Читать книгу "Путь воина - Богдан Сушинский"

Но, добравшись до переправы, они, к своему удивлению, обнаружили следы не баронессы Лили, а капитана Стомвеля. Узнав, что среди пассажиров есть французы, перевозчики тут же поспешили сообщить, что только вчера они переправили французский обоз, охраной которого командовал тучный краснолицый капитан, в описании которого граф без труда узнал командира своих французских попутчиков.

Услышав имя капитана, мушкетеры обрадовались так, словно для них уже зазвенели колокола парижских соборов.

Граф узнал от родственника капитана Кроффеля, что баронесса фон Вайнцгардт наведывалась в свой замок, но две недели тому отправилась назад, в замок на Рейне. Но и этому сообщению обрадовался. Не нужно было терять время на поиски замка на Эльбе. К тому же в замке Вайнцгардт ему все было знакомо, все оживало в воспоминаниях.

«Баронесса специально возвращается в Вайнцгардт, чтобы быть уверенной, что я обязательно найду ее там, – понял лейтенант. – Кроме того, она, очевидно, побаивается, как бы замок не захватили ее обиженные родственники».

– Вперед, мушкетеры! – подбодрил он своих уставших спутников. – Отдыхать будем в прекрасном замке баронессы фон Вайнцгардт.

– Отныне, в какой бы части Европы мы ни очутились, отдыхать все равно придется только в замке баронессы фон Вайнцгардт, – более доходчиво разъяснил всем виконт де Морель.

38

Татарина, который прорывался к нему, Хмельницкий довольно долго не желал принимать. Он все пытался выяснить у Савура, кто этот ордынец: посланник Тугай-бея или гонец хана? Савуру пришлось дважды посылать своего казака к разъезду, который задержал татарина на дальних подступах к казацкому лагерю, поскольку впускать в него кого-либо из крымчаков – если только это не гонец Тугай-бея – запрещалось.

– Он сказал, что вы знаете его, господин командующий, – выяснил адъютант. – Назвался же он Корфатом.

Хмельницкий прилег отдохнуть в своем шатре. Он чувствовал себя крайне уставшим и не желал никого ни видеть, ни слышать.

– Можешь посадить его на кол. Очевидно, подослан поляками. Никогда не знал такого.

– Еще он назвал себя Вечным Пленником.

Гетман медленно приподнялся и, опершись на локоть, сонно посмотрел на Савура.

– Я знал только одного Вечного Пленника. В свое время он сопровождал меня во время поездки в Крым. Веди его сюда.

– Он уже у шатра.

Поднявшись, Хмельницкий присмотрелся к щупловатой – скелет, обтянутый кожей, – фигуре татарина, к его не по возрасту сморщенному лицу, к поясной, утыканной ножами, кобуре…

– Позволь припасть к ногам твоим, повелитель повелителей, – произнес гость по-украински, но припудривая слова истинно азиатской иронией. – К тебе так же трудно пробиться, как и к шатру турецкого султана.

– Виноват адъютант. Не узнал тебя, – устало ответил Хмельницкий, понимая, однако, что принимать этого человека должен был бы значительно приветливее и теплее.

– Но ты-то признаешь Вечного Пленника?

– Ты умудрился попасть в плен даже к нам? Кажется, ни вчера, ни сегодня с татарами мы не сражались. Или прежде ты успел повоевать за поляков?

Они оба сдержанно рассмеялись. Адъютант стоял у входа в высокий шатер, совершенно не понимая, о чем это они говорят.

– Ну как, сбывается мое предсказание, повелитель повелителей? Ты вновь одержал победу?

– Не мог бы ты отправиться к польскому королю и предупредить его, что все остальные сражения он тоже проиграет? Возможно, на этом война закончилась бы.

– Но в таком случае для меня она завершится плахой, – рассмеялся Вечный Пленник, нервно пощупывая пальцами свои ножи. – К «в? ечному плену» я уже кое-как привык, а вот к плахе пока нет.

Они вышли из шатра и сели за длинный дубовый стол, опоры которого были врыты в землю. Лагерь суетился чуть ниже, вокруг подножия холма. Ржание лошадей, голоса и пальба в воздух, которой кто-то, скорее всего, слишком запоздало праздновал победу…

– Ты все же решился перейти на службу ко мне?

– Пока нет, повелитель повелителей.

– Сделаю тебя сотником.

– Пока только решаюсь служить Карадаг-бею.

– Его аскеры в одном лагере с аскерами Тугай-бея?

– Отдельно. Два хана одной ордой править не могут. Как не поместить одну стрелу в два колчана. Когда предложишь чин полковника, повелитель повелителей, тогда, может, и соглашусь.

– Не предложу. Не признает мой полк нехристя полковником, – слишком серьезно, чтобы это выглядело шуткой, ответил Хмельницкий. – И тебе, магометанин, придется с этим считаться. Что привело тебя в мой лагерь?

– Просьба одного пленного поляка.

– Я просьб не принимаю. Судьба всех пленных, которых мы передали в дар хану или Тугай-бею, уже решена.

– Этот пленник не является ни знатным, ни богатым. Но он уверен, что ты спасешь его, повелитель повелителей. Фамилия его – Выховский. Он утверждает, что вы давно знакомы.

– Выховский? – поморщился Хмельницкий. – Не припоминаю такого, – решительно повертел головой.

– Или, может, Витовский? Очевидно, я неправильно произношу его фамилию. Иван Витовский – такой вам знаком?

– Только что я точно так же вспоминал тебя. Запомнилась кличка – Вечный Пленник. Но вот Иван Выховский… или Витовский… Что ты еще знаешь о нем?

Корфат ожесточенно почесал затылок, погладил морду подошедшего к нему коня, словно и его просил напрячь мозги…

– Кажется, он был писарем каким-то. Вначале вроде бы в суде, затем – при важном поляке, некогда служившем в Украине.

– Писарем при польском комиссаре в Украине? – подался к татарину через стол Хмельницкий.

– Точно. При комиссаре.

– Тогда это Иван Выговский! [54] Черт возьми, так бы сразу и сказал! Где он сейчас?

– Был польским офицером, но тоже при чернильнице. А попался моему земляку, татарину Шеляту. Тот возиться с писарем не хочет. Ему бы хорошего коня, красивое седло, два пистоля да пару золотых. Если у тебя, повелитель повелителей, окажется два лишних коня, то одного, так уж и быть, приму я. За то, что спас твоего знакомого.

– Этого человека я обязан выручить. Савур! – позвал своего ординарца. – Немедленно разбуди сотника Ичняка. Сюда его.