Читать книгу "Арабская сага - Таня Валько"

– Потому что он убийца, вот почему! И лучше привыкай к тому, что он Ясем. Здесь твой вымышленный Джон не существует, – подытоживает она. – Пойдем в кухню, а то он может с минуты на минуту вернуться, а ванная – это не самое лучшее место для боя с подобным человеком. Хотя это больше зверь, чем человек, – поправляет она себя и, поджав губы, выходит.

Дарья чувствует, как силы снова к ней возвращаются. Молодость прекрасна – дает возможность быстро восстановиться и надежду на выход из самой опасной ситуации. Девушка обходит большую квартиру, нажимает на ручки дверей, но большинство их них закрыты. Наконец она входит в тридцатиметровую, светлую и красиво обставленную комнату родителей Джона, но, увидев Ибрагима, склоненного над письменным столом, извиняется и быстро выходит. Из коридора ведет еще дверь в ванную, отдельный туалет с душем, стиральной машиной, сушкой и кладовкой. Дом комфортный, но его жильцы чувствуют себя здесь в элитной тюрьме. Наконец она идет в кухню, откуда доносится звук кастрюль и приятный запах.

Хозяйка ставит перед ней на стол тарелку с мезе[119] и питье. Дарья любит все эти арабские закуски. Начинает с хумуса, потом тянется за баба ганушем, фалафелем, жареным сыром халлуми[120] и заедает черными и зелеными оливками.

Вдруг женщины замирают, слыша звук открывающегося замка в двери, ее стук и тихие шаги в коридоре. Дарья едва дышит, но ее защитница встает за ней для поддержки, решая защищать несчастную собственной грудью.

Джон, который выглядит уже как стопроцентный араб Ясем, в коричневой галабие и арафатке, обернутой вокруг головы, входит в кухню с большим свертком, завернутым в газету, бросает его на стол и смотрит на женщин. Ничего нельзя прочесть по его лицу, застывшему как маска, только темно-зеленые глаза гневно блестят.

– Как вылезла? – наклоняется он над Дарьей и несвежим чесночным дыханием дышит ей прямо в лицо. – Кто разрешил?

– Я, – становится в дверном проеме Ибрагим, холодно глядя на приемного сына, который теряет уверенность при виде сплотившихся против него домочадцев. – Сколько ты ее хотел там держать? Пока она не умерла бы от голода и жажды? – спрашивает он спокойно. – За что такие пытки?

– Это христианка, – присоединяется Мунира. – Ты не имеешь права привозить ее сюда против ее воли.

– Это моя жена, и я имею право делать с ней что захочу, – отвечает Джон грубо. – А вы еще доиграетесь!

– Нас ты тоже вывез, выманивая возможностью спасения Аиды. Говорил, что у тебя есть связи, что ты вытянешь ее из тюрьмы, а потом из Саудовской Аравии, а мы только подождем здесь некоторое время. Ты лжец, но чего я никак не подумала бы о тебе, еще и убийца, – говорит мать, которой надоело бояться.

– Следи за словами, женщина! Я воин во имя Аллаха и исполняю свой долг, – гордо поднимает парень голову, а вся троица бросает на него презрительные взгляды.

– Своими преступными действиями ты оскорбляешь правоверных мусульман и их имя во всем мире. Вот что ты делаешь! – подытоживает отец и уже хочет выйти, но Ясем подскакивает к нему, словно хочет ударить. Видно все же, что в нем тлеет еще искра почтения, потому что он передумывает и возвращается к жене:

– Кто тебе позволил выйти, ты, сука?! Ты должна сидеть в комнате!

Он с силой хватает Дарью за исхудавшую руку.

– Как ты одета? – орет он с сумасшедшим блеском в глазах: очевидно, ему нужно на ком-то выместить злость и обиду.

– Нормально! – старается вырваться Дарья, но Ясем держит ее, как в клещах. – Чего ты хочешь?

– Ты должна носить абаю и закрывать волосы! Тут есть мужчина, который тебе не является родственником!

При этих словах на лицах Дарьи, Муниры и Ибрагима читается удивление, они кривят губы и смотрят на фанатика с неодобрением.

– Ты совсем ошалел? У тебя что-то с головой. Ты сумасшедший, сын?! – Голос у Муниры дрожит, потому что эта ситуация для матери – настоящая трагедия, может, даже большая, чем смерть ребенка, когда ее потомок, кровь от крови, существо, которое она носила под сердцем, оказывается убийцей, чудовищем и угрозой для всего мира.

– Готовь ужин, и быстро, будет много людей, – приказывает Ясем, после чего хватает Дарью еще крепче и тянет к закрытой комнате.

– Я не твоя служанка, чтобы ты мной командовал, мерзавец! – С матери уже достаточно, а отец не знает, что делать, и нерешительно стоит на месте. – Найми себе кухарку или служанку!

– Это мой дом, и я буду решать, что и кто будет делать и как жить! Заткнись наконец, а то разобью тебе твою лживую морду! – Видно, Ясем полюбил женский бокс и снова хочет им заняться.

– Попробуй только! – Арабская гордая кровь дает себя знать и у Ибрагима. Он хватает со стола небольшой нож и тычет им в щеку приемного сына. – Еще одно гадкое слово в адрес твоей матери – и перережу тебе горло! Это предупреждение!

Он бросает нож на пол, быстро поворачивает и направляется в свою комнату.

– Я махрам этого дома и этих женщин, потому что ты платишь за все моими деньгами, голодранец! – кричит он через плечо. – Деньгами, которые ты украл, исламский прощелыга! Все ключи должны быть у меня, а девушку нужно освободить! – сообщает он громко и хлопает дверью.

– Это моя жена, и тебе нет до этого дела!

За Ясемом должно быть последнее слово, но все же он отпускает Дарью и идет в туалет, чтобы осмотреть кровоточащую рану.

– Приготовьте мне хороший ужин и уберите наконец эту вонючую комнату, – бросает он женщинам ключ, а Дарья с его матерью смотрят друг на друга с триумфом. Они одержали первую победу и надеются, что не последнюю.

Бедолаги не понимают, какие еще последствия их ждут: Ясему, или джихади Джону, нельзя так решительно противостоять, потому что это смертельно опасно для бунтующего, даже если это ближайший родственник. Этот мужчина не знает жалости.

С этого дня начинается время тяжелой женской работы и ежедневных встреч преступников-фундаменталистов в престижном районе Дамаска, в доме университетского профессора, уважаемого человека и известного интеллектуала. Кто же может подумать, что в таком месте встречаются высокопоставленные лица «Исламского государства»? Ясем доволен: наконец-то у него есть идеальное алиби. Не все домочадцы, однако, для него удобны, и это его нервирует.