Читать книгу "«Только с русскими!» Воспоминания начальника Генштаба Египта о войне Судного дня - Саад эль-Шазли"

распоряжений распространялись среди командиров рот с указанием довести их содержание до рядовых. Когда бы я ни посещал войска, я всегда опрашивал военнослужащих всех уровней, чтобы понять, знают ли они о соответствующих распоряжениях. Одним из счастливейших моментом моей карьеры был день 8 октября 1973 года, через два дня после переправы. Во время объезда Суэцкого фронта войска приветствовали меня и кричали: «Директива 41! Мы ее выполнили!». В Директиве 41 я указал, как наши пехотные части будут форсировать канал.

При помощи директив я обращался к командирам рот. Те в свою очередь должны были инструктировать своих солдат, осуществлять командование ими и контролировать их действия. Но в вооруженных силах численностью более одного миллиона человек насчитывается примерно 10000 командиров рот или равных им подразделений. У меня не было возможности обеспечить всеобщую эффективность их действий. Тогда я решил установить непосредственный контакт с унтер-офицерским составом и рядовыми.

С этой целью я писал листовки, или скорее миниброшюры карманного размера. До начала сражения я написал и разослал шесть таких брошюр. Их названия сами говорят об их сферах действия: «Руководство для солдат», «Руководство для водителей транспортных средств», «Руководство для постовых», «Военные традиции», «Руководство по выживанию в пустыне», «Наша вера в Аллаха и наш путь к победе». Первая и последняя были напечатаны тиражом 1,2 миллиона экземпляров, чтобы они достались каждому военнослужащему. Последняя брошюра была распространена в середине лета за три месяца до начала сражения, и, так как никто не знал о его сроке, я издал строгий приказ военнослужащим всегда носить ее с собой. (Когда позднее израильтяне находили эти брошюры у военнопленных, их зарубежные сионистские союзники пытались исказить мой текст, обвиняя меня в том, что я приказывал хладнокровно убивать военнопленных. Это ложь, как могла бы подтвердить любая независимая группа экспертов. Я никогда не мог отдать такой приказ. Он противоречил моим религиозным убеждениям и всем моим моральным принципам, как солдата. Убийство военнопленных было бы проявлением трусости. Я никогда не стал бы приказывать храбрецам действовать как трусы.)

Оглядываясь назад, я думаю, что две листовки, выпущенные после установления прекращения огня, мои седьмая и восьмая листовки, имеют значение для будущего. Листовка № 7, «Руководство для младших офицеров пехотных частей и частей механизированной пехоты» была выпущена 5 декабря 1973 года. Неделей позже, 11 декабря, за день до моего увольнения с должности, я переделал и утвердил для напечатания восьмую, «Руководство для младших офицеров бронетанковых частей». Поскольку это было одно из моих последних действия на официальном посту, я рад, что она не потеряла своего значения. В основе обеих листовок лежал опыт «октябрьской войны». К тому времени мы уже проанализировали свои неудачи. Мы также изучили неудачи противника, оценивая каждое тактическое решение израильтян как на основе наших столкновений с ними, так и на основе допросов военнопленных. Мы обнаружили, что большей частью израильские военнопленные охотно отвечали на вопросы. Очевидно, наше наступление развеяло многие их иллюзии, и они ощущали настоятельную потребность оправдаться перед нами. Это достаточно широко распространенный психологический феномен.

Я считаю, что мои седьмая и восьмая листовки очень важны по двум причинам. О первой я уже говорил, как о соображении, подтолкнувшем меня к ведению ограниченного наступления: надо было узнать, что такое война, и научиться воевать. «Октябрьская война» научила нас вести современные боевые действия. Мои листовки содержали ее уроки. Вторую причину я уже определил как коренную причину многих наших слабостей в бою: постоянное пренебрежение высших командиров обучением и повышением уровня профессиональной подготовки солдат. Также они пренебрегали обучением младших офицеров. Я часто встречал молодых лейтенантов или капитанов, даже сержантов, которые свободно рассуждали о тактике батальона или бригады, но становились в тупик, когда их спрашивали о ведения боя отрядом ли взводом. Это не их вина, это результат перекоса в их обучении. При условии их правильного использования эти две последних листовки могут послужить продолжению реформирования армии.

* * *

Конечно, молодым офицерам нужны не только знания. Им надо уметь руководить людьми – уметь брать на себя ответственность и принимать решения. И все же в нашей практике зачастую младшие офицеры находятся под совершенно неоправданным строгим контролем. Пришло время отпустить поводья.

Я учредил курс подготовки военнослужащих с элементами риска. Молодые офицеры и их солдаты, экипированные для выживания, отправлялись в необитаемую местность (пустыню) для выполнения какой-либо задачи по их выбору. Первый раз такая идея пришла мне в голову, когда я был военным атташе в Лондоне в 1961–63 годах. (Естественно, такое обучение составляет известную часть подготовки солдат западных армий). Но когда в 1972 году я решил это ввести у нас, многие удивленно поднимали брови. Аргументы в пользу таких тренировок были очевидными: молодые офицеры могли научиться нести индивидуальную ответственность только вдали от своих командиров. Поход и лагерное житье вместе с солдатами на протяжении дней или даже недель послужат укреплению отношений между рядовыми и между рядовыми и офицерами. Перед ними не ставились скучные чисто военные задачи, они всегда включали элемент игры: может быть, пеший поход в какое-то отдаленное интересное место или задание что-то исследовать. Своим распоряжением я предписывал выделять таким группам военные транспортные средства, питание и индивидуальные перевязочные пакеты. Я также приказал представлять доклады по окончании тренировок, которые могли сыграть свою роль для будущей карьеры молодого офицера. Чтобы эта система начала работать, я лично проинспектировал первую группу таких отрядов. Насколько я помню, лучшим оказался отряд лейтенанта Атифа Абдель Баки эль-Саида. 25 сентября 1972 года я был рад принять его и командира его дивизии в своем кабинете и вручить молодому человеку наградные часы.

Военное строительство

Цифры дают понятие о стоявшей перед нами задаче. В мае 1971 года на действительной службе у нас было 800 000 военнослужащих: 36 000 офицеров, 764 000 унтер-офицеров и солдат. К октябрю 1973 года численность вооруженных сил составляла 1 200 000 человек: 66 000 офицеров и 1 134 000 унтер-офицеров и солдат. Каким образом за 29 месяцев мы получили 30 000 офицеров и 370 000 унтер-офицеров и солдат?

В мае 1971 года я считал нехватку офицеров очень серьезной проблемой. Воспитать хорошего солдата достаточно непросто; вырастить офицера еще труднее. У нас не только не хватало офицеров для новых частей, но даже в существующих недокомплект для боевых условий составлял 30–40 процентов, то есть нехватку в 15 000 офицеров. Нам нужны были еще 15 000 офицеров для новых частей, которые предполагалось сформировать в ближайшие два года. Но наши войсковые, военно-морские и военно-воздушные академии вместе