Читать книгу "Неизвестная война - Отто Скорцени"

Кроме того, я был «похитителем Бенито Муссолини», поэтому Виктор Эммануил III и Бадольо автоматически стали его «освободителями». Выдержанный в типично ковбойском стиле конца прошлого века плакат представлял меня в мундире оберштурмбаннфюрера войск СС:

Разыскивается

СКОРЦЕНИ

шпион, саботажник, убийца.

Под фотографией можно было прочитать описание моей внешности и текст:

«Этот человек необыкновенно умен [льстецы] и очень опасен. Может носить усы а-ля Гитлер или же быть гладко выбритым. Может быть в американском или британском мундире, а также в штатском платье».

Для завершения картины в этом описании внешности не хватает только искусственной бороды.

Некоторые французские журналисты видели во мне воплощение Фантомаса, несмотря на то, что я не носил колпака, позволяющего незаметно двигаться. Чарльз Фоли приводит цитату из дневника секретарши и преданного сотрудника Эйзенхауэра, Кей Саммерсби, имевшей звание лейтенанта. Ее откровения сегодня кажутся невероятными, однако они соответствуют действительности. После поступления в штаб Эйзенхауэра секретного рапорта о моем мнимом поспешном «прибытии в Париж», служба безопасности превратила резиденцию Верховного командования экспедиционных сил союзников в крепость с колючей проволокой и танками. Охрану усилили в четыре раза, а «пароль и отзыв стали вопросом жизни и смерти».

«Обычного хлопка в глушителе автомобиля, — пишет Саммерсби, — было достаточно, чтобы прекратить работу во всех кабинетах и вызвать лавину телефонных звонков: шеф здесь?»

Адмирал Вильгельм Канарис, с 1935 года руководитель Абвера (разведки и контрразведки вермахта).

Генерал Курт Штудент, создатель немецких воздушно-десантных войск.

Генерал Курт Штудент во время беседы с участниками акции по освобождению Бенито Муссолини после ее окончания.

Во время торжества в берлинском Дворце спорта Скорцени принял участие в церемонии вручения наград.

Он находился на месте, но ночи сделались долгими и страшными. Госпожа лейтенант жалуется: «Что за жизнь! […] Я часами не могу уснуть. Мне угрожает смерть, и, что ужаснее всего, смерть от рук СС».

Это просто кошмар! Неожиданно над головой несчастной слышатся отзвуки шагов в сапогах! […] Это страшные и кровожадные эсэсовцы! Нет. Это свои сапоги, которые носят американские полицейские, несущие охрану на свинцовой крыше. Ложная тревога.

Трудно придумать столько глупостей, однако лейтенант Саммерсби не выдумывала их. Под датой 22 декабря она записала в дневнике, что тайные службы Верховного командования союзников отправили рапорт с информацией о том, что «саботажники-убийцы» прибыли в Париж. К счастью, известно место их встречи: это «Кафе де ла Пайке». Конечно же, на Оперной площади организовали облавы. Многие британские и американские офицеры, договорившиеся о встрече в «Кафе де ла Пайке», несмотря на протесты, оказались арестованы. Мирные парижане, поведение которых показалось подозрительным, также стали жертвами этого безумия.

Однако же Эйзенхауэру необходимо было передвигаться. Поэтому ему нашли двойника — подполковника Болдуина Б. Смита, игравшего роль верховного командующего и служившего «приманкой Скорцени». Он подвергал свою жизнь опасности каждый день, разъезжая на автомобиле и отдавая честь точно так же, как Айк. Он долго разучивал этот жест и исполнял свою роль с таким убеждением, что в конце концов и сам поверил в это. Мои американские друзья после войны рассказали мне, что полковник с трудом избавился от этой иллюзии.

Во Франции меня видели повсюду, что неудивительно, — ведь моя фотография была распространена в тысячах экземпляров. Какой-то аптекарь в Той продал мне таблетки аспирина. В Сент-Этьен я купил несколько банок консервов в потребительском кооперативе. Меня якобы узнали в Париже в форме майора ВВС Великобритании, но не в «Кафе де ла Пайке», а в баре на Елисейских Полях. Это случилось в начале февраля 1945 года, когда я сражался с Советской Армией в городе Шведте-на-Одере.

Операция «Гриф» изучалась многими военными юристами, прежде всего теми, кто оправдал нас в Дахау в сентябре 1947 года. Я уже приводил цитаты Макса Кесслера, обвинителя из американского департамента обороны в процессе по военным преступлениям, проходившем в 1946–1949 годы. В его исследовании, принимающем во внимание существующее право, а особенно IV Гаагскую конвенцию, принятую 18 октября 1907 года, можно прочитать следующее:

«Дело Скорцени доказывает, что международное право об использовании формы неприятеля в качестве военной уловки должно быть уточнено и разъяснено». Выражение «использовать незаконно», содержащееся в ст. 23(ф) необходимо объяснить, чтобы определить, какой именно способ использования надлежит запрету. Будем надеяться, что эта статья побудит Комитет международного права Объединенных Наций к достижению соглашения по вопросу новых определений».

Это соглашение в 1974 году еще не было достигнуто.

Капитан Стивен Д. Абдала изучил операцию «Гриф» и описал ее в рапорте, предназначенном для посещающих офицерские курсы офицеров пехотного училища армии Соединенных Штатов в Форте Беннинг (штат Джорджия). Текст был озаглавлен «Роль полковника Отто Скорцени и операции «Гриф» во второй мировой войне», под датой 3 марта 1972 года.

Капитан Абдала, постаравшийся собрать информацию из первоисточника, делает интересные замечания по ходу этой операции. Оговаривая правовой аспект, он пишет, что немецкая сторона «вела дебаты, чтобы узнать, нарушает ли существование спецподразделений Гаагскую конвенцию 1907 года. Однако Скорцени заверили, что если под американской формой будет носиться немецкая, а его люди не будут участвовать ни в каких боях, то закон не будет нарушен. Правила ведения войны на суше по этому вопросу не совсем понятны, поэтому в любых конфликтах, которые произойдут в будущем, уловки подобного рода станут причиной похожих проблем».

В главе «Результаты, условия и предписания» капитан замечает: «Специальные операции, такие как «Гриф», должны тщательно анализироваться. Вооруженные конфликты в будущем будут настолько комплексными, насколько это сделают возможным электронные счетные машины и передовые технологии. Однако же как и всегда, действующая военная доктрина требует, чтобы в конце концов в бой была введена пехота. Поэтому любая новаторская тактика, направленная на захват противника врасплох, будет иметь определенный успех».