Читать книгу "Волна страсти - Мэри Джо Патни"

– Вы считаете бесчестием его картину «Гораций на мосту»? – спросила потрясенная Ребекка.

Лицо Фрейзера стало брезгливым.

– Эта картина – прекрасный пример того, насколько мелки стали его холсты. Она выполнена мастерски, в хорошем классическом стиле, но он ухитрился ее испортить, вдохнув в нее жизнь. Жаль, что она не сгорела во время пожара. Идеальная классическая манера письма – отражать природу, а не вживаться в нее.

– Мой отец уже вышел за пределы классической манеры, – сухо заметила Ребекка. – Он и другие настоящие художники показывают мир в его развитии. Нельзя все время возвращаться к одним и тем же истасканным сюжетам.

– Кимболл был прав, когда говорил, что ты оказываешь огромное влияние на работу отца. – Фрейзер в сердцах переложил кнут из одной руки в другую. – Я ошибался, думая, что его главной заботой была Элен, что после ее смерти он вернется к настоящей живописи, но как бы не так: рядом с ним находилась ты со своими глупыми женскими идеями. Когда я увидел на выставке твои работы, я сразу понял: pa6oтa Энтони не обходится без твоего коварного влияния. Жаль, что этот жалкий стихоплет, которого я подослал к тебе, оказался полным идиотом.

– Вы наняли Фредерика, чтобы соблазнить меня? – Ребекка была потрясена до глубины души.

– Мне не надо было его нанимать. Просто я намекнул ему, что рыжие волосы очень романтичны и что ты богатая наследница, а все остальное он домыслил сам. Если бы ты вышла за него замуж и уехала из отцовского дома, ничего подобного с тобой бы не случилось. Во всем виновата ты одна.

– Ничего более смешного я не слышала, – сказала Ребекка, положив руку на банку с раствором, в котором она отмывала кисти. – Неудивительно, что вы никудышный художник. Зависть мешает вам видеть правду жизни. Ваш «Леонид» слишком патетичен. Я в свои десять лет была большим художником, чем вы.

Слова Ребекки стали последней каплей, переполнившей чашу терпения Фрейзера: он зарычал и кинулся на нее. Ребекка закричала во всю силу своих легких в надежде, что ее услышат пастухи или случайные прохожие. Схватив банку с растворителем, она запустила ее во Фрейзера, угодив ему прямо в лицо. Схватившись за глаза, он взвыл от боли, а Ребекка не долго думая сорвалась с места и пустилась прочь от обрыва. Она уже добежала до березовой рощи, когда Фрейзер, успев оправиться от боли, настиг ее и ухватил за шаль. Ребекка сбросила ее с плеч и устремилась дальше, понимая, что ей от него не уйти, и в следующую же секунду Фрейзер схватил ее за руку и резко дернул к себе. По щеке его струилась кровь, глаза свирепо сверкали. Ребекка пронзительно закричала и вцепилась ногтями ему в лицо.

– Проклятие! – Со всего размаху Фрейзер ударил ее кулаком в живот, и Ребекка упала на землю, корчась от боли. Боль была настолько нестерпимой, что она не могла дышать.

Ребекка лежала на земле, не в силах подняться. Она видела перед собой склоненное злобное лицо Фрейзера и понимала, что она во власти сумасшедшего и что через несколько минут полетит с обрыва вниз головой – и все это произойдет наяву, а не в ночном кошмарном сновидении.

Сэр Энтони указал рукой вперед:

– Это скала Скелуит. Нам осталось миновать березовую рощу, и мы окажемся на месте.

Внезапно женский крик разрезал тишину, за ним последовал мужской, визгливый и злобный.

– Боже мой, Ребекка! – закричал Кеннет и пришпорил коня.

Пригнувшись к конской гриве, Кеннет мчался во весь опор, отводя рукой ветви берез, хлеставших его по лицу. Женский крик повторился снова.

