918 года. После наступления темноты первая волна из 36 полностью оснащённых бомбардировщиков должна была полететь на Лондон, а 45 ещё на Париж, но непосредственно перед взлётом начальник Генерального штаба генерал Эрих Людендорф отдал приказ остановиться{55}. Официальное обоснование случившегося — сильные осадки в течение месяца, пожар в городах мог не начаться, и вся операция провалилась бы. Но настоящая причина, вероятно, имела мало общего с погодой. Немецкое верховное командование просто утратило веру в то, что войну можно выиграть, даже с помощью «Плана огня». Вместо этого хотели начать мирные переговоры с союзниками, а это казалось совершенно невозможным после такой атаки.

После войны выяснилось, что и французы рассматривали свой вариант «Плана огня»: ещё в 1916 году французский офицер связи Жозеф-Эдуар Баре посетил Лондон, чтобы продвигать идею, что «эффективная бомбардировка открытых городов обеспечит быстрое прекращение войны»{56}. Учитывая дальнейшие события XX века, может показаться нелогичным, что британские власти так быстро отклонили это предложение.

Часть II

Межвоенный период

К 1918 году население всей Европы было измотано войной. Многие заразились испанским гриппом, болели в то лето и американские солдаты. Эпидемия испанки унесла больше жизней, чем сама война, которая погубила 17 миллионов человек. Тем не менее гражданское общество мало-помалу возвращалось к нормальной жизни и могло с удовольствием наблюдать зарождение фокстрота на танцплощадках и наслаждаться новыми фильмами о мускулистом и безгранично чувственном Тарзане — творении Эдгара Райса Берроуза. А ещё люди могли в спокойной обстановке пользоваться технологическими новшествами военного времени, такими как консервы, бритвы и гигиенические прокладки.

То была эпоха технологического оптимизма, также коснувшегося авиации. Во время войны противоборствующие стороны построили в общей сложности почти четверть миллиона самолётов. Тем не менее представление о движении воздушных масс — аэродинамике — было неполным{57}. Конструкторы плохо понимали, как проектировать крылья и фюзеляж, чтобы увеличить подъёмную силу и в то же время снизить турбулентность и сопротивление воздуха, а об обтекании вообще ещё не было известно. Но методом проб и ошибок, а также путём препарирования сбитых самолётов противника конструкторы придумали эффективные методы. И хотя основными материалами по-прежнему оставались дерево и льняное полотно, тугоплавкие металлы обеспечили заметное улучшение самих авиационных двигателей.

Патетично заявляя, что «война была огромным толчком для авиации», архитектор Ле Корбюзье, один из великих законодателей моды XX столетия, думал в первую очередь о бомбардировщиках{58}. Они летали всё выше и быстрее, разгоняясь до 200 километров в час, отчего им были почти не страшны ПВО или заградительные аэростаты. Кроме того, самолёты стали прочнее и манёвреннее, и они могли нести до нескольких тонн бомб на расстояния более тысячи километров.

При этом численность служащих британских ВВС сократилась с 300 000 до 40 000 человек. То же самое начинало происходить и в других странах. После заключения мира как политики, так и большинство людей надеялись, что человечество стало мудрее, что никогда больше не начнётся война между великими державами. В такой атмосфере становится немыслимым тратить деньги на содержание огромной армады никому не нужных самолётов, а тем более — на разработку новых типов летательных аппаратов. Так для чего же можно использовать новые знания?

Ситуация в первую очередь расстраивала многих генералов ВВС, которые, несмотря на небольшой успех бомбардировок во время войны, всё ещё настаивали на том, чтобы оставить бомбардировщики на вооружении. Хуже всего это отразилось на авиационной промышленности. Во время войны из практически несуществующей индустрии она превратилась в мощную отрасль, где доминировали несколько фирм, в которых трудились тысячи сотрудников. Теперь некоторым из них грозило банкротство.

Новые возможности могли возникнуть в колониях. Хотя многие из них также были вовлечены в мировые войны, европейские великие державы уделяли колониям довольно мало внимания. У всех, кроме России, были колонии, и после войны победители разделили между собой остатки Османской империи, а также немецкие территории в Африке и Азии.

Спокойный период также дал возможность некоторым колониальным народам почувствовать себя свободными. Воодушевлённые возвращением солдат, которые застали временное бессилие великих держав на европейских полях сражений, они теперь задумались об окончательном освобождении. Однако для таких колониальных держав, как Великобритания, Франция, Италия, Португалия и Испания, об этом не могло идти и речи: они ни при каких обстоятельствах не отказались бы от почти неисчерпаемых ресурсов в колониях. Так что для бомбардировщиков нашли применение там. Высокая огневая мощь, большая дальность и хороший обзор помогали наказывать мятежников на земле.

Глава 5

Сыновья архитекторов

Хэндли-Пейдж V.1500

(Великобритания)

Принят на вооружение: 1918 год

Количество, ед.: 63

Экипаж, чел.: 8–9

Размах крыла, м: 38,4

Максимальная скорость, км/ч: 159

Практический потолок, фут (м): 11 000 (3350)

Дальность полёта, км: 2090

Бомбовая нагрузка, кг: 3400

«Кроме того, в воздухе нет дорог, нет рек, нет такого пункта, о котором можно было бы сказать: „Если враг захочет напасть на мою столицу, ему обязательно придется пройти здесь“. В воздухе любой путь приведет к любой цели»{59}.

Эту мысль о самой природе бомбовой войны Герберт Уэллс высказывает ближе к концу книги «Война в воздухе». Эта ситуация и по сей день представляет собой гордиев узел для международных соглашений и нормативных актов. Тем не менее к 1899 году уже была совершена попытка провести первую международную мирную конференцию в Гааге, на которой была принята конвенция, 25-й пункт которой гласил:

«Воспрещается атаковать или бомбардировать незащищённые города, селения, жилища или строения».

Ещё в Средневековье христианская Европа четко разделяла bellum hostile, что означало войну между военными силами, и bellum romanum, нерегулируемую войну, которая также охватывала и гражданское население, включая стариков, женщин и детей{60}. Второй вариант был потому назван так, что ещё во времена Римской империи люди жестоко грабили и убивали целые народы, не различая воинов и мирное население. Во второй половине XIX века великие державы поступали точно таким же образом. В