Читать книгу "Небесные тираны. Столетняя история бомбардировщиков - Бьёрн Берге"

управляли стрелки, сидящие в передней и задней частях самолёта, а также под брюхом. Кроме того, механики, находящиеся в отсеках двигателей, могли производить выстрелы через щели в верхнем крыле. В кабине, изготовленной из прозрачного ацетата целлюлозы — недавно разработанной пластмассы на основе древесины, — располагалось два пилота. Между ними находился регулятор, и у каждого пилота были свои руль и педали, которые контролировали закрылки крыла по высоте, направлению и равновесию. Гидроусилителей ещё не существовало, и пилоты огромного самолёта были вынуждены прикладывать большие физические усилия, чтобы управлять аппаратом, учитывая немалое сопротивление воздуха: «Мы потели, как быки»{50}.

В то время как экспериментальные модели R проходили испытания на Восточном фронте, где риск того, что их собьют, был минимальным, самолёты «Штаакен» передислоцировали на запад, где они сформировали подразделения тяжёлых бомбардировщиков 500 и 501. Их главная база располагалась на широком заросшем поле на аэродроме Гонтрод к юго-востоку от города Гент в Бельгии, где 600-метровую взлётно-посадочную полосу изготовили из бетона, чтобы она смогла выдержать нагрузку. После того как эти бомбардировщики совершили налёты на такие французские города, как Париж, Гавр, Довиль и Руан, в конце сентября 1917 года они направились в Англию. Это было через несколько недель после того, как США вступили в войну.

Ночную бомбардировку лучше всего проводить в ясную погоду при лунном свете, предпочтительно в полнолуние{51}. Даже с обычной туристической картой она позволяет ориентироваться по бликам и контурам береговых линий, озёр, рек и каналов. При свете луны осуществлялись различные задачи; для выполнения каждой в воздух поднимались от 2 до 5 «Штаакенов», по одному и тому же распорядку: после того, как экипаж поужинал, он взлетал в сумерках в 20:00. В течение получаса бомбардировщики достигали высоты трёх километров и, прежде чем пересечь Ла-Манш между Дюнкерком и Остенде, объединялись с группой меньших по размеру бомбардировщиков «Гота». Шум двигателей был оглушительным, поэтому члены экипажа не могли общаться. Приглушённый свет ламп дрожал над картографическими столами и приборными панелями.

Жители Англии боялись бомбардировок, поэтому гасили свет в домах, чтобы остаться незамеченными. Остров был погружён во мрак. На первое время пилоты отключали радиоприёмники, чтобы их не обнаружили британские станции прослушивания. Затем они отправляли сигналы на две радиостанции в Бельгии и пеленговали ответные сигналы, чтобы определить точное местоположение летательных аппаратов. Самолёты, которым предписывалось лететь в Эссекс и Кент, сворачивали. Остальные направлялись вдоль сверкающей Темзы, которая приводила их в Лондон. Наземные огни загорались один за другим на одной из взлётно-посадочных полос. Скоро их встречали британские истребители. Затем на окраине Лондона зажигались прожекторы, а пилоты старались держаться подальше от их лучей, выделявших их в небе, как мишени. Под ними пробегало множество кварталов, утопающих в бликах света, и несколько крупных зданий со шпилями и башнями. Вскоре бомбовый прицел показывал, что люки для сброса бомб открыты, и бомбы начинали падать хаотично, далеко не с «немецкой» точностью.

Внизу, на земле уже некоторое время голосили сирены. Мирному населению было хорошо известно, чтó может произойти в ясную лунную погоду, поэтому в это время они ложились в постели полностью одетыми. Только без пальто и головного убора. Кто-то выезжал из города в лес или на открытые поля, но очень многие искали убежища в подземных туннелях. Там собиралось от 100 000 до 300 000 человек, в основном это были пожилые люди, женщины и дети, которые брали с собой постельные принадлежности, корзины с едой и домашних животных. В таких убежищах быстро становились тесно, да и строгого соблюдения порядка ждать не приходилось.

Иногда вспыхивала паника, и люди приходили в смятение, случалась даже борьба за места. […] Если канализационная система выходила из строя, все экскременты и моча начинали вонять. […] Солдаты в увольнении падали в обморок ещё при спуске в убежище, а другие сетовали, что предпочли бы окопы{52}.

Бомбардировщики не отличались точностью при сбросе бомб, поэтому погибало мало людей, но нет никаких сомнений, что многие атаки на Лондон воспринимались со всей серьёзностью. Тяжелее всего было солдатам на фронте. Они боялись за жизнь тех, кто остался дома. Среди гражданского населения бомбардировки, скорее, привели к укреплению духа и сплочённости. Добровольцы помогали нуждающимся, а еда и комнаты в доме делились по мере необходимости. Всё это впечатляло. Писатель Д. Г. Лоуренс, автор романа «Любовник леди Чаттерлей», был одновременно очарован и напуган, но никогда не чувствовал непосредственной угрозы. Его коллега Марсель Пруст, переживший бомбардировку Парижа, видел во всём этом поэзию, «апокалипсис в небе», до тех пор, пока не был разрушен дом на бульваре Осман, 102, где жил он сам{53}.

Часто бомбардировки заканчивались раньше, чем британские истребители успевали подняться достаточно высоко в воздух для предотвращения атаки. Но если это им и удавалось, их поражал вид огромных самолётов «Штаакен», очертания которых только и были заметны в темноте. Вначале все думали, что это самолёты «Гота», и начинали обстрел на слишком большом расстоянии. Потом же выяснилось, что это совершенно новый тип самолёта. Эти немецкие гиганты к тому же неплохо оборонялись. Их вооружение нельзя было назвать передовым, но благодаря тяжёлому корпусу они были гораздо стабильнее в воздухе, и пулемётчикам легче было держать прицел. Немецкие бомбардировки юга Англии продолжались всю весну 1918 года. В течение восьми месяцев «Штаакены» сбросили более 26 тонн взрывчатки и одну тонну зажигательных бомб над Лондоном. Ни один самолёт не был сбит, но два из них по техническим причинам разбились по дороге домой.

Фрегатенкапитен Петер Штрассер, которого можно назвать основоположником бомбардировок Англии, теперь проводил бóльшую часть своего времени в кабинетах немецкого Генерального штаба. Несмотря на свой большой опыт, он всё ещё настаивал на том, что дирижабли являются надёжной «бомбардировочной машиной». Вплоть до самой смерти во время последней воздушной атаки Англии в августе 1918-го он участвовал в разработке «Плана огня» (нем. der Feuerplan) — немецкого плана бомбардировки, который должен был вынудить союзников просить мира на условиях Германии{54}.

Идея состояла в том, чтобы мобилизовать немецкий бомбардировочный флот, лететь «волна за волной» и одновременно атаковать Лондон и Париж — без остановки, до тех пор, пока все экипажи не будут сбиты или не свалятся замертво от усталости. Немецкие стратеги считали, что сильные пожары приведут к быстрому коллапсу исполнительной и государственной власти в обеих столицах, а затем и к оттоку остального населения. Планировали использовать так называемые электронные бомбы — новый тип зажигательных бомб, которые появились в апреле 1918 года. Они весили