Читать книгу "Чужая кожа - Ирина Лобусова"

Он робко улыбнулся. Эта тень улыбки была моей настоящей победой. Его руки потянулись ко мне жадно, как истосковавшийся от жажды тянется к источнику, и в этот раз я не противилась. Я попыталась замереть в его объятиях, но так почему-то не произошло. Мысль, первая за все время мысль, отчетливо пронеслась в моем сознании: «Я умру за тебя, Вирг Сафин. Я буду жить за тебя».

— Я изменился. Теперь я буду совершенно другим. Навсегда. Теперь все будет по-другому, совершенно иначе, — он легко улыбнулся краешком губ, — я стал другим человеком. Я больше не заставлю тебя страдать. Знаешь, за все это время, что ты лежишь здесь, я понял очень многое. Понял, в чем был не прав. Хочу изменить свою жизнь. Покончить с прошлым. Совсем. Ну, ты поняла, что я хочу сказать. И еще: хочу, чтобы мы вместе начали новую жизнь, желательно в другом месте. В последнее время я все чаще думаю об этом. Как ты относишься к тому, чтобы уехать?

— Уехать — куда? — у меня почему-то пересохло в горле.

— В Америку, к моей семье. В Нью-Йорк. У меня есть там квартира. Просторная фешенебельная квартира в хорошем районе. Мы можем там жить.

— У меня есть сын.

— Я помню об этом. Когда ты устроишься, мы заберем его. Или, если захочешь, сразу возьмешь его с собой.

— Он приедет… потом. Когда мы устроимся.

— Так будет даже лучше. Вот увидишь, нам будет очень хорошо. У меня очень много заказчиков по всему миру. И много денег — хватит, чтобы безбедно жить до конца жизни. А если не хватит, заработаю еще.

— А как же твои рестораны?

— Я их продам. Мне давно надоел этот бизнес. Я давно уже мечтал от них избавиться. Все это не по мне. Теперь я хочу заниматься творчеством, только творчеством, работать как можно больше. Особенно, если ты будешь со мной.

Внезапно я почувствовала такой леденящий холод, такой жестокий приступ паники, что мне вдруг показалось: в комнате непроницаемая, сплошная темнота. Работать… Я прекрасно помнила его работы… Но по-настоящему тайну их знала я одна… Работать… От ужаса в моих жилах заледенела кровь. Он же был так увлечен своими мечтами, что происходящего со мной совершенно не видел и не понимал.

— Работать! Только работать! Разве мои работы не прекрасны? Разве они не делают людей лучше, не изменяют человеческую жизнь? Я давно мечтал завалить весь мир своими фотографиями. Теперь у меня появилась такая возможность. Как же я хочу творить!

Он бросился к дверям.

— Ты куда? — голос мой дрожал.

— Тебе нужно отдохнуть, а мне хочется работать. Поеду домой и буду работать в студии. У меня появились новые, просто замечательные идеи! Хочу поскорее воплотить их в жизнь. Буду работать до утра.

Когда он выскочил из палаты, слишком громко хлопнув дверью, мне вдруг показалось, что это не стук захлопнувшейся двери, это с легкостью, элегантно и быстро, одним чувствительным хлопком он разбил мое счастье. Иллюзию счастья, которая разлетелась на осколки.

Неужели кошмар повторяется? Неужели все это будет повторяться снова и снова, изо дня в день? А кожа? Он действительно будет брать ее в морге? А я буду верить в это и шарахаться от дверей его студии, как от страшного суда? И все это — до конца моих дней? Как долго я выдержу эту пытку, как долго смогу верить в то, что под личиной монстра появился совершенно другой человек?

Только на рассвете я забылась тяжелым, мучительным сном без всяких сновидений. А когда я открыла глаза, у кровати моей сидел он. При виде его у меня отлегло от сердца. Он же казался хмурым и невыспавшимся. Совсем не таким, как вчера.

— Ты работал?

— Куда там! — зло махнул рукой, — на работе совсем не удалось сосредоточиться! Вчера, только выехал из больницы, сразу позвонили из одного ресторана, там возникли проблемы, пришлось ехать и решать. Потом поехал в другой. Когда же добрался до дома, то оказалось, что нет ни творческого настроения, ни приемлемых мыслей. Абсолютно никаких мыслей. От этого подвешенного состояния устал, как собака. Плюнул на все и завалился спать.

Он был зол, издерган, казался не выспавшимся, но все в душе моей пело! Я испытывала безумный восторг. Я была счастлива его видеть, но не только поэтому. По его лицу, по его глазам я каким-то образом видела, что он не вернулся к прошлому. А раз так, то он обязательно сможет себя переломать. Я успокоилась. Меня не оставляла надежда, что с ним все будет хорошо, все обязательно будет хорошо.

В новогоднюю ночь он принес два высоких запотевших бокала и искусственную елочку, вставленную в хрустальный шар. Елочка была настоящим произведением искусства. Чуть выше человеческой ладони, она помещалась на прикроватном больничном столике. Стоило только повернуть ее на свету, как искрометные лучи сияющего света от хрустальной подставки скользили по скучной штукатурке больничных стен настоящими солнечными лучами. Это были самые настоящие, самые искренние блики новогоднего солнца, и стоило лишь их увидеть, как мгновенно становилось радостно и легко на душе. Это было волшебство, сказочная иллюзия счастья! Добрая магия Нового года, в которую я не верила уже множество лет. Я могла любоваться на яркие искры этой удивительной елки часами. Это был самый замечательный новогодний подарок, который мне только довелось получить.

Это был самый счастливый Новый год в моей жизни. Вирг Сафин принес разноцветные шарики, целое море детских разноцветных шариков, надул их, а затем развесил по всей палате, превратив унылую больничную палату в некое подобие тропического рая. Я смеялась и хлопала в ладоши. А за запотевшими окнами шел самый настоящий новогодний снег.

Я готовилась к выписке. Все с моим здоровьем было совершенно нормально. Анализы показали самые хорошие результаты. Вернувшись в палату от зловредного врача, который с огромной радостью сообщил, что готов меня выписать, я начала собирать свои вещи. Потом приехал Вирг Сафин и попросил меня задержаться.

— Я хочу встретить этот Новый год здесь, с тобой. Я хочу провести всю новогоднюю ночь с тобой вместе. Хочу смотреть в твои глаза, держать тебя за руку и никуда, абсолютно никуда не уходить.

— В больнице? Новый год в больнице? Это не самая лучшая идея… — как-то растерялась я, — тем более, что я практически здорова. Разве нельзя быть в доме, вдвоем?

— Нет, к сожалению, — он вдруг стал очень грустным, — я хотел бы пообещать тебе все, что угодно, и то, что так можно сделать, но, к сожалению, это не так. Если узнают, что я в доме, меня не оставят в покое. Нам просто не дадут побыть наедине. Завалится толпа каких-то бесконечных людей, большинство из которых случайные люди. Потащат в рестораны, клубы. А отказать им будет нельзя, потому, что все это деньги, деньги, проклятые деньги. Я слишком публичная личность и каждый свой Новый год проводил в толпе. Теперь же я хочу совершенно другого. А этого никто не поймет. В больнице никто не посмеет меня тронуть. Я встречаю Новый год в больнице у своей девушки — это святое. Я точно знаю, что никто из них не припрется сюда. Тем более, что в доме бардак. Я на две недели, в честь новогодних праздников отпустил Веру. Весь заведенный порядок мгновенно рухнул, и дом стал похож на мусорную свалку. Там даже есть нечего — я давно уже не питаюсь дома. Так что я очень прошу тебя, согласись, пожалуйста, задержаться хотя бы на сутки, чтобы мы спокойно встретили Новый год вдвоем.