Читать книгу "1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных - Роберт Кершоу"

«Набрякшее от влаги обмундирование сковал мороз. И мороз этот продолжал крепчать. В желудке и кишках творилось что-то невообразимое. А тут еще этот холод! И вши! Пальцы от мороза деревенели и болели так, что выть хотелось».

Роте Гаральда Генри была поставлена задача прочесать лес. Солдаты, шагая по колено в снегу, набрали его в сапоги. Тонкий ледок, успевший за вечер покрыть трясину, не выдержав, проломился под ними, и они провалились по пояс в ледяную жижу.

«Рукавицы намокли так, что мои изъеденные вшами руки будто огнем жгло. Я готов был вопить от боли, когда в отчаянии попытался перевязать саднившую руку носовым платком. По щекам текли слезы… Я брел, ничего толком не сознавая, и мне казалось, что я наяву проваливаюсь в какой-то дикий кошмар. Остальным моим товарищам было ничуть не лучше. Непонятно откуда стали стрелять, и мы упали на снег, образовав кольцо и дожидаясь приказаний. Казалось, этот ужас никогда не кончится».

Прочесать лес означало обречь себя на нескончаемые муки, физические и душевные, это означало испытать животный страх от опасности в любой момент получить пулю. Но к ночи операция по прочесыванию завершилась. «Потом пришел приказ, что операцию следует повторить». Едва мы приступили к выполнению этого распоряжения, как по радио приказали отходить. Это означало еще один 10-15- километровый марш, то есть часов девять на ногах в холод. Следовавшие в голове колонны солдаты невыносимо медленно углублялись в лес, а остальные, то есть большая часть, дожидались. Им предстояло жуткое испытание.

Холод быстро стал большой проблемой. Замерзающие солдаты перестали улыбаться даже в объектив кинокамеры

«Мы топтались на страшном морозе, пытаясь отогреть окоченевшие, обвязанные тряпьем руки, проклиная эту окаянную погоду. Подошвы сапог примерзали к земле. Мы промокли и промерзли насквозь и стояли, стояли, стояли… шаг вперед — и снова стой. И так постоянно…»

К двум часам ночи рота наконец добралась до какой-то деревни, где расположилась на ночлег. «Все дошли до ручки, промерзли и вымотались окончательно». Ни ног, ни рук не разогнуть. «Все тело ныло невыносимо», — продолжает Гаральд Генри. Слава богу, непогода сделала невозможным любое продвижение вперед. Люди спали вповалку, чуть ли не друг на друге, в крохотную хатенку набилось с три десятка человек. «Прямо по полу струились жидкие экскременты, подмачивая шинели и вещмешки, — описывает Генри. — Нас всех извел понос и желудочные колики». Страданиям, казалось, конца не будет.

Солдат мало-помалу начинал раздражать ура-патриотический, пропагандистский тон радиопередач и газетных заголовков. «Слышишь, бывало, как диктор, захлебываясь, перечисляет успехи на фронтах, и только качаешь головой, — откровенничал один лейтенант из 131-й пехотной дивизии. — Впрочем, на нас все эти бредни действовали мало». Иными словами, боевой дух оставлял желать лучшего. «Все вдоволь накушались этой войны за истекшие месяцы».

«Боевой дух падает» — эта мысль красной нитью проходила в донесениях 3-го корпуса, отправляемых в штаб группы армий «Центр». «В особенности его подрывают не имеющие ничего общего с действительностью, пронизанные некритичным оптимизмом, хвастливые пропагандистские заявления». И сообщения «об овладении каким-нибудь Харьковом или Одессой никак не повышают изрядно упавший боевой дух солдата».

Боевые действия на Восточном фронте утрачивали стратегическую масштабность, превращаясь в кровопролитные схватки местного значения за овладение щелями, где можно отсидеться. Подполковник фон Бозе, командир пехотного батальона, после того, как его подразделению в ночь на 16 октября доставили промерзший насквозь провиант, отправил в штаб полка довольно несуразную радиограмму. «Мы замерзли так, что желаем атаковать». Ответ последовал неожиданный: «Атаковать кого?!» Фон Бозе отозвался в том же духе: «Неважно кого, лишь бы атаковать. Срочно нуждаемся в месте расквартирования!» Последовал приказ овладеть деревней Авдотня. И в результате неожиданной атаки батальон все же сумел отвоевать себе крышу над головой, захватив упомянутую деревню. Ночью русские не раз пытались отбить у них место для ночлега, в котором нуждались ничуть не меньше немцев.

Войска Восточного фронта оказались на грани исчерпания своих возможностей, отдав все, чем располагали. Последние армии Советов, судя по всему, на самом деле последние, были уничтожены в кольце окружения под Вязьмой и Брянском. Вынужденные действовать в условиях невероятно растянутых линий коммуникаций, обескровленные немецкие войска все же нанесли Советам новый сокрушительный удар. Но враг не сдавался. Более того, все лавры побед вскоре свели на нет непогода и бездорожье.

«Войска не желают слушать хвастливые пропагандистские заявления, и это не удивляет», — заверял в октябре месяце генерал Блюментритт.

Глава 14

«…Без пяти двенадцать»

«…При оценке физического и морального состояния войск ни в коем случае не следует приукрашивать его, и, прежде чем начать наступление, необходимо твердо уяснить себе, что на часах — «без пяти двенадцать».

Генерал-фельдмаршал фон Бок

Москва. Возникновение оборонительного рубежа

Согласно заявлению германского радио советское командование в очередной раз было захвачено врасплох «Осенней грозой». 4-я танковая группа вклинилась между 50-й армией генерал-майора Петрова и 43-й армией Резервного фронта, а 2-я танковая армия вермахта 6 октября захватила Брянск. С этого момента группировка передовых советских армий оказалась отрезана от Москвы. 4 октября майор Иван Шабалин, офицер НКВД из 50-й армии, обреченно констатировал в своем дневнике: «Мы окружены!»

«Фронт врага, три его армии, охватили нас со всех сторон, а где же наши генералы? Как всегда мы только головы кладем, а к решительным мерам неспособны».

По мнению Шабалина, штаб фронта потерял управление войсками, едва немцы начали наступление. Двумя днями позже он с досадой и горечью признал, что «история не знает поражения, подобного разгрому наших сил на брянском фронте». Командование фронта полностью утратило контроль над обстановкой. «Поговаривают, что эти идиоты драпают к Москве», — зло отмечает утративший всякие иллюзии офицер.

К полудню 5 октября летчик из советской 120-й истребительной эскадрильи, проводивший воздушную разведку, сообщил о замеченной на Варшавском шоссе растянувшейся на 24 километра колонне немецкой бронетехники, направлявшейся к Юхнову. Это было всего в 160 километрах западнее Москвы. Летчику приказали слетать еще раз и убедиться, что он не ошибается. На сей раз разведчик заметил колонну уже на подходах к Юхнову. А доказательством, что он ничего не перепутал, был его изрешеченный снарядами немецких зениток самолет. Полковник Збытов, командующий силами авиации Московского военного округа, расценив полученные сведения как достоверные, передал их в вышестоящие инстанции. И вскоре был обвинен ведомством НКВД «злостным паникером». Полковнику Збытову и его штабу грозил суд военного трибунала. И только в результате третьего по счету разведывательного вылета окончательно выяснилось, что немецкие войска, действительно, занимают город. Ситуация для советского командования складывалась катастрофическая, поскольку на участке Варшавского шоссе от Юхнова до Москвы не имелось никаких частей Красной Армии.