Читать книгу "Тьерри Анри: одинокий на вершине - Филипп Оклер"

Рабочие дни ученики проводили в шато. Место совсем не напоминало сказочный дворец с лабиринтами обвитых плющом башенок и загадочных коридоров. Клерфонтен, как сотни других подобных поместий аристократии и богатой буржуазии, которым впоследствии Республика нашла полезное применение, на мой взгляд, не представляет ничего особенного: практически ничем не примечательное скопление камней, из них сооружены офисы, спальные и общественные помещения. Короче говоря, школа-интернат, и далеко не самая лучшая в этом смысле. Жизнь в стенах шато имела суровую предсказуемость, характерную для таких заведений. Подъем в 7 утра, через час воспитанники собирались в классных комнатах, занимались, обедали, затем снова занимались до 15.30, затем час отдыха – и тренировки, на которых три ответственных тренера по девяносто минут отрабатывали с ними футбольную технику. И только с 18.00 они могли поиграть с мячом так, как играют дети. И все это происходило практически в полной изоляции от мира, недавно ими оставленного. Должно быть, для Тьерри находиться там было тяжело. Но еще тяжелее это испытание стало для его отца, предпринимавшего еще более отчаянные попытки контролировать прогресс своего сына. Клерфонтен располагается на территории леса Рамбуйе, площадь поместья составляет 56 гектаров. Чтобы проникнуть туда, необходимо преодолеть несколько постов охраны. Даже допуская, что в начале девяностых охрана представляла собой более расслабленную структуру, установка контакта с Тити требовала близких к комичным способов проникновения на территорию: Тони скрывался за кустами и перебежками подбирался поближе к сыну. Дамиано вспоминает, как Тони «прятался за деревьями», чтобы на мгновение увидеть Тьерри, и как он затем звонил в академию каждый день и просил, чтобы сыну передали его советы. Но не все было таким уж смешным. Дамиано вскоре начала раздражать эта постоянная тень за плечами Тьерри, да и сам Тьерри, довольно быстро нашедший общий язык с тренером, уже начинал видеть роль своего отца не в таком лестном свете. Режим в академии подходил молодому человеку по многим параметрам. По крайней мере, на пять дней он избавлялся от неусыпного внимания Тони и испытывал влияние более мягкого характера. Дамиано и другие тренеры ни в коем случае не являлись менее требовательными, чем Тони, но они добивались технического совершенства ради самой техники, а не ради соревновательного «успеха». Как ни парадоксально это звучит, но одной из причин, по которой Тьерри и Кристиан нашли взаимопонимание, стало то, что тренер никогда на выказывал явного фаворитизма по отношению к своим воспитанникам, включая вест-индского подростка, вымахавшего почти до 1 м 70 см – он выделялся среди товарищей по команде в том числе попросту торчавшими над всеми головой и плечами. Тити был «каланчой в красной майке с номером девять», который забивал гол за голом. Кристиан, особенно первое время, следил за тем, чтобы не выделять никого из воспитанников и не звать их по именам; однако отметим, что Тьерри ему довольно быстро понравился. Он описывает его как «очень взрослого, но и в то же время крайне чувствительного молодого человека, по-настоящему покладистого, он страстно хотел добиться успеха и с готовностью слушал тех, кто мог ему в этом помочь». «Если Тьерри прогрессировал так быстро, это благодаря Клерфонтену. Именно там его обучили необходимым техническим приемам, впоследствии приведшим его на самую вершину. Он ухватился за этот шанс. Он мог произвести впечатление немного беспечного игрока, но на поле вел себя очень грамотно – его также отмечало колоссальное трудолюбие».

Он отличался трудолюбием и в самой школе. Его академические успехи, казалось, настолько улучшились, что его посчитали подходящим кандидатом для получения степени бакалавра, однако его выдающиеся успехи в футболе означали, что в конце концов времени на подготовку к экзамену у него не оказалось. Это было закономерно. «Я был настоящим бандитом в классе, – так двадцатилетний Тьерри описывал себя в немного более юном возрасте. – Я даже вопроса себе такого не задавал – есть у меня уроки на сегодня или нет. Но чтобы я мог остаться, я должен был подчиняться». Дамиано находился рядом, чтобы убедиться, что Тити усвоил этот особенный урок. «Тити видел во мне воспитателя и имел ко мне безграничное доверие», – говорит Кристиан. Но не Тони. «Его отец вел себя так, что его поведение в таком возрасте было просто недопустимым… И дело было не только в недостатке сдержанности, у него напрочь отсутствовало чувство уважения к людям. Он много говорил, часто нес полную околесицу. – Дамиано идет еще дальше. – Тьерри очень страдал от всего этого. Я попросил Тони держаться от сына подальше. Я хотел работать в спокойной обстановке».

Спокойная обстановка… Но не в выходные, когда Тьерри отправлялся в «Вири» – и к Тони. Его второй сезон в клубе стал совершенно провальным; это не касалось его игры, так как он по-прежнему являлся лучшим бомбардиром своей команды. Но что касается троих людей, сыгравших значительные роли в его футбольном образовании в то время, то их отношения испортились безвозвратно. Его отец, чувствовавший, как его влияние на сына уменьшается с каждым днем его пребывания в Клерфонтене, старался восполнить его в те дни, когда он находился с сыном – он в штыки принимал решения Пле, когда последний в нескольких случаях не включал Тити в состав. Дамиано сам с трудом понимал, как его звездного воспитанника можно оставлять на скамейке запасных, и не стеснялся заявлять об этом, уговаривая его оставить «Вири» так скоро, как это станет возможно. Сам Пле испытывал замешательство. Несмотря на всю свою привязанность к Тьерри, по-человечески и как к игроку, в его обязанности не входила тренировка единственного футболиста. Он нацеливался на успех всей команды, которая, в свою очередь, расценивалась как недостаточно хорошая для такого нападающего, считавшего отработку в обороне уделом других игроков. «Первый год, – вспоминает Пле, – когда он тренировался с нашими пятнадцатилетними парнями, прошел замечательно: его окружали очень и очень хорошие игроки, способные достойно снабжать его мячом, и он много забивал. Но физического контакта он не любил, он не играл головой. Он и близко не был тем спортсменом, которого мы знаем сегодня; более того, в сравнении с остальными он проигрывал своей худощавостью». Пле верил, что такими своими действиями он защищает особый талант. Другие считали, что он просто его сдерживает. Тьерри сам склонялся ко второй группе, но как он, будучи четырнадцатилетним юнцом, мог разобраться в том, что происходит? «Когда Тони появился снова, на второй год, – говорит Пле, – поведение Тити изменилось кардинально, на 180 градусов. Он стал угрюмым, молчаливым. Меня предупредили, на что способен Тони, поэтому я был настороже. Он мог быть очень приятным в общении человеком, он садился вместе с командой в автобус и всю дорогу рассказывал замечательные истории. Но он превращался в совершенно невыносимого типа, если команда проигрывала или Тьерри не играл… Середины не просматривалось. Когда руководишь футбольной командой, вне зависимости от гениальности того или иного игрока, ты не можешь ставить на одного игрока вместо одиннадцати».

Много лет спустя этот «парень» и его бывший тренер встретились случайно в ресторане в городе Антиб. Анри, в то время звезда «Арсенала», подошел к Пле, тронул его за плечо и спонтанно произнес: «Сильной команды в «Вири» не было. Когда тебе четырнадцать, трудно осознать, что твой отец причиняет тебе вред».