Кеннет выскочил из рощи и осадил коня почти у самого обрыва. Конь заржал и попятился. Кеннет огляделся, и кровь застыла в его жилах. Фрейзер, с искаженным от злобы лицом, залитым кровью, волочил Ребекку к обрыву. Ее тело казалось безжизненным и напоминало тряпичную куклу; ветер развевал ее рыжие волосы, парусом надувал платье. Живая картина смерти.

Кеннет соскочил с коня и бросился к Фрейзеру, на ходу выхватывая пистолет. Завидев Кеннета, Фрейзер сделал еще два шага по направлению к обрыву и, остановившись, поставил Ребекку на ноги, закрывшись ею, как щитом.

– Не подходи, Кимболл! – закричал он.

Кеннет остановился и опустил пистолет; его сердце окаменело от страха. Один неверный шаг, и Фрейзер сорвется с обрыва, увлекая за собой свою жертву.

– Если ты убьешь Ребекку, Фрейзер, тебе не жить. Отпусти ее, и ты свободен.

Кеннет неуверенно шагнул вперед.

– Еще один шаг, и мы оба окажемся в пропасти! – закричал Фрейзер, глядя на Кеннета безумными глазами загнанного зверя.

Кеннет снова остановился, не зная, как убедить сумасшедшего, а то, что Фрейзер лишился рассудка, не вызывало сомнений. Любое неосторожное движение Кеннета может стоить Ребекке жизни. Растрепанная и обессиленная, она почти висела на руках Фрейзера, однако глаза ее жили как бы отдельной жизнью, и по этим глазам Кеннет понял, что она знает о смертельной опасности, нависшей над ней.

В это время среди деревьев показался сэр Энтони. Лицо его стало белее бумаги, когда он понял, что жизнь его дочери висит на волоске. Спешившись, он подошел к Кеннету.

– Твои шутки зашли слишком далеко, Малькольм, – сказал он, стараясь казаться спокойным. – Отдай мне Ребекку.

Лицо Фрейзера исказилось.

– Это не шутка, Энтони. Я пытался вразумить тебя вернуться к настоящей живописи, но ты не захотел меня слушать. Пути назад нет. – Он посмотрел на Ребекку. – Она должна поплатиться за твой погубленный талант. Тебе не стоило связываться с женщинами, Энтони. С ними можно переспать и навсегда выбросить их из головы. Прислушиваться к их советам – значит губить в себе настоящего художника.

– Никто не мог повлиять на мое творчество, – ответил сэр Энтони, – ни Элен, ни Ребекка, ни Лавиния. Все недостатки исключительно мои.

– Если бы тебе позволили заниматься настоящей живописью, а не заставляли зарабатывать на хлеб, из тебя получился бы второй Рафаэль. Вместо десятка великих работ ты наплодил горы хлама.

– У нас совершенно противоположные взгляды, – ответил сэр Энтони, осторожно продвигаясь вперед. – Неужели из-за наших разногласий ты погубишь моего единственного ребенка? Если тебе нужна жертва, пусть этой жертвой буду я.

– Я никогда не причиню тебе вреда. Ты мой друг. Мой самый лучший друг.

Лицо Фрейзера исказилось мучительной гримасой. Он понял, что потерял все: дружбу с сэром Энтони, свое место в живописи. Он был трусом и напыщенным болваном, и у Кеннета не осталось сомнений, что еще немного, и он спрыгнет с обрыва просто из жажды мести и увлечет за собой в небытие свою жертву.

Незаметно для Фрейзера, поглощенного спором со своим бывшим другом, Кеннет поднял пистолет и тщательно прицелился в голову безумца. Он рисковал при этом задеть Ребекку, но иного выхода не оставалось. Только меткий выстрел мог спасти ей жизнь.

В тот же миг, когда Кеннет нажал на курок, что-то в воспаленном мозгу Фрейзера сработало и он, повернувшись вместе со своей жертвой, сделал шаг к обрыву. Кеннет с ужасом увидел, что пуля попала ему в плечо и прошла настолько близко от головы Ребекки, что, возможно, задела и ее. Фрейзер взвыл от боли и, выпустив жертву, закрутился на месте, как волчок. Ребекка упала, ударившись головой о камень, и медленно покатилась вниз к угловому выступу скалы, за которым была бездна